Дело о «красном орле» - Андрей Константинов

— Яков, ты его замочил! — сказал один из стоящих рядом с высоким людей в одинаковых черных масках, ткнув стволом автомата в сторону лежащего. — Анатольич приказывал не кончать. У него же баксов немерено.

— Не ссы, живой он. — Высокий носом ботинка попытался перевернуть жертву на спину. — Щас оклемается. Вишь, зашевелился. Будешь делиться, урод? — И он наклонился над мужчиной, стараясь услышать, что тот с трудом шепчет разбитыми губами. — Давно бы так, мудила! — Высокий выпрямился и посмотрел на людей в масках. — Он согласен. Гиря, займись мужиком!

К лежащему мужчине подошел низкорослый плотный субъект с огромными портновскими ножницами в руках. Гиря пощелкал лезвиями ножниц, наклонился над жертвой, нашел его руку, примерился и резко обеими руками надавил на кольца рукояток. Мужчина завопил и потерял сознание…

По команде высокого его люди, снимая на ходу маски, уселись в три джипа, двигатели заурчали, и автомобили выехали на трассу, ведущую в город. На обочине проселочной дороги ярко пылал «мерседес» очередного предпринимателя, упорно не желавшего платить группировке Андрея Удаленького проценты с прибыли.

Оглянувшись назад, высокий негромко произнес: «Пацаны, действуем по той же схеме: „волыны“ — в тайники, этому — вызвать „скорую“, а то еще и правда загнется. Он нужен нам живой, хоть и без мизинчика…» Сидевшие в салоне джипа бандиты дружно загоготали. Один из них достал из наружного кармана куртки мобильник…

Оперативники районных отделов угрозыска, УУР и РУБОПа были в недоумении: в различных местах мегаполиса и пригородов регулярно совершались почти абсолютно похожие преступления — жестокие избиения бизнесменов, кое-кому из них неизвестные бандиты отсекали фаланги мизинцев, сжигали их автомобили, но ни одного заявления от потерпевших в милицию не поступало.

Ни к чему не приводили и душещипательные беседы на больничных койках — избитые, донельзя запуганные предприниматели отделывались односложными ответами:

«Не видел, не знаю, не помню…»

Очевидно было одно: все эти многочисленные нападения — дело рук организованной и хорошо оснащенной банды. По фактам было возбуждено несколько уголовных дел, заработали следователи. Наконец спустя полгода операм удалось задержать сначала двух, а затем еще троицу бандитов. Путем нехитрой оперативной комбинации кое-кого из них «раскололи». В показаниях впервые всплыла казавшаяся мифической личность лидера банды — Андрея Удаленького.

Но Удальцов еще долго был неуловим.

Менял квартиры, машины, мобильники, успешно уходил от засад. Матерые оперативники терялись в догадках, как это ему удается. Похоже было на то, что Удаленький имеет серьезные источники информации, причем в правоохранительных органах. Стали грешить на управление ФСБ — ведь именно с чекистами Удальцов был в тесном контакте в бытность свою комсомольским вожаком. Не иначе, ему прежние друзья помогают.

Когда чекистам дали знать, что в их конторе, возможно, действует «крот» Удаленького, разразился скандал. Эфэсбэшники потребовали представить им факты слива информации бандитам. А таковых, к сожалению, не было. Внутренняя проверка тоже не дала никаких результатов.

Итогом разборок между силовыми структурами стало создание совместной оперативно-следственной группы, активно занявшейся разработкой Андрея Анатольевича Удальцова. Операция по поимке Удаленького держалась под строжайшим секретом, о ней, кроме членов группы, знали лишь руководители УФСБ, РУБОПа и УУР.

Повязали обескураженного Удальцова прямо на летном поле аэропорта Пулково-2 у трапа пассажирского самолета, прибывшего из Копенгагена…

…Об Андрее Удаленьком я, конечно, знал давно. Но на моей «земле» его бандиты не «светились», поэтому в те времена, когда я возглавлял ОУР, к его фигуре особого интереса я не испытывал. Но тотчас вспомнил об Удаленьком, когда в Агентство по факсу поступило сенсационное сообщение пресс-службы РУБОПа о его аресте. «Почему же мои приятели не сообщили раньше? Ведь информация о жестокой банде муссировалась несколько лет…» — подумал я, набирая номер телефона Игоря Журавлева, оперативника из рубоповского отдела, специализирующегося по авторитетам.

— Георгий Михайлович, надеюсь, вы уже ввели в свой мозг информацию из РУБОПа? — зашедший в кабинет Спозаранник был, как всегда, сугубо официален. — Только что на «летучке» шеф поставил задачу — срочно подготовить материал об Удаленьком. С вашими связями вы это сделаете быстро.

