Подари ничего : сборник стихов - Вадим Згурский

«Еще не раз…»

Щемящей болиРука твоя не успокоит.И все серьезно,Как в первый раз,Как в первый классНачальной школы.

* * *

Осетрина первой свежестиНа столе не бывает —Осетрина первой свежестиХвостом воду взрывает.На столе, на обжорном,Все вторично. Обычно.

* * *

А. 2.01.14.

Все войны пошлы, подлы, лживыДо той поры, пока поэты живы,Ни с кем сражаться не зови.Кто в поисках судьбы рядится в латы,Их не зови.

* * *

Ковры не громоздят на стены —Уместны разве гобелены.Венецианское стекло с портретом дамыВ тяжелой раме, панель сандала из Керала,Орнамент со змеиной головой.За что-нибудь зайти, закрыться,Хотя бы чем-нибудь укрытьсяОт взгляда, брошенного косо,Не оглашенного вопроса,А на пороге вечности проверь,Кому какую открываешь дверь.

* * *

Хрустальна чешуя сардины,Трепещет хвост, но не хватает силыВзлететь дугой над бездной синей.Рыбацкие причалы Агадира,Они полны другою силойИ памятью наполнены другой.

* * *

Емкость слова в тоннах смысла,Ужас — только в миллилитрах,Кости, как свинцом, налиты,И ладони, что приклеились к ресницам.

* * *

Безумие безумством умножаяБезумство чувством называя,Пытаемся украсить естество.Труд тяжкий, сладостный, кандальныйИ в Киеве на Арсенальной,В Одессе Екатерининская слез полна.Все правы, что любовь безумнаИ сердце в клетке не игра,И жернова не сводят счеты,Безумие безумием умножа.

* * *

Когда цветут миндаль и тамариск,Чванливо надувает губы роза,Тщеславен сей цветок. Колюч. Жесток.И каждый лепесток трепещет, исторгая воду.Недаром персы гордые, как птицы,Бумажною оборкой «украшают» розу:Нескромно ей гордиться неземною красотою.

* * *

Предрассветный шепот астрагала,Чей фиолетовый окрасОзнобом утренним потряс.Еще не видимый, туманный,Он нежностью пронзен, желанный…… и этот шепот предрассветныйСильней самума.На край земли, куда не каждому дойти…

* * *

На лестнице прелестница,Глаза с поволокой.Кажется, скажется, скажет чего-то.Бега страничек не остановишь.Все, как впервые, считай не считая,Остановился у самого края.Бездна безумия, глаз с поволокой…

* * *

Не растворяйтесь в пустотеЧужих привычек и реченийИ сохраните, хоть во сне,Подобие землевращенья.Нам не дано пройтиДо края Ойкумены —Мечтатели и фантазеры,Мы, тщетно догоняя время,Не можем вдруг остановиться.И не надо.Преграда в нас.

* * *

Тебе не подарил я лал,Что левою рукой держал,Тот вожделенный каменьРыцарей Востока.Бриллиант, что лучший из друзей,Был приготовлен точно к сроку.Хотел Луну сорвать с крючка,Чтоб не мешала откровенью,Жестокая рука крючокЗапрятала за дверью.Фантазии огранщика щедры,Рука и глазомер отменны,Но камни памяти, увы, в пыли забвенья.

* * *

Не управляю памятью своей,Преследуют меня недавние, в полвека дней,Воспоминания о Ней.И время давнее, когда варенье с мамойВарили на костре бурьяна.Два кирпича да медный таз(Сейчас пылится он на кухне).Бурьян в мой рост на всем двореЛомал и весело, и шустро.Все это было жизнь назад.И двор, и дом на Бородинской,Тот первый и единственный урок,Смешались где французский и латинский:La Table, La Fenкtre, La Balle…Luna et Stellae lucent nocti.В пять лет возникли восемь слов,Букет из маминых цветов:Костра огонь, пурпур вареньяИ восемь молний — восемь слов,Что повторяю каждое мгновенье.

* * *

Пять лет. Как будто бы вчера.Подушка смята: след ладони,Да по углам копится боль,Так хрупок мир, в котором двое.И пять минут — столетий склад.Не перечислить все приметы вскоре:Они умножатся стократ,Так хрупок мир, в котором двое.Все остальные так близкиИ так безлико отчужденны.Нет совершенства. ПотомуТак хрупок мир, в котором двое.

