Боксер-6: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Смотри, как в этом Ростове все продумано! — не унимались Колян со Шпалой. — Так все удобно построили — как будто специально нас в гости ждали! Тех, кто будет с нами драться, не придется далеко везти — все рядом. Скорая быстрее приедет, опять же. Как говорится, накладывай гипс, не отходя от кассы!

С этими шутками-прибаутками наша орава и ввалилась в помещение общежития, где нас встретил вахтер — пожилой мужичок в очках с толстенными стеклами.

— Ну, привет боксерам! — поздоровался он. — Для начала заслушайте правила проживания в нашем общежитии.

И в наши уши полился монотонный голос вахтера, тоном робота перечислявшего стандартные пункты — не курить, не шуметь, не водить гостей… Мы сразу поняли, что мужичок этот — большой любитель бюрократии и крючкотворства, поэтому даже самые формальные инструкции ему необходимо было выполнить, что называется, от корки до корки. Мы стояли и терпеливо делали вид, что внимательно слушаем — все равно в этой ситуации нам больше ничего не оставалось.

Закончив зачитывание инструкции, вахтер продолжил уже своими словами:

— Теперь, значит, вот что, молодежь. Институт у нас, как вы уже, наверное, знаете, международный. Живут здесь как наши, советские ребята, так и студенты из Индии, Африки и мало ли откуда еще. Поэтому еще раз напоминаю — не шуметь, соседям не мешать. Если вдруг где насорили — сразу за собой убираем. Если кто-то приходит позже 22 часов — может сразу разворачиваться и идти туда, где был до этого. Всем все понятно?

— Да мы же спортсмены, дядь, у нас дисциплина железобетонная, — развязным тоном подал голос Шпала.

Григорий Семенович тут же покосился в его сторону — по всему было видно, что он моментально вспомнил эту самую железобетонную дисциплину на сборах. Особенно дисциплинированно наш спортсмен ввязался в разборки с местными из-за девушки.

— Так, — Григорий Семенович внимательно перечитал инструкцию, которую только что озвучивал вахтер. — А питаться мы будем в студенческой столовой, правильно же?

— Нет, — помотал головой вахтер с таким суровым видом, как будто ставил заслон всей организованной преступности города, вместе взятой. — Студенческая столовая предназначена для обслуживания студентов и преподавателей. А вы с вашими воспитанниками ни теми, ни другими не являетесь.

По озадаченному лицу Григория Семеновича было понятно, что такое положение дел для него — большая новость. Видимо, нарушались какие-то предварительные договоренности.

— Э… Григорий Семенович, — заговорил Шпала уже гораздо менее решительно и уверенно, — а где же мы тогда есть-то будем? Нас что здесь, на голодном пайке будут держать?

Григорий Семенович в растерянности повернулся в нашу сторону.

— Мужики, — заговорил он, явно соображая на ходу, что нам сказать. — Ну, я думаю, что это — просто какое-то недоразумение. Я позвоню динамовскому начальству — и уверен, что уже завтра они договорятся обо всем с институтом, и мы будем спокойно есть в их столовой. А пока… Пока… Я тут видел неподалеку небольшой рыночек — сегодня можно купить что-нибудь там и перекусить. Только помним, что у нас соревнования! Так что ничего вредного не покупать! Если у кого-то нет денег — подойдите ко мне, я дам вам из своих.

Рядом действительно располагался небольшой базарчик. И, честное слово, это соседство нравилось мне гораздо больше, чем городская больница.

— Вот, возьмите список, — вахтер протянул Григорию Семеновичу какую-то бумажку, заполненную мелкими печатными столбиками. — Здесь расписано, кто в какой комнате будет жить. Я вам сейчас выдам все ключи, а вы уж там сами своих спортсменов распределяйте.

Приняв у коменданта список и охапку ключей, наш тренер повел нас на второй этаж, который был отведен под наше проживание. Комнаты были рассчитаны на трех постояльцев, поэтому Григорий Семенович зачитывал по три фамилии, вручал подошедшим пацанам ключ, и те отправлялись искать свою комнату по этажу.

— А че, поменяться нельзя, что ли? — спросил Колян.

— Нельзя! — отрезал Григорий Семенович.

— А почему? — уточнил Колян.

