Спасатель (сборник) - Светлана Алешина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В пассажирский салон выглянул радист и жестом позвал нашего начальника в кабину пилотов. Мы примолкли в ожидании новостей. Наверняка сообщение, касающееся нас. Какое-нибудь уточнение приказа, точная формулировка задачи, информация о катастрофе, наконец.
Едва Григорий Абрамович появился вновь в салоне, три пары глаз уставились на него в напряженном ожидании. Я видела, что лысина у нашего начальника вспотела… Дела, значит, серьезные.
– Ну! – не выдержал Игорек. – Что там?
Григорий Абрамович достал носовой платок и принялся протирать блестящую лысину. Этот жест у него был традиционным и означал, что начальник наш сильно нервничает…
– Речной теплоход…
– Что? Затонул?..
– То-то и удивительно, что нет!
– Григорий Абрамович! – поспешила я вмешаться. – Расскажите по порядку. Зачем радист вас туда вызывал?
– Новости по «Русскому радио» послушать. Он их на пленку записал. Для нас специально… В Булгакове речной теплоход – огромный, четырехпалубный – врезался в железнодорожный мост… У теплохода две палубы срезало подчистую, но на плаву держится… Мост вроде бы разрушен… Число жертв уточняется, не назвали даже приблизительно.
– Что ж там уточнять-то, – воскликнул Игорек. – Число жертв равно числу пассажиров плюс экипаж минус число спасенных. Мост-то железнодорожный, не пешеходный… Что и требовалось подсказать…
Григорий Абрамович смотрел на него растерянно и продолжал натирать свою лысину… Я поняла, что что-то не так. Не все он сказал.
– Что еще, Григорий Абрамович? – спросила я. – Игорь, кажется, перебил вас…
Он кивнул головой.
– Во время удара теплохода в мост по нему проходил пассажирский поезд…
– Мать твою!.. – сформулировал охватившие его чувства Кавээн.
– Часть вагонов упала в воду, – добавил майор глухо, словно нехотя.
Говорить никому ничего не хотелось.
– До Булгакова осталось десять минут! – крикнул нам высунувшийся в салон второй пилот. – Приготовьтесь. От места посадки до моста шесть минут на машине. Местный диспетчер МЧС на связи. Дислокацию прибывающим группам сообщает. Будете говорить?
Григорий Абрамович бегом побежал в кабину. Вернулся он минут через пять взъерошенный, с нахмуренными бровями, и строго поглядел на нас через свои очки с круглыми линзами.
– Сообщили, что нас встречают, машина на месте. Через пять минут садимся. Наш объект – кормовая часть теплохода. Всем быть готовыми…
Он помолчал и добавил:
– Ко всему…
Кавээн, у которого воображение работало со скрипом, спросил осторожно:
– Что там у них, Абрамыч?
Тот посмотрел на Кавээна прямо и жестко и ответил, хорошо представляя, что стоит за этим ответом, потому что был опытным спасателем и слов на ветер просто так никогда не бросал:
– Мясорубка…
Майор Воротников всегда отличался сдержанностью и с воображением у него все было в порядке… И если уж он произнес такое слово…
…Спасателя никогда не интересует, где он будет спать, есть, словом, отдыхать… Все его мысли направлены только к месту катастрофы, на тот объект, где ему предстоит работать. Если вам встретится спасатель, который прежде всего будет интересоваться, как организовано питание, поставлены ли палатки для отдыха после смены, можете быть уверены, что долго он в спасателях не продержится. Или сбежит, или погибнет, в самый напряженный момент пожалев свое тело, вместо того чтобы сконцентрироваться и заставить его принять трех-, пяти-, десятикратную нагрузку…
Когда колеса самолета только коснулись посадочной полосы, мы вчетвером уже стояли у выходной двери, нарушая все правила безопасности полетов. Едва самолет замер, бортпроводница открыла нам входной люк и помогла спрыгнуть на бетон, не дожидаясь, когда подадут трап. Машина МЧС уже ждала нас рядом с самолетом. В спасательных работах счет идет на секунды, люди, которые нуждаются в нашей помощи, могут не выдержать и умереть, не дождавшись нас. Поэтому мы экономим эти секунды, как только можем… Каждое мгновение может потом обернуться чьей-то жизнью.
Машина – яркий красно-синий «рафик» – мчалась по ночному Булгакову, не снижая скорости, которая была никак не меньше ста двадцати километров в час. Дорожная милиция организовала для нас зеленый коридор, и мы пролетели по пустому городу минут за пять от аэропорта до Центральной набережной, которая начиналась от самого моста. Мы выскочили из «рафика» и побежали к воде. Мотор катера взревел, как только нога бежавшего последним Игорька коснулась его палубы.
