Грех совести - Нина Еперина

Они танцевали только вдвоем в самом центре танцевального круга, медленно вальсируя и глядя в глаза друг другу. Она старалась танцевать на цыпочках, как в вальсе-бостоне, чтобы быть выше и стройнее. Он улыбался ей милой и очень доброй полуулыбкой, которая чуть морщила его нос, прямо около ноздрей, чуть сверху прокладывая две смешные складочки, милые морщинки и выявляя на щеках две маленькие ямочки. Эта улыбка, от которой и глаза его тоже начинали сверкать лучезарными искорками, всегда вызывала у всех ответную улыбку. Его аккуратный, прямой носик превращался с этой улыбкой в носик маленького мальчика, который принес гостю игрушку, ковыляя по ковру, как того просила мама, и теперь улыбался от восхищения, исходящего от гостя ему, правильно исполнившему мамину просьбу. Морщинки были такими чуть заметными, такими милыми и наивными, что всегда умиляли ее и заставляли в ответ распахиваться всей душой навстречу его доброте и теплу. А ямочки дополняли красоту лица еще и молодостью. В эту необыкновенную улыбку она и влюбилась сразу же, как только увидела в филармонии, на чердаке, где у него была импровизированная мастерская, а заодно и дом.

– Ты довольна? – тихо спросил он. – Я сделал все так, как ты хотела. Хотя мне лично все эти гости до фени. И ресторан тоже.

– Очень довольна! Назло всем!

– Смешная ты, Алла, честное слово. Плюнули бы на все эти показушные дела, посидели бы дома в своем кругу, как люди. А то светимся тут на виду у всего кабака в таком экзотическом виде. И зачем ты надела именно это платье? Розовое?

– Потому что именно так нужно!

– Почему именно нужно?

– Так мне было предсказано. И кабак, и это розовое платье.

– Ты хочешь сказать, что кто-то тебе все это уже предсказал?

– А как будто нет! Это было такое своеобразное дежавю как бы во сне! И именно розовое платье, и именно на виду у всех! И чтобы всех завидки задавили.

– Вот и задавили. Видишь, как они на нас смотрят? Так бы и удавили!

– А пускай попробуют! Особенно твои. Моим-то по барабану, они по-другому завидуют, а вот твои… точно бы удавили или хотя бы покусали тебя, а уж меня…

– Мы с тобой оба ненормальные. О чем мы говорим во время вальса? А должны говорить о чем? – Он опять улыбнулся своими морщинками и ямочками, опять наклонился и поцеловал прямо в губы, и она опять почувствовала жгучее желание, именно такое, которое не давало ей быть от него на далеком расстоянии. Только на самом близком. Только вместе! Только рядом!

– Рядом я сказала! – шутила она на его замечания про ниточку и иголочку…

Вальс закончился. Она специально сделала глубокий реверанс Саше при всех гостях, подхватила его под локоть и гордо прошествовала на свое место во главе стола. Толстый господин тут же продолжил пялиться на нее во все глаза. Вопрос так долго висел у него на языке, что должен был сорваться вот-вот, она чувствовала его почти физически. И он сорвался. Господин протянул рюмку, чтобы чокнуться именно с ней, подмигнул одним подкосевшим глазом, подался вперед через стол и с мерзкой, похотливой улыбочкой тихо, но нахально спросил:

– Нет! Ну скажи! Как ты нашего Санька захомутала? А? У него было баб столько, сколько в этот кабак не влезут, даже в соседний дом, а женился он на тебе. Сознайся, а? Подсыпала что-то? Да?

– А я ему менструальной крови в шампанское подлила! – сказала она шепотом, тоже привстав из-за стола навстречу Степану Васильевичу, тоже подмигнула красноречиво глазом и чокнулась. – Хочешь, и тебе накапаю? Будешь потом за мной по всем подворотням скакать! – Она постучала двумя пальцами правой руки, с длинными, наманикюренными ногтями, по столу, отбивая конный марш и показывая ему, как он поскачет по подворотням. – А вообще я бы тебе советовала помолчать! Если ты еще что-нибудь скажешь, а тем более меня оскорбишь, я засуну тебя в черную-черную вагину. Я это уме-е-ю! – сказала очень зловещим голосом окончание фразы, прищурила один глаз и покачала головой, сделав зверскую рожу.

Степан Кузьмич резко отшатнулся от нее и быстренько сел на свое место. Вся его гордость резко сплющилась, а в пьяных глазах отразился ужас. Он не понял! Поэтому быстренько опрокинул в рот рюмку, потом со стуком поставил на стол уже пустую, уцепился за нее, как за спасательный круг, уставился глазами в никуда и стал вспоминать смутно знакомое слово, медленно закатывая глаза к небу для помощи сморщенному лбу. Когда его пьяная память, долго копаясь в извилинах, извлекла искомое, и до него доехало, мысли стали плавать в глазах самые шальные и противоречивые, вместе с коркой из анекдота, которая плавала, как шхуна в бурю, в его полуоткрытом рту.