— По кочану и по капусте! — ответил тренер. — Потому что ты не у бабушки в гостях, а приехал вместе с коллективом и мы заселяемся по списку! Тебя же потом по этому списку будут пускать в общежитие! Начнешь путаться в показаниях, в какой комнате живешь — и все, привет! Можешь ночевать на улице.

Что касается меня, то мне досталась комната на троих с Сеней и с незнакомым мне пареньком из другого города — то ли из Свердловска, то ли из Куйбышева… Зато в соседнюю комнату заселили двоих друзей этого паренька и нашего Леву. Странная все-таки была у них система — нас как будто специально селили вразброс. Я решил что-нибудь придумать. В конце концов, некоторые правила и нарушить не грех — не на ринге же.

— Слушай, — обратился я к нашему незнакомому соседу. — А ты бы, наверное, не отказался со своими друзьями жить, так ведь?

— Да я-то не отказался бы, конечно, — развел руками паренек. — Да только кто меня туда пустит-то? Сам же видишь, как всех распределили.

— Ну а если я договорюсь, то ты переедешь к своим? — уточнил я.

— А как ты договоришься-то? — не поверил незнакомец. — Нет, ну если у тебя получится. то я, конечно, с удовольствием!

— Понятно, — кивнул я. — Жди, я сейчас вернусь.

С этими словами я отправился в соседний номер, где обратился с тем же самым вопросом к нашему Леве.

— Мих, ну чего ты дурацкие вопросы задаешь, тебе заняться, что ли, нечем, — недовольно поморщился он. — Ну конечно, я бы хотел с вами пожить, только толку-то здесь от моих хотений?

— Ну тогда переезжай, — сказал я. — Там парень вон тоже к своим друзьям сюда хочет.

— Так тебе же сказали, что меняться нельзя, — напомнил Лева.

— Так мы никому об этом говорить и не будем, — парировал я. — Нельзя же почему? Потому что по списку будут в общагу пускать, правильно? Так ты запомни номер комнаты, под которой ты записан, и его и называй при входе, и все. А идти будешь в нашу.

Ни Леву, ни нашего незнакомца, конечно же, долго уговаривать не пришлось. После того, как с великим переселением народов было покончено, Сеня с Левой принялись ожесточенно спорить, кто из них займет койку у окна, а кто — вдоль стены.

— У тебя уже была койка у окна, — возбужденно говорил Сеня. — Дай теперь мне у окошка поспать!

— А у меня еще моя нога не до конца зажила, — возражал Лева. — И когда я сплю у стенки, эта стенка мне мешает, вынуждает держать ногу в неудобном положении, и мне больно!

— Да хватит тебе, что ли, — возмутился Сеня. — Ты теперь до конца жизни, что ли, будешь своей больной ногой козырять?

— «Козырять», — передразнил его Лева. — Вот я на тебя посмотрю, когда у тебя что-нибудь похожее случится. Как ты будешь этим козырять и выбирать себе место для сна.

— Думаешь, у меня такого никогда не было, что ли? — завелся Сеня. — Ты еще гипс на себя обратно нацепи, чтобы убедительнее было!

— Ну, значит, такого не было, — парировал Лева. — И при чем здесь гипс вообще? Ты думаешь, без гипса нога болеть не может, что ли? Ну тогда сходи к травматологу — он тебе понарасскажет удивительных историй.

«Как дети малые, ей-богу», — усмехнулся про себя я. Самому мне было не принципиально, какую койку занимать — все равно после напряженной тренировки, а уж тем более после выступления сил хватает только на то, чтобы по-быстрому принять душ и рухнуть в любое место, где есть подушка и одеяло. Засыпаешь настолько мгновенно, что даже не успеваешь осознать, где ты находишься: что стенка, что окна — все сливается в одно пятно. Поэтому я, чтобы не ввязываться в спор своих друзей, бросил сумку на койку возле двери — на нее как раз никто не претендовал.

Минут через десять наши спорщики все-таки достигли перемирия, хотя я так и не понял, решили они, кто где будет отдыхать, или нет. Ну и ладно, пусть сами разбираются — главное, чтобы мне своими спорами этой ночью спать не помешали. А пока что нам нужно позаботиться о хлебе насущном.