Пепел - Владимир Сорокин

На Профсоюзной заправились 95-м бензином. Колбин выплюнул в окно жвачку, поднял стекло и включил кондиционер.

В Сокольники приехали в пятом часу. Запарковались возле обшарпанного пятиэтажного дома, поднялись на третий этаж.

Худой, болезненного вида молодой человек в потрепанной одежде открыл им дверь, повернулся и захромал в глубь квартиры, опираясь на палку.

Пятеро проследовали за ним. Двухкомнатная, сильно запущенная квартира была сплошь заставлена каменными фаллосами самых разнообразных форм и размеров; самый большой из них, вырубленный из гранита, упирался темно-серой полированной головкой в облупившийся потолок, толстые и тонкие толпились на полу, совсем мелкие нефритовые и яшмовые фаллосы сверкали бело-зеленой россыпью на подоконниках. Мебель в квартире отсутствовала.

Пятеро осторожно проследовали по проходу в фаллосах, гуськом вошли в дальнюю комнату. Здесь фаллосы стояли совсем густо, за исключением одного угла, где на полу лежал грязный матрац, полунакрытый аккуратно сложенным верблюжьим одеялом. На одеяле были так же аккуратно разложены: мобильный телефон, медный пест, черная лакированная шкатулка и кривое толстое шило с костяной рукояткой. Совсем в углу виднелась объемистая клеенчатая сумка с чем-то.

Молодой человек встал на край матраца, опершись обеими костлявыми рукам о палку. Он явно выглядел старше своего возраста, - узкое бледное лицо с бескровными губами и острым подбородком было тронуто морщинами, кожа местами шелушилась, один глаз сильно косил. Две обширные залысины наползали с большого выпуклого лба на голову, терялись в грязных спутанных волосах.

Вошедшие встали перед ним тесным полукругом так близко, что едва не касались его.

- Здравствуйте, легкие, - тихо произнес юноша, глядя в пол.

- Здравствуй, отец, - хором ответили вошедшие и стали осторожно раздеваться до пояса.

Раздевшись, каждый зажал свою одежду между ног.

Молодой человек поднял лицо и быстро, но пристально глянул на обнаженные торсы стоящих. У каждого из них на плечах и в центре груди были старые и новые точечные шрамы. Некоторые были совсем белые, другие розоватые, лиловые; недавние шрамы покрывали коричневатые корки. Все пятеро стояли, опустив головы.

Молодой человек положил палку на одеяло, взял в левую руку пест, в правую шило и с трудом выпрямился на подрагивающих ногах.

- Печать тяжелой силы, - произнес он и стал быстро колоть стоящих шилом в плечи и грудь, тут же прижимая к ранкам медный пест, словно промакивая им кровь.

Впрочем, крови выступало совсем немного.

- Печать, печать тяжелой силы... печать тяжелой силы... - бормотал он, работая равномерно, как машина.

Пятеро принимали уколы молча.

В это время из кухни выбежали два молодых хорька и стали небыстро гоняться друг за другом между стоящими фаллосами. Юркие тела их бесшумно замелькали в каменном лесу.

- Печать тяжелой силы, печать тяжелой силы, - колол и бил юноша.

Хорек проскользнул у него между ног и стал обнюхивать замызганные сапоги Поспелова. Другой хорек прыгнул на своего сородича, и они, пища, покатились меховым клубком.

Юноша положил шило с пестом на одеяло, взял шкатулку, открыл. Шкатулка была полна сероватого порошка.

- Семя тяжелых... семя тяжелых... - забормотал молодой человек, прикладывая порошок к ранкам стоящих. - Сухая сперма тяжких, увесистых, неподвижных. Семя тяжелых... несдвигаемых, несотрясаемых, нешатких.

Закончив, он положил шкатулку на место.

- Ступайте.

Пятеро стали одеваться.

Хорек взбежал по юноше, оттолкнулся от его хилого плеча и прыгнул на вершину мраморного фаллоса. Другой хорек смотрел на него смоляными глазками, встав на задние лапки и шевеля усами.

Колбин взял клеенчатую сумку и осторожно двинулся к выходу. Назирова, Поспелов и Лисович двинулись следом. Отставший Самченко всхлипнул и быстро поклонился юноше, потом еще и еще раз.

- Мне не поклоны нужны, а вес, - устало отвернулся юноша.