«Вот бы заглянуть в его черепушку и прочитать наперегонки бегающие перепуганные и шустрые мыслишки, а заодно и мыслишки всех остальных наглоязычных гостей? Это было бы страшно забавно и прикольно. Наверное, можно было бы отравиться ядом из салата разномастных мерзостей и точно утонуть вместе с коркой. Утопнуть на закате жизни! На самом пике желания, которое поселилось во мне и не дает спокойно сидеть на стуле, – подумала она и посмотрела на Сашу очень близко, опять сняв для этого очки.

«Ну как же он красив! Как хорош! Так бы и трахнула, прямо сейчас! – сама себе призналась она. – А может, попробовать?»

– Сань. Саня! Иди чего скажу, – позвала она его, поманив пальчиком. – А мы нигде не найдем укромного уголка? Так хочется! – тихо прошептала близко в ухо и поцеловала в мочку, тихонечко пощекотав глубоко в ушке кончиком языка.

– Ой! Ал! Ну ты даешь! Никак не терпится?

– Не-а! Никак!

– Ну, тогда пойдем искать… – Он опять улыбнулся, но теперь очень красноречиво.

«Наверное, тоже созрел», – подумала Алла и стала следом за молодым мужем выбираться из-за стола, сгорая от желания и нетерпения…

Народ передвигался по ресторану хаотично, танцевал, ел, пил, разговаривал, обсуждал разные московские сплетни, включая ее свадьбу, конечно же. В общем, занимался всем, чем мог, точнее тем, чем занимается обычная ресторанная тусовка, а они искали тихий уголок и целенаправленно рыскали глазами по пространству. Они хотели друг друга. От сознания того, что и он готов на любое укромное местечко и не может дотерпеть до широкой, удобной и мягкой домашней кроватки, желание стало невыносимым и острым…

– Пойдем в туалет, – прошептала она опять, потянув его за рукав и привстав на цыпочки, чтобы ему было слышно сквозь рев оркестра и гомон зала.

– Если ты готова, пойдем, – ответил он ей тоже прямо в ухо и точно так же, как и она, провел кончиком языка сначала по мочке, а потом и внутри…

– Ойй! Саньк! – томно простонала она. – Давай быстрей…

Туалет был на одного человека и запирался изнутри на задвижку. Было очень неудобно и мало места, но как же жарко и страстно было это все именно в туалетной, узкой комнате, навесу, на раковине для мытья рук! Страстно и жарко! Очень! И так сладко, что ее понесло по волнам удовольствия с замиранием сердца… а-а-а… А-А-А-ХХ!..

… Все их гости сидели на своих местах, как приклеенные, и даже не танцевали. Все дружно общались и наверняка темой их обсуждения опять были только они. Толстый господин с выпученными глазами что-то втолковывал пожилой даме, нависнув из-за стула сзади, и делал зверские глаза. Алле очень понравилось выражение на лице дамы, ее глаза тоже тихо лезли на лоб.

«Доносит до ушей», – подумала она и расхохоталась сама своим мыслям.

– Посмеши и меня, – попросил Саша на ушко.

Они остановились посреди ресторана, и она пересказала ему эпизод за столом. Они дружно расхохотались по дороге к столу уже вдвоем. Вечер начинал ей нравиться. И гости, которые предстали вдруг в совершенно другом свете, с возможностью поприкалываться именно над ними, и отношение ее любимого к ней, только что подкрепленное в тесной, маленькой туалетной комнате страстными и жаркими поцелуями, и не только поцелуями… и все остальное…

В кайф было все, и она вдруг сама себе резко подняла настроение осознанием удовольствия сегодняшнего вечера! Все было просто замечательно! И гости, и оркестр, и ресторан, и ее любимый МУЖ, и туалетная комната, и толстый господин, и она сама…

Все было просто… за-ме-ча-тель-но…

Свадьба явно удавалась прямо на глазах…

– Ах! Как же все прэлестно! – громко сказала Алла и опять рассмеялась…

Саша

Саша был из породы «рукастых», тех самых, у которых все в руках спорится, а ее принесла на чердак небольшая поломка аппаратуры перед концертом. У коллектива, в котором она тогда работала администратором, была гастрольная поездка в город Нижний Новгород. Одна из запланированных гастрольных поездок по Золотому кольцу России. В тот первый день музыканты метались в поисках своего техника, который запил за сутки до этого еще в Ярославле, пил в поезде, поселился «хорошенький» в гостиницу, а потом вообще пропал. Вечером, как айсберг на «Титаник», на них надвигался концерт, а вся аппаратура пришла фурой из Ярославля с поломками. Динамики фонили, гудели, у одного отлетели контакты. Их кое-как перепаяли сами музыканты, но это помогло мало, быстрее всего что-то было запаяно неправильно. С самого утра аппаратура не хотела настраиваться и не давала коллективу возможности репетировать…