– Где? – стараясь перекричать рев мотора, спросил Григорий Абрамович голого по пояс матроса, стоявшего у руля…
Матрос не ответил.
Наш начальник и сам, наверное, понял, что его вопрос прозвучал довольно глупо, потому что и так невозможно было ошибиться с определением места катастрофы – ближе к левому берегу Волга около моста была ярко освещена. Издалека видно было, как уродливо торчат концы рельсов с обеих сторон моста над обрушившимся пролетом. Везде были натыканы прожектора, отчего застрявший между опорами теплоход с наполовину смятой надстройкой выглядел нереально и зловеще… На нем, на мосту, на скопившихся вокруг катерах копошились фигурки людей… Волга около места катастрофы была просто забита маломерными судами – в основном «казанками» и «прогрессами».
– Откуда их столько? – крикнула я матросу, указывая на лодки.
– Рыбаки! – ответил тот. – Какой-то праздник рыболова вчера был. А после разрешили у моста ночной лов до утра без ограничений… Они, кстати, десятки людей спасли, когда те из вагонов начали выбираться…
Не снижая скорости, наш катер описал дугу, обходя суденышки, скопившиеся возле теплохода, и, заглушив мотор, начал плавно подходить к борту теплохода… Метров двадцать пять вокруг него было свободное пространство на воде, ни одной лодки.
– Ух! Я бы эту сволочь!.. – матрос, стоящий у руля, сжал правую руку в кулак и недвусмысленно потряс ею перед собой.
Мы даже и спрашивать не стали. Ясно было, что он говорит о капитане…
– Ты чего такой чумазый, друг? – спросил его Кавээн, и я действительно заметила, что плечи его покрыты темными мазутными пятнами.
– Нырнул пару раз… – ответил матрос и смачно выругался в адрес все того же злосчастного капитана теплохода…
Корма надвинулась вплотную над нами, и я увидела крупные синие буквы, опоясывающие по дуге кормовой бортик теплохода…
– «Сергей Есенин», – прочитала я.
Прямо над буквой «Е» был закреплен веревочный трап. Мы поняли, что прибыли. Пора высаживаться. Первым полез на теплоход Кавээн, я была третьей, последним, как всегда – Игорек. Первым и последним в нашей группе всегда идут более опытные и выносливые – в любой ситуации. Мы с Григорием Абрамовичем по этим параметрам всегда делим два средних места…
Я не успела еще забраться по вихляющему под ногами веревочному трапу, нижний конец которого натягивал Игорек, когда сверху, у меня над головой, раздался весьма строгий, если не сказать суровый, голос. Неприятный голос, сразу слышно было, что принадлежит он человеку, облеченному властью.
– Кто?
– Из Тарасова. ФГС-1, – ответил наш майор, привычным жестом протирая платком свою лысину…
«ФГС – это значит федеральная группа спасателей, – размышляла я, перелезая через леер, натянутый над кормовым бортиком. – А единица – это код допуска. Допуск у нас высокий, мы можем работать практически везде, кроме космодромов и пусковых шахт стратегических ракет. Там нужно иметь нулевой допуск. А на такой аварии, как здесь, достаточно было бы и тройки…»
– Документы! – сурово потребовал тот же голос, и у меня возникло ощущение, что нас почему-то арестовали и допрашивают.
Теперь я рассмотрела человека, который выражался столь односложно. Он был высокого роста, очень худой, с острым носом и впалыми щеками. Взгляд его настороженно скользил по нашим лицам, и мне показалось, что я уловила нечто вроде усмешки, когда он на секунду задержался на мне… Слишком долго, пожалуй, задержался…
«Высокомерие по отношению к женщинам – верный признак обостренного чувства сексуальной неудовлетворенности… – машинально отметила я про себя. – Синдром Паниковского – «меня девушки не любят»… Как следствие – повышенная агрессивность к представителям своего пола, в которых подозреваются более удачливые сексуальные конкуренты…»
Григорий Абрамович протянул ему наши бумаги, тот взглянул в них мельком и, удостоверившись, что в них все в порядке, вернул нашему майору.
– А это тоже спасатель? – спросил он у Грега, указав на меня и вложив в последнее слово откровенную иронию, даже издевку.
– Экстремальный психолог второй категории капитан МЧС Ольга Николаева, – опередила я ответ своего командира, а то начнет сейчас мямлить.
– А вы, собственно, кто? – сообразил наш начальник, что отчитываемся мы перед каким-то неизвестным нам человеком…
