Возвращение мессира - Виталий Константинович Дробков

– Мы тут с коллегой спорили об очень щекотливой теме, – начал Азазелло, – и нам хотелось бы услышать Ваше мнение, милорд. Суть этого вопроса в том, является ли наш Творец отцом того, кого мы все считаем Первым Ангелом и Первым Сыном? Действительно ль, рождение его желанно и предрешено? Иль, может, он – последствие случайных столкновений инвариантных сил? Так часто в жизни образуется оно…

Ворон, выслушав вопрос, важно кивнул, мол, всё понял. С минуту стоял с задумчивым видом и постукивал мощным клювом по бутылке с коньяком. Азазелло, даже наклонился, в надежде поймать падающую бутылку, но обошлось. Ворон прекратил стучать-звенеть и быстро-быстро завертел головой, возможно укладывая мысли в ряд. И вот он начал речь, но начал как-то непонятно, как будто продолжая чью-то мысль:

– А Первый Сын Творца – есть первый опыт рождения мыслящей материи, способной выносить-взлелеять Душу – единственно пригодный материал, для созидания будущих Сынов Творца! Рождён он был, как Первый Сын, возможно и не самый лучший, но стал он Левою рукой Отца. Той, что несла порядок в мир… и не было пути иного, а был лишь только этот путь!

Чтоб вам понять я вынужден месье напоминать:

«Беда пришла внезапно, вмешался фактор, неизвестный прежде, и мыслящая плоть, заполучив свободу выбора, вдруг стала проявлять свой склочный гадостный характер, который был коктейлем эгоизма, жадности и злобы!» – вы этого не позабыли? Тогда имеет смысл продолжить:

– Какого материала ждать от них – прошедших грязный и кровавый путь?! Какими будут Души их и как спасти Проект? Тяжёлые вопросы и требуют они гарантии успеха! И стало ясно: пряник – то не путь! А к прянику и розга – не помеха! Вот и родился Первый Сын – как плеть Творца, как новый алгоритм для управления своенравными потомками Эдема!!!

И сказав это, Ворон поставил точку! – долбанул своим, наверное, железным клювом по красивой бутылке так, что от неё полетели куски во все стороны! Но Азазелло сумел подхватить нижнюю не расколовшуюся часть бутылки, в которой ещё оставался драгоценный и желанный напиток…

А Бегемот и Коровьев встали и принялись аплодировать Ворону. Азазелло, собравшийся наорать на него, вдруг передумал, и решил в отместку украсть аплодисменты: повернулся к аплодирующим и стал раскланиваться, будто это ему предназначались все их знаки восхищения… Но Ворон был ревнив и спор на быстрые решения: и тщательно прицелившись, он долбанул ещё два раза! Один раз в донышко полубутылки в руке у Азазелло, чем доконал её. Второй раз – в задницу обидчика Азазеллы, когда тот резво наклонился за выпущенной драгоценностью, пытаясь вновь её спасти…

После того, как Азазелло прекратил вопить и материться на всех известных языках, Ворон, предусмотрительно отлетевший на безопасное расстояние, добавил, совершенно явственно ухмыляясь:

– Задача скульптора – отсечь ненужное! – ты это понимаешь, грязный чёрт? Вот ты – ничтожный раб своего эго! Хотел украсть кусочек МОЕЙ славы… а у своих, как всем известно: позорно воровать! Их крысами зовут таких. И клюнул я туда, где хвост у крыс растёт… но почему-то нет хвоста! А значит – есть надежда, что ты ещё не превращался и меж людей пока остался. Скажи спасибо за диагноз сей, куриное гузно… но-но-но-но!! Не надо так смотреть последним глазом! – и Ворон торопливо поскакал прочь… хотя не далеко, и встал там, где было безопаснее, нахохлился и замолчал.

Коровьев, глядя одним глазом на ворона, а другим на Азазеллу, хлопнул в ладоши, привлекая внимание, и бодрым радостным голосом сообщил:

– Почтеннейшая публика, как вы успели все заметить – сбывается Закон! Закон о сохранении Энергии. Я поясню: забрав всю выпивку у нас, вещун нас одарил прекрасным новым Знанием о Сути и Начале Действа – которое в народах многих Замыслом зовётся! Никто не возразит? – он внимательно оглядел компаньонов и продолжил:

– Закон и в Африке – Закон! Поэтому не стоит обижаться на исполнителя Закона или носителя его. О чём бы я хотел сейчас сказать… так это лишь о том, что выпить нам не миновать! А я ведь знал, как повернётся здесь игра! Цените, господа, предусмотрел сей поворот, прошу внимательно смотреть – и апп, и во-от! – элегантным движением он достал из-за пазухи точно такую же хрустальную красавицу-бутылку, как ту, что уничтожил его мстительный друг. Под аплодисменты друзей он установил её на место предыдущей.

– Ну что, пора – друзья мои? Пора! Давай-ка, Бегемот, налей… а я пока к профэссору на пару слов… – и он подошёл к Ворону и что-то пошептал ему. На что тот замотал головой, сбив клювом пенсне с носа Коровьева.

А тот опять наклонился к Ворону и стал чем-то прельщать вещуна… и видно, улестил! – клюв описал движение «ага». И вот, они вернулись в круг, на четверых разлили и Коровьев встал. И произнёс свой спич:

– Всегда! – подумал и добавил, – И не без основания!

Затем он выпил, и все за ним – и даже Ворон. Когда с процедурой было покончено, Коровьев, постучав ногтем по пластиковому стакану и извлекая этим мелодичный звон, как из хрустального фужера, потребовал внимания:

– Друзья мои! Прошу вас, поглядите друг на друга… Вот так, вот так – глаза в глаза! Что видите? Я допускаю: каждый видит то, что хочет и то, что он предполагает – пока что спорить, кажется мне, не о чем. А если глубже в суть вопроса мы нырнём, а если – шаг назад… и разглядеть издалека? Что можем мы увидеть?.. Попробуйте, друзья, снимите шоры! Ведь мы, как лошади в Москве, зашорены, как окна в шторах! И наши бывшие партнёры – такие же, в таких же шорах. И шоры те скрывают суть! Мы главное забыли разглядеть: мы БРАТЬЯ все! – об этом не забудь, на нашей маленькой Земле!

Он замолчал и принялся задумчиво разглядывать своих партнёров, будто примеряя их к роли братьев. И на лице его отразились сомнения… тогда он уточнил:

– Осознаёте суть вопроса, братцы? И мне уже не нужно сильно напрягаться? Так вот, вернёмся к нашим овцам и баранам, кого пасём мы и наставляем поздно или рано. Ведь даже если мы, проживши сотни дивных лет бок о бок, не видим братьев и друзей друг в друге… какие же они, те подопечные, что жёстко правим мы, как лезвие на круге?! Хотя вопрос излишне риторичен и, по большому счёту, он – вторичен! А первым должен быть вопрос о глине, пардон, о материале, чем слеплен человек, подобно всей другой скотине…

Вот, добрались до сути человека, её