Гитаговинда - Джаядева

эпохи, в разных течениях индуизма образ Вишну предстает совершенно различным — меняются его основные функции, его связи с другими божествами, его место в индуистском пантеоне[10]. В ведийскую эпоху Вишну играет сравнительно второстепенную роль — в «Ригведе» ему посвящено лишь несколько гимнов (RV 1.22. 16—21; 154; 155.2—6; 156; 6.69; 7.100); всего он упоминается здесь около ста раз, уступая по значению таким, например, персонажам «Рига еды», как Индра, Сома, Варуна, Агни. Вместе с тем уже в ведийских гимнах Вишну приобретает ряд черт, получивших развитие в более поздних источниках и характеризующих его впоследствии как высшее божество. Примечательна прежде всего такая его черта, как проникновение во все миры (наиболее вероятное этимологическое значение visnu- «[все]проникающий»). Связанная с его образом идея быстрого движения (RV 1.90.5; 2.34.11 и др.; ср. его эпитеты urugaya, urukrama) часто выражается здесь в представлении о трех шагах этого божества, отразившемся и в более поздних эпических легендах. Первые два его шага связываются с доступными человеческому восприятию мирами (земля и воздушное пространство), а третий — с высшим небесным миром (ср. RV 1.22.18—21; 90.9; 154.1—5; 155.4—5; 6.49.13; 8.29.7 и др.). Это движение Вишну уже древними комментаторами отождествлялось с движением солнца через три мира, образующие вселенную (другое толкование связано с символикой солнца, находящегося на восходе, в зените и на заходе). Помимо Солнца-Савитара (ср. 5.81.3) Вишну наделен общими функциями и с Индрой (1.154.6; 156.4—5 и др.), в тесной связи с которым он неоднократно выступает (1.155; 6.69 и др.; ср. его более поздние эпитеты Indranuja, Upendra и др. — см. ниже примеч. к 4.20). Характерны и его связи с Сомой (9.96.5; 97.9; 100.6 и др.). Уже в «Ригведе» Вишну предстает благодетельным богом-хранителем (ср. более поздние мотивы аватар). Он свободен от вражды (1.186.10), щедр и благожелателен (1.156.2 сл.), дарует защиту (3.55.10), помогает арьям (1.156.6), поддерживает небо и землю (1.154.1), охраняет семя (7.36.9) и т.д. (ср. также 1.156.6; 3.55.10; 7.100.4 и сл.). Одновременно он выступает здесь и как победитель демонов (Вритры, Дасы и др.), против которых он выступает вместе с Индрой. Наконец, любопытно свидетельство о том, что Вишну способен являться в разных обликах (3.55.10; 7.100.6); при этом в 7.100.5 под sipivista («самый маленький»), возможно, имеется в виду карлик, вид которого принял Вишну[11].

В брахманах («Шатапатха», «Тайттирия» и др.) отдельные из этих черт получают дальнейшее развитие, постепенно приближая Вишну к богу, известному нам по эпическим поэмам. Здесь уже прямо говорится о карлике, под видом которого Вишну перехитрил асуров и отнял у них землю (ср. SB, 1. 2.5.5; Taittiriya Brâhmana 1.6.1—5). Можно предположить, что отдельные мотивы брахман послужили источником легенд о других аватарах Вишну — вепре, рыбе, черепахе (ср. SB, 14.1.2.11; 1.8.1.1 и др.). Значительную роль играют здесь легенды о битвах Вишну с асурами. При этом «Айтарея брахмана» (1.1) противопоставляет Вишну как высшего из богов — Агни как низшему.

