Защитник прекрасной дамы - Дженис Беннет

– Со множеством трудностей, дорогая. В этом у меня нет ни малейшего сомнения. Но, по правде говоря, ты должна признать, что никогда еще не оказывалась в ситуации, которая грозит нешуточными опасностями. И недостаток житейского опыта может тебя сильно подвести.

Она отвернулась, стиснув зубы. Нет, житейский опыт у нее был. Она знала себя. Спасибо дяде Персивелу Селвуду – она даже провела полтора года в Лондоне, хотя и не в самом изысканном обществе. Она обладала способностями, о которых ее дяде Тадеусу в жизни не догадаться и о которых она никогда не расскажет ни ему, ни кому-либо другому: это могло бы плохо для нее кончиться.

– Каким же образом, – обратилась она к священнику, тщательно подбирая слова, – я могла бы приобрести опыт, достаточный – с вашей точки зрения – чтобы я получила возможность самостоятельно выбирать свой жизненный путь, если вы не позволяете мне хотя бы испытать себя?

– Вероятно, я мог бы устроить так, чтобы меня отпустили отсюда на несколько дней, – пробормотал он, словно и не слышал ее.

Подавив в себе раздражение, она подошла к нему, легонько коснулась губами его седеющей головы и на время оставила попытки разубедить его.

– Дорогой мой дядя, вы нужны здесь, вы нужны своим прихожанам. И вы сами это знаете.

Она опустилась на колени рядом с его креслом, и края ее синей шерстяной юбки мягкими складками легли поверх туфелек.

– Кроме того, – добавила она сухо, – если вас так уж беспокоит, что мы лишены мужской защиты, так почему бы вам не вспомнить, что в доме рядом с пансионом живет кузен Джордж?

– Мистер Джордж Селвуд, – произнес мистер Денверс с глубоким чувством, – и в самом деле мог бы оказаться самой подходящей персоной для защиты Селвудского пансиона. Однако, на мой взгляд, он ничем не сможет вам помочь. По твоим собственным словам, этот денди бледнеет при одном упоминании о вашем призраке.

Джейн вдруг выпрямилась в своем кресле.

– Я придумала! Почему бы нам не послать за дядей Персивелом?

– Нет! – это слово вырвалось у Дафны, как будто у нее перехватило дыхание.

Джейн повернула к мистеру Денверсу свое серьезное лицо.

– Дафна всегда говорит, что он… – она наморщила лоб, напрягая память, – что он… что-то вроде фокусника со связанными руками.

– Нет! – повторила Дафна уже громче. – Ни в коем случае! Джейн, ты же знаешь, что это невозможно.

– Дядя… – удивленно протянул мистер Денверс. – Дядя Персивел?.. Разве он жив? Кажется, ваша мама говорила, что мы потеряли его.

– Она… да, она использовала такой оборот речи, – подтвердила Дафна, взяв себя в руки. – Она говорила, что для нас он умер.

Ее мать так и не простила дядю Персивела; однако Дафна очень скучала по старому мошеннику, хотя и не настолько сильно, чтобы пойти на риск и снова допустить его в свою жизнь.

Джейн подняла брови.

– Он всегда был замечательно забавным! Ты сама так говорила, Дафна, – добавила она, как будто этим все решалось. – Почему ты возражаешь? Потому что дяде Тадеусу может не понравиться, если он окажется в родстве… с владельцем игорного заведения? Мама так всегда говорила.

…Если бы дело было только в этом…

Но прошлое – по крайней мере, ту его часть – было бы лучше похоронить и забыть. Дафна натянуто улыбнулась и постаралась вернуться к своему обычному легкому тону.

– Все наоборот, Джейн. Дядя Персивел всегда утверждал, что это именно он был прямо вне себя, когда его брат женился на сестре священника. Он заявлял, что воспринял этот брак просто как акт умерщвления плоти.

Мистер Денверс отнесся к делу серьезно.

– Как ты думаешь, он приедет, если ты попросишь?

– Нет! – в тревоге воскликнула Дафна. Она-то опасалась, что ее респектабельный дядя с материнской стороны преисполнится негодованием при одном упоминании имени непутевого родственника со стороны отца – родственника, пользующегося весьма дурной репутацией. Но, вопреки этим ожиданиям, милый дядюшка Тадеус готов был приветствовать любого, кто мог бы стать ее защитником и покровителем в трудное время. А она этого не хотела.

Она собралась с силами и предприняла новую попытку.

– Он не восстанет из пепла, – заверила она, безжалостно разрушив зародившиеся в дядюшке надежды. – Он, можно сказать, умыл руки – в том, что касается нас. Покойная мама слышала, что он перебрался из Мюнхена в Рим, и это было за два года до ее смерти. С тех пор мы от него ни строчки не получили.

Мистер Денверс сочувственно похлопал ее по плечу.

– Я был бы бесконечно благодарен, если бы кто угодно восстал из пепла, лишь бы он сумел разобраться, что творится в вашей школе. Мне неизвестно, с какой целью устраиваются так называемые явления призрака, и это меня, конечно, тревожит.

– Я вполне в состоянии сама разобраться в этом, – возразила она. – И мы четверо – кузины и я – согласны в одном: чем меньше людей будет вовлечено в раскрытие наших тайн, тем больше останется шансов уберечь школу от скандала.

– Милое мое дитя, охранять тебя – моя святая обязанность, и плохим я оказался бы опекуном, позволив тебе вернуться в школу без всякой защиты. Ты напрасно смотришь на меня так сердито. Я сомневаюсь не в силе твоего духа и разума, а в твоей физической силе. Посуди сама: вдруг это дело рук каких-то головорезов, а ты встанешь на их пути – и что тогда? Разве мой страх за тебя не имеет оснований?

Дафна открыла было рот, чтобы опровергнуть и это соображение, но природная честность заставила ее промолчать.

– И потом, – продолжал мистер Денверс, выдвигая, как ему казалось, решающий довод, – надо ведь подумать и о Джейн.

– Обо мне? – зеленые глаза Джейн широко раскрылись. – Но Дафна говорит, что никакой опасности нет. Призрак просто блуждает по парку, вот и все. Моя подруга, мисс Тревельян, считает, что это всего лишь одна из воспитанниц, которая всех таким образом разыгрывает.

Дафна внимательно посмотрела на сестру, и сомнение в собственной правоте в первый раз закралось к ней в душу. В пятнадцать лет Джейн была юной длинноногой девочкой; в ней совсем не было самоуверенности, но зато слишком много готовности поверить всему, что скажут другие, и поступать соответственно. Если бы кто-нибудь из ее подруг предположил, что они могут остановить привидение, просто приблизившись к нему вплотную и сказав «бу-у-у», Джейн восприняла бы это как святую истину и при первой же возможности применила бы указанный способ. Результат мог бы получиться самый катастрофический – для Джейн.

Дафна задумалась. Она могла бы как-то влиять на поведение Джейн. Она могла бы также разобраться с этим мнимым привидением, если бы только сумела убедить дядю Тадеуса дать ей такую возможность. Ей не хотелось, чтобы в пансионе появился кто-то посторонний – пусть даже из числа родственников: это дало бы девочкам пищу для новых сплетен, а их родителям – для новых тревог. Селвудская школа не могла себе позволить лишиться еще хотя бы одной ученицы.