— Вот, как раз звоню, — пояснил я. — Информации-то практически ноль. Все на уровне слухов и предположений.

— Вам помогут. Обнорский уже озадачил информационно-аналитический отдел в лице Марины Борисовны Агеевой, которую вы, надеюсь, так же горячо любите, как и я. — Спозаранник посмотрел на настенный календарь. — Времени в обрез. Срочно езжайте на Чайковского и вытягивайте из ваших оперов все, что можно. Не забудьте про фото Удаленького.

— Сколько у меня времени, Глеб Егорыч?

Три дня. — Спозаранник, не дожидаясь моих возражений по поводу того, что за три дня ничего не успеть, поправил свой безукоризненно завязанный галстук. — Все понимаю, Георгий Михайлович. А кому сейчас легко?

Дозвонившись до Журавлева, я высказал ему все, что думаю об операх вообще и о нем в частности. Игорь только смеялся в трубку и говорил, что это — не тот случай и мои дурацкие вопросы — не тема для телефонного разговора…

Я выскочил на улицу Росси, пересек площадь Ломоносова — «ватрушку», тормознул на Фонтанке частника на стареньких «Жигулях» и через десять минут был в особняке на Чайковского, где располагалось Региональное управление по борьбе с оргпреступностью. Управление, доживающее последние дни, — ходили упорные разговоры о расформировании РУБОПа.

Нормального общения с Журавлевым и его коллегами не получилось. Было больше эмоций, чем конкретных фактов о деяниях банды и личности Удальцова. Я прекрасно понимал своих бывших коллег-оперов, когда они говорили мне: «Жора, это — не для печати. Об этом писать рано. Этих мы еще не задержали. Работаем…» Тем не менее кое-что я у них вытянул, включая плохонький фотоснимок Удаленького, сделанный в день задержания.

— Слушай, Георгий, ты же должен знать Данилова. — Журавлев, здоровяк с фигурой штангиста, почесал коротко стриженный затылок. — Он вроде бы в твоем районе работал следаком. — Игорь неодобрительно посмотрел на дружно дымящих оперов:

— Ну, вы и накурили — дышать невозможно.

— Данилова? Женьку, что ли?

— Точно. Евгений Иванович теперь «важняк», ему сразу расписали дело Удаленького.

— Игорь, мать твою, что ж ты мне сразу не сказал?

— А ты не спрашивал. — Журавлев ухмыльнулся. — По части информации — чего можно, а чего нельзя — лучше пообщаться с ним. Следак — фигура процессуально независимая, — опер многозначительно поднял вверх указательный палец. — Рисуй телефон Данилова.

…Через несколько дней, с трудом преодолев сопротивление нашего неумолимого юридического цензора Ани Лукошкиной, я сдал материал в номер «Явки с повинной». Статья называлась «Доморощенный якудза — Андрей Удаленький». Спозаранник, гордо сверкая очками, пожал мне руку и сказал, что триллер, как он хотел, получился. «Теперь, прочитав этот материал о зверствах банды Удаленького, обыватели должны срочно упаковать чемоданы и уехать из города», — резюмировал он.

Захватив с собой несколько газет, я в прекрасном настроении поехал на Захарьевскую, к Данилову. Подходя к дверям его кабинета, услышал громкий голос Игоря Журавлева.

— Ага, вот и он пожаловал! Писака хренов! — Игорь ткнул пальцем в лежавшую на столе Данилова газету:

— Полюбуйтесь, Евгений Иванович, что наш приятель написал.

Вот здесь… Жора, ты что, извини, ненормальный? — Глаза Журавлева метали молнии. Таким разъяренным я его никогда не видел. — Это же оперативная информация!

— Вот что, капитан Журавлев, — не выдержал я, — давай-ка соблюдать субординацию. Звания подполковника милиции меня никто не лишал!

— Ладно, Игорь, действительно, успокойся, — вмешался Данилов, — ничего страшного.

— Как это ничего страшного, Евгений Иванович? Он же назвал две фамилии! Мы работаем по этим людям! Нет, это полный пиздец! А еще бывший опер… — Журавлев покачал головой.

— Во-первых, бывших оперов не бывает.

А во— вторых, именно поэтому фамилии и появились. -Я достал из коробки «беломорину», смял мундштук и щелкнул зажигалкой. — Если уж на то пошло, Игорек, я облегчил вашу работу. Люди задергаются, и вы их легко возьмете.

Странно, что ты этого не понимаешь.

Спорили мы еще с полчаса. Журавлев, вновь распалившись, кричал, что у людей Удаленького есть купленные источники не только в РУБОПе, но и в ФСБ, которые сливают «комсомольцу» всю имеющуюся в органах информацию, и что я буду виноват, если события пойдут не так, как хотелось бы им, операм.