Подобное почитание Вишну как одного из богов в рамках политеистического культа дожило до наших дней в почитании божественной триады (удельный вес Вишну по сравнению с ведийским пантеоном здесь соответственно возрастает) — бога-творца Брахмана, Вишну и Шивы, причем между Вишну и Шивой может быть установлена известного рода дополнительность (в частности: охраняющее начало — разрушающее начало). Следует заметить, что свидетельства о такой триаде появляются уже позднее, в отдельных, как полагают, более поздних частях «Махабхараты» (ср. Mbh 3.272.47), «Хариванше» и т.д.[12]. Практически, однако, значительно большую роль в истории культа Вишну сыграло единоличное его почитание, в какой-то степени заложенное уже в ведийском принципе катенотеизма (т.е. исключительного почитания какого-либо определенного божества в данной группе текстов), хоть и проявившееся в «Ригведе» применительно к этому богу весьма слабо.

Видимо, уже с середины I тысячелетия до н.э. для развития вишнуизма характерна своеобразная контаминация Вишну с некоторыми другими божествами и героями индийской древности, которые, первоначально функционируя как самостоятельные объекты культа и подчас отождествляясь друг с другом, стали впоследствии почитаться как сам Вишну или его воплощение. Генетическое соотношение подобных контаминаций, играющих значительную, иногда решающую роль в мифологии и обрядности ряда вишнуитских сект, до сих пор не вполне выяснено, вызывая в отдельных частностях различные толкования исследователей (проблемы Вишну-Нараяны, Кришны-Нараяны, Вишну-Васудевы и т.д.)[13]. Так, важное значение имела контаминация Вишну и Нараяны (Nârâyana), отождествлявшегося также с Брахманом, а позднее — с Кришной. Нараяна выступает уже в брахманах; образ его, в частности, связывался с первичным существом — пурушей [автором известного гимна о котором (RV 10.90) он почитался] и изначальными водами; с высшим духовным существом (ср. SB, 12.3.4, традицию упанишад и т.д., не говоря уже о более поздней эпической поэзии). Ему приписывали учреждение особой системы непрерывных «пятинощных» жертвоприношений (ср. SB, 13.6.1), давшей имя одной из вишнуитских сект — панчаратринов и ряду соответствующих текстов. Как полагают, одним из ранних трактатов панчаратринов явился Nârâyaniya, в некоторых отношениях близкий к возникшей позже «Бхагавата пуране» и включенный в XII книгу «Махабхараты» (Mbh 12.341). Культ панчаратринов часто отождествляется в литературе с бхагаватизмом[14], хотя последний, по-видимому, представляет собой явление более широкое (ср. ниже). Название его связано с употребительным именем Вишну: Bhagavan (ср. Maitn upanisad 6.13) — «счастливый», «блаженный», также — «владыка», «господин», встречающееся и в качестве обращения к Индре, Шиве, Будде и т.д. и отразившееся в названиях значительнейших индуистских памятников («Бхагавадгита», «Бхагавата пурана»). Еще одно имя Вишну, важное в плане интересующих нас связей — Васудева (Vasudeva — возможно: «благодетельный бог»). По-видимому, уже в поздневедийской литературе (ок. V в. до н.э.) последний отождествляется с Вишну и Нараяной, служа своего рода связующим звеном между ними (ср. Taittirîya âranyaka 10.1.6; свидетельства Панини, Патанджали, более поздней литературы). Подобно Нараяне, он также был связан с идеей высшего духовного начала, Творца. С другой стороны, под этим именем был известен один из царей »«лунной» династии — возможно, историческая личность, ставшая впоследствии объектом специального почитания.

Здесь мы подходим к одному из наиболее значительных объектов вишнуитского культа, герою «Гитаговинды» — Кришне (Krsna), по-видимому, также уже в первых веках до н.э. сливающемуся с Васудевой (Vasudeva применительно к нему осмысляется как «сын Vasudeva»), Бхагаватом, Нараяной и самим Вишну (ср., например, Mbh 2.24.34; 3.272.71 и сл., и др., а также BG). Вместе с тем Кришна играет в вишнуизме вполне самостоятельную роль, являясь, пожалуй, наиболее популярным в Индии воплощением Вишну. Традиционная история Кришны (не говоря о сравнительно поздних версиях пуран) наиболее полно известна нам по отдельным частям