Ангел, жаждущий крови. Криминальный детектив - Вячеслав Денисов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ведь ты, Анатолий, не станешь отрицать тот факт, что накануне разыгравшейся трагедии был у Григория Васильева и пропустил с ним пару стаканчиков водки?
– Угу-у-у… – протяжно пробурчал я, не отрывая заворожённого взгляда от потолка.
«И что я вожусь с этим недоумком?» – наверняка подумал Филимонов, но вслух деликатно попросил:
– Анатолий, пожалуйста, помоги мне разобраться вот в чём…
– Всё равно упадёт! – не разжимая челюсти, пробурчал я.
– Кто? – не понял Валерий Яковлевич.
– Вон… – коротко ответил я, и медленным движением руки указал на потолок, где кверху лапками ползал небольшой паук, имеющий желтоватую окраску тела смешанную с бурыми пятнами.
– Зачем я тебя вызвал? – начиная терять всякое самообладание, вспылил Филимонов, но тут же снисходительно продолжил: – Понимаешь, Анатолий, там ребёнок погиб. Я бы хотел с твоей помощью…
– Полтора месяца… – отрешённым голосом, сказал я.
– Кому? – недоумённо спросил Филимонов.
– Гришкиной дочке!
– А… Мариночке? – понял он. – Да, полтора месяца ей было. Ещё и жизни-то не видела…
– Красивая, – промямлил я.
– Дети все красивые.
– Светлана!
– Какая Светлана? Ты имеешь в виду жену Григория Васильева?
– Всё равно упадёт…
– Кто?
– Паучок…
– Да чёрт с ним, с пауком! Никуда он не денется, – огрызнулся Филимонов. – Даже если сорвётся с потолка, всё равно ничего плохого с ним не случится. Он аккуратно спустится вниз на тонкой паутинке…
Успокоившись, Валерий Яковлевич попытался продолжить допрос, тщательно завуалированный под ничего не значащее дружеское собеседование.
– Пока локализовали пожар, от Мариночки почти ничего не осталось, – заявил он, и тут же спросил: – Ты хоть это понимаешь? Маленький ребёнок, тонюсенькие хрупкие косточки и бушующее пламя…
– Костёр сгорит. Серый пепел будет… – безучастно промолвил я.
– Будет пепел, будет… – согласился Филимонов и тут же добавил: – Только другого содержания!
– У речки хорошо… – протянул я.
– У какой речки?
– Там птички поют…
– Какие ещё птички? – почти вскрикнул он.
У Филимонова определённо появилось дикое желание схватить меня за шиворот и грубо вытолкнуть из кабинета, но по долгу службы он был вынужден терпеть любые мои выходки.
– Толя, ты лучше вот что скажи… – размеренно, произнёс он. – Когда твой дружок Григорий Васильев убил жену, Мариночка ещё была жива?
Я нехотя оторвался от потолка и, вперив в него холодный, лишённый всякого смысла взгляд, уклончиво ответил:
– В кроватке лежала.
– Спала, что ли?
– Не плакала…
– Может, ты видел, как Григорий Леонидович дочку порешил? – продолжал допытываться Филимонов.
– Гришка?
– Он самый, – подтвердил Валерий Яковлевич.
– Не-е-е… – протянул я. – Гришка любил Мариночку!
– Любил, говоришь? – недоверчиво спросил Филимонов.
– Светку бил… – опять отчуждённым голосом сказал я.
– Смазливая была, – подметил Валерий Яковлевич. – Фотографии видел. Не исключено, что Григорий Леонидович зачастую её ревновал.
– Не-ка…
– Что не-ка-а-а? – передразнивая меня, спросил Филимонов.
– Любил Мариночку! – уверенно заявил я.
– Значит, не убивал?
– Любил Мариночку!
– Так именно поэтому он оставил её в детской кроватке, когда поджигал квартиру? Чтобы, как цыплёнка…
– Не видел! Спать ушёл.
– Да-да… Конечно спать, – согласился Валерий Яковлевич. – Была полночь и, разумеется, ты очень сильно хотел спать…
Я непроизвольно заметил, как он нервно сжал кулаки. Не трудно было догадаться, что будь его воля, я бы давно захлебнулся собственной кровью. Неважно, что он был с виду хлипким мужичком, наверняка одним резким ударом мог выбить если не все, то половину моих зубов.
– Человека на твоих глазах убили! А ты, как ни в чём не бывало, спать завалился? Даже в полицию не сообщил… – пытаясь пристыдить меня, укоризненно произнёс он. – Да кто ж ты такой есть, после этого? Даже подходящего слова для тебя подобрать не могу…
Филимонов ещё раз вытер рукавом пиджака вспотевший лоб.
– Кто убил? – желая довести его до белого каления, переспросил я.