Плача, Самченко поспешил за остальными.

Хорьки проводили их до стальной двери.

На улице Колбин уложил тяжелую сумку в багажник. Сели в машину в том же порядке и в половине восьмого медленно подъезжали к стадиону в Лужниках.

Здесь все было запружено людьми и машинами, конная милиция теснила людской поток, истекающий из метро "Спортивная", милиционеры хрипели в громкоговорители.

Колбин с трудом припарковал "мерседес". Вылезли, взяли сумку и смешались с идущей к стадиону толпой.

Людской поток шумно тек. По краям его стояла конная милиция и ищущие лишний билет с самодельными плакатами. Широкоплечий, злобно жующий толстяк вместо плаката держал в пухлом кулаке двести долларов. Две веселые девушки обмотали себя куском простыни с корявой надписью черным спреем: "ЛЮБЫЕ БАБКИ! + 100 ПОЦЕЛУЕВ!!!"

Здание стадиона было освещено прожекторами. Над ним парил серебристый дирижабль с большими красными буквами "ГБ" и надписью внизу "ФИНАЛ". Плакаты с "ГБ" виднелись на столбах по ходу толпы. Там же висели изображения двух широких толстых лиц.

Возле турникетов с контролерами творилось столпотворение. Милиция отпихивала прорывающихся безбилетников, раздавались крики и удары дубинок. Какого-то парня волокли за ноги два милиционера. Женщина с всклокоченными волосами надрывно кричала, обращаясь ко всем сразу:

- У вас же есть дети!

Колбин, еще заранее доставший пять билетов, раздал их своим спутникам. Стали проходить через турникеты. Контролер оторвал края билетов.

- Чего там у вас? - Милиционер ткнул дубинкой в сумку.

Колбин открыл. Сумка была набита бутылками с пивом "Старый мельник".

- Нужно земляка поддержать, командир! - деланно усмехнулся Колбин.

Милиционер равнодушно отвернулся.

Вошли в парк, окружающий стадион. Толпа валила ко входам.

- За мной, родные, - скомандовал Колбин, и впятером они выбрались из толпы, двинулись вокруг стадиона.

Миновали третий сектор, потом четвертый. Возле пятого Колбин подошел к двери под номером 12, стукнул восемь раз.

Дверь сразу открылась. Пятеро вошли. Невзрачного вида парень в пятнистой униформе запер за ними дверь, повернулся и быстро пошел по коридору.

Двинулись за ним. Коридор петлял, потом уперся в железные ворота. Возле ворот в стене виднелась дверь. Парень отпер ее, мотнул головой. Лисович, Поспелов, Самченко и Назирова вошли в темное пространство. Парень протянул Колбину ключ. Колбин кивнул и шагнул за дверь. Парень притворил ее, запер и быстро побежал прочь.

Пятеро оказались в полной темноте.

- Садимся, родные - скомандовал Колбин.

Все опустились на кафельный пол. В помещении пахло хлоркой и Поспеловым. Колбин достал из кармана мобильный, мизинцем набрал номер на подсвеченном табло, подождал и проговорил в трубку:

- Восемь, двенадцать.

- Накануне, - ответил голос.

Колбин положил мобильный на пол между ногами:

- Ждем, родные...

К половине девятого стадион был полон. В центре возвышался круглый красный подиум, убранный гирляндами живых цветов, с огороженным стальным кольцом рингом. На полу ринга алела все та же надпись "ГБ ФИНАЛ".

Шум семидесятитысячной толпы нарастал. Мелькали плакаты с двумя толстолицыми и с надписями "Данила Корень" и "Погребец".

В 21.00 вспыхнули прожектора, пропели фанфары. Стадион заревел. На специально оборудованной трибуне появился президент России. Шум постепенно смолк.

- Дорогие соотечественники! - заговорил президент бодрым сильным голосом. - Сегодня у нас большой праздник. Не только здесь в Лужниках, но и по всей России. Миллионы россиян следят за происходящим. Они с нами! И мы с ними!

Раздалась овация.

- Сегодня - финал чемпионата России по гнойной борьбе! - продолжал президент. - Первый финал первого чемпионата!

Стадион задрожал от оваций.

Президент поднял над головой два кулака. Зрители встали и хлопали стоя.

Едва овация смолкла, он снова заговорил:

- Три года залечивала наша страна раны. Три года россияне, превозмогая трудности, восстