Меридиан - Эмбер Кизер

— Что началось? — Я отшатнулась, когда зазвонил телефон внизу.

— Мы поговорим после школы. У тебя сегодня большой тест. — Я знала это упрямое выражение маминого лица.

Папа обнял ее за плечи, погладил ее шею так, как он всегда делал, если она была расстроена.

— Я думаю, нам стоит…

— Нет, не сейчас. Не сейчас. — повторяла мама.

— Что происходит? — по спине пробежал холодок.

— Рози… — Папа потрепал мамину щеку одной рукой и подался ко мне.

— После школы. — сказала мама твердо. — Будь осторожна сегодня, крайне осторожна.

— Почему бы вам не сказать причину? — спросила я. — Это из-за того, что мне сегодня шестнадцать? Я могу подождать свои водительские права несколько месяцев. То есть… Мне нравится водить, но если вы так этим напуганы, мы можем это обсудить.

Мама погладила мои волосы и покачала головой.

— После школы…

Я пожала плечами и посмотрела на отца в поисках ответа. Его выражение означало, что он ничего не выдаст..

— Это из-за мальчиков? Я не хожу на свидания; то есть не то чтобы нет парня…

Мама прервала меня.

— Хочешь блинов?

Я никогда не завтракала.

— Нет, спасибо. Мне надо успеть на автобус, или я опоздаю. — Что же еще это может быть?. Учусь я на "отлично".

— Мерди! — Сэмми прыгнул на меня. Когда он был маленьким, он придумал мне прозвище, которое прижилось так, что даже сейчас, когда ему шесть, я все еще была для него "Мерди". — С днем рождения! Я принес тебе подарок. Я принес тебе подарок. Хочешь узнать, что это? Хочешь узнать, что это? — Он приплясывал, держа в руке вилку, покрытую кленовым сиропом.

Пачкая липким все вокруг.

— Давай потом, Сэмми. После школы, хорошо? Во время торта?

Я обожала его. Любила его той безоговорочной любовью, которую никогда ни от кого, кроме него, не получала. Он меня не боялся. Он понарошку взрывал все вокруг с помощью Лего-человечков, или расставлял их в маленьких укреплениях, в качестве пародии на жизнь.

— Торт, торт, тортик — мортик. — Он прыгал вокруг, улыбаясь до ушей.

Я повернулась к маме:

— Почему вы такие странные?

Я понизила голос так, чтобы Сэмми меня не услышал.

Папа ответил за нее:

— Нам нужно кое-что обсудить, когда ты вернешься, но это может подождать.

— Вы уверены? — Настаивала я. Я никогда не видела кого-либо из них таким обеспокоенным.

— Ты же не хочешь опоздать на автобус.

Мама колебалась. За последние несколько месяцев она то отдалялась от меня, то слишком опекала. Между нами была почти осязаемая дистанция. Я увидела, что она разглядывает меня, как будто пытается запомнить мой ДНК.

— Ты все с собой взяла? — Она посмотрела на меня, провела рукой по волосам, и пригладила случайно выбившийся локон за ухом. Она всегда делала так, что я хотела встряхнуть волосами и взлохматить свои кудри еще больше. Мама улыбнулась трогательно и печально. Она больше не сказала ничего.

— Отлично. Ага. — Я повернулась и вышла из кухни, чувствуя себя ребенком на этом празднике взрослых, раздраженная тем, что они не могут просто мне сказать, в чем дело. Тайны заставляют меня чувствовать себя маленькой и незначительной. Такая ситуация меня не устраивала. Я надела рюкзак

Папа вышел из кухни.

— Меридиан, погоди!

Он притянул меня к себе и обнял так крепко, что стало трудно дышать.

— Папа? — я отстранилась, чувствуя себя очень неловко.

Хоть Сэмми не вел себя необычно. Он играл с конструктором Лего, открытым вчера, на свой день рождения. Мама, брат и я — все мы родились через день или два друг от друга.

Я услышала шум автобуса на улице и тут же припустила, прихрамывая и не оглядываясь, вприпрыжку. Автобус издавал ни с чем не сравнимый пыхтящий звук, из-за которого я вечно куда-то торопилась, даже если уже стояла на автобусной остановке. По Павлову. Правое колено не сгибалось и опухло. Я подошла к автобусной остановке как раз в тот момент, когда двери автобуса открылись, пропуская вперед меня других учеников. Никто не разговаривал — или, точнее, все меня не замечали.

Еще один день, еще одно разочарование.

Я сдала тест по биологии. Отдала курсовую работу по английскому языку о романах в стиле комикса, на примере новой серии Диккенса, перечислила две сотни стран и их столиц на летучке по мировой истории, и как обычно не пошла на обед, так как столовая была тем местом, которое я избегала любой ценой. Когда я не хотела встречаться с остальной частью человечества, я обычно околачивалась за школьной сценой, в костюмерной. Кроме того, там было легче скрывать все скелеты в моем шкафу.

Автобус прикатил обратно к моей остановке в половину пятого. Я ликовала внутри. Четыре дня каникул, я хотела начать ничего не делать немедленно. Сперва, долой эту общественную униформу и ботинки. Дети выгружались из автобуса позади, постоянно разговаривая. Я почти совершила сальто, используя стену по пути к дому. Синий Мустанг, наполненный старшими ребятами, притормозил, они высунулись из окон, флиртуя с моими соседками из автобуса. Я чувствовала себя невидимой, но вполуха слушала их, направляясь к дому.

Белый внедорожник с тонированными окнами вылетел из-за угла впереди меня. Водитель должен был видеть Мустанг и компанию ребят посередине дороги. Я готова была поклясться, что он увеличил скорость, направляясь ко мне. Я уронила рюкзак, застыв в шоке.

Мама, должно быть, видела меня из окна. Она выбежала из дома, громко крича и размахивая руками. По спине пробежали мурашки. Ее голос вывел меня их ступора и я отпрыгнула с пути внедорожника куда-то в кусты. Компании ребят позади меня повезло меньше.

Я слышала звук столкновения металла с металлом. Трескавшееся и бьющееся стекло. Я почувствовала, как будто руку выдернули из сустава, и что в легких больше не осталось кислорода.

Происшествие длилось всего несколько секунд, но мир вокруг меня замедлился до черепашьей скорости. Внедорожник развернулся и умчался, оставив водителя Мустанга наполовину внутри машины, наполовину снаружи.

Мятое железо лежало на дороге, как порванная бумага. Девушка из моего класса по биологии лежала на земле без движения, рядом лежали другие, которых я не узнавала. Много рук и ног лежали под неестественными углами. Большинство жертв трагедии стонали и охали — значит, они были еще живы. Я попыталась приблизиться к месту бойни, чтобы помочь, но боль переломила меня пополам. Я чувствовала, как будто в мои глаза воткнули раскаленные иглы. Дышать стало почти невозможно. Я упала на дорогу, обливаясь слезами, видя перед глазами моменты жизни каждого человека, как будто отрывки несвязного фильма.