– Григорий Васильев, приятель твой, человека убил! Даже двух…
– Кого?
– Светлану Олеговну вместе с маленькой дочерью.
– Жену-у-у… – многозначительно ответил я, и снова уставился в потолок.
Паук, за которым я так долго и внимательно наблюдал, всё-таки куда-то исчез.
– Жена, по-твоему, не человек? – поинтересовался Филимонов.
– Жена-а-а… – словно откуда-то издалека, повторил я.
Поковырявшись в носу указательным пальцем правой руки, я поспешно сунул его в рот и бесцеремонно обсосал.
– Тьфу ты… Дерьмо собачье! – гневно выругался Валерий Яковлевич.
Не скрывая по отношению ко мне откровенную неприязнь, он всё же решил продолжить заведомо никчёмный разговор:
– Васильев – старший, готов дойти до главы областной администрации, лишь бы только установить истину. Он до сих пор не верит, что Григорий смог поднять руку на полуторамесячную дочурку.
– Похоронили уже… – не уделяя особого внимания словам Филимонова, произнёс я.
– Да, похоронили! – подтвердил он.
Валерий Яковлевич более внимательно посмотрел на меня.
– Я уже действительно собирался закрыть это дело, – признался он. – Григорий Леонидович самостоятельно провёл судебное заседание, в котором одновременно был как обвиняемым, так же адвокатом, прокурором и судьёй. Несмотря на мораторий на смертную казнь, он вынес себе самый строгий вердикт. Кажется, справедливость восторжествовала! Но его дотошный отец…
Я опять начал ковыряться в носу.
– Преднамеренно или нет, не мне судить, но твой дружок сделал своего старика самым несчастнейшим человеком, – раздражённо пояснил Филимонов. – Леониду Прокопьевичу и так пришлось не сладко! Недавно похоронил супругу, мать Григория Васильева, с которой душа в душу прожил чуть более пятидесяти лет. Теперь и вовсе остался один одинёшенек на всём белом свете…
– Он меня выгнал, – словно обращаясь куда-то в пустоту, сказал я.
– Понимаю… – сухо протянул Филимонов, догадавшись, что я вновь заговорил о Григории. – Наслышан о его крутом характере. В этом ничуть не уступает родному папаше…
– Гришка, когда выпьет, злой! Страшный…
– Безусловно, ты его испугался… – согласился Валерий Яковлевич.
– Паучок упал…
– Не упал, а куда-то спрятался? В любом случае, я тебе только что объяснял, что пауки не падают, а осторожно спускаются на паутинке…
Лишь усилием воли он сдержал себя и не влепил мне увесистую оплеуху.
– Паучок упал… – настойчиво повторил я.
– Да чёрт с ним, с пауком! – вспылил Филимонов и осуждающе произнёс: – Гришку Васильева, дружка своего пьяного испугался? Но почему-то я не обнаружил и тени страха на твоём лице, когда предъявил для опознания изуродованный труп его супруги Светланы Олеговны! Или, может быть, ты не боишься покойников?
Я меланхолично пожал плечами.
– А собственно говоря, почему ты должен их бояться? Ты же в прошлом боевой офицер! Вот только всё не решаюсь спросить…
Филимонов уже был готов задать следующий провокационный вопрос, но в это время в его кабинет вошёл молоденький офицер. На его новеньких, ещё не потёртых пагонах сверкали звёздочки, подтверждающие специальное звание лейтенанта юстиции.
– Товарищ майор, к вам Маргарита Альбертовна! – доложил он. Секунду подумал и добавил: – Вдова недавно погибшего крупного бизнесмена, Владимира Семёновича Шаврова…
– Согласно семейному кодексу, она официально признана мачехой нашего основного свидетеля…
Кивком головы Филимонов указал в мою сторону и тут же пояснил:
– Анатолий Шавров проходит по уголовному делу, возбуждённому в связи с гибелью семьи Васильевых…
– Мачеха, это всё же не родная мать! – скептически заявил лейтенант.
– Тем ни менее, в критической ситуации, имеет право требовать от пасынка определённую сумму на своё содержание.
Филимонов немного подумал, и добавил:
– Правда, лишь в том случае, если у неё не будет своих совершеннолетних, трудоспособных детей. Либо, по какой-то уважительной причине, она не сможет рассчитывать на их помощь. Но в данной ситуации, в связи с тем, что Анатолий Шавров, по причине слабоумия, находится под её опекой, этот закон не играет для неё существенной роли.
Лейтенант в нерешительности задержался у входной двери.
– Мне сказать, чтобы Маргарита Альбертовна немного подождала? – спросил он.
– Пусть войдёт! – решительно ответил Валерий Яковлевич. – Думаю, что она не сможет помешать ведению следствия. В принципе, мы с Анатолием уже всё обговорили. К тому же, я давно хотел с ней познакомиться…