* * *

Прощать умеют лишь Богини.Бессмертные нужны и ныне.Не исчезало б ремесло,Чье имя человечье состраданье.

* * *

Прости. Без позволенья тревожу твой покой…Впервые наважденье вломилось в дом:Сестра родная, ушедшаяДавным-давно, стучала мне сейчас в окно.Восьмой этаж. Какая близость к преисподне?!Бессоница, что мучает всегда, мне не позволила открыть окна.Когда ж очнулся — за окном промозгла темень…Сны снятся всем, а видеть их — удел немногих.Безверье зверя отмерит поле для сомненьяИ поселит на нем химер, что будут вечно рваться в дверь…Поверь, мне проще им пойти навстречу.

* * *

Эфедра розовая с гор и тамарикс,Анабазис, знакомый, ежевичный,И крокусы шафрана обычны для пустынь Ирана.Лилейные тюльпаны Шренка и ЛеманаДа розовый чентиль раскинули ковры здесь за оградой.Не называю станцию на «…там»:Начала всех названий здесь тюремны.Вдали Загроса цепь таинственна и вечна.

* * *

Под ярким солнцем стран Полдневных, в тиши.Нетрудно вспомнить слово «нежность».А на ухабистом проселке и босиком, в пылидорожной,Где неказистый подорожник,Что изумрудом отливает свои лечебныелисточки…Нам бывает трудней всего произнестиНеобходимое «прости»…Прости, что был не к месту нежным,Как этот мартовский подснежникВ твоем замерзшем кулачке.

* * *

Одесса свечками каштановЧертила строчками кварталы.Кабальная любовь родных,Как принуждение к инцесту.В Одессе много было места,Где подбирали всем невесту,А кто не думал, не искал,Кому ж то было интересно?Большой Фонтан, Большой Фонтан…Цикады — то большой оркестр,Коль мы о музыке… Конечно.

* * *

Твоя прилепленность к НейМеня бесила с первых дней.И понимая, что смешон,Себя ругал, как пьяный возчик.Когда приехав на Привоз да на вокзал,Его никто не нанимал…А как тому смеялся балагула?

* * *

Высшее доверью измереньеЗаслужить доверия у зверя.Принимая роды у собакиПять комочков, что облизаны до блеска,Положил в корзину с ватой,Выстелил льняною простынею,И поставил в угол у кровати.А наутро все комочки разомЗапищали у меня в постели:Это мать-волчица принесла и положилаВсе свои тревоги рядом.И не лаяла — скулила,Носом, лапой нежно те комочки шевелила,Что-то на собачьем мне о человечьем говорила.

* * *

Когда внезапно пауза повиснетВ застольном споре,Так то не горе.Когда слеза повиснет,Не скатившись,Так то не горе.Когда молчание виситЧерным-черно, как черноморье,Вот это горе.

* * *

В убогом мире нет места богу,А уж богам, которых много,Сыскать пристанище невмочь.Кто квартирмейстер здесь убогий?

* * *

Иронию уроним —Не поднять,Ни всхлипнуть,Ни нарисовать.И образ, пессимизмомЧто наполнен.Этично вспомнитьИ нечто птичьеПри этом ворковать.Жестокость — позаСредневековья.

* * *

Как мало слов в глоссарии моем.Мы говорим как будто бы вдвоем,Но каждый говорит лишь сам с собойИ все слова тому свидетели невольно.

* * *

Рисунок времени и цвет неброский —Непритязательное благородствоНачищенного серебра.Клинок — овальный,Бокал — хрустальный,Салфетка, что уложена конвертом;А стол сервирован на два куверта,И две свечи уж зажжены.Здесь орхидея не случайна;Она хищна и грациозна.И это грозно. Но может быть напрасноБоимся мы прекрасной тишины?..……………………………………Как обстоятельно готовлю свой побегИз жизни этой в ту, которой нет.

* * *

Писать столбцомУма ли надо?Душа б болеланеустанно,Слова б ложилисьпод перо,И слово главноеодноСтучалось в жилку,тут у глаза,И перечеркивало все…

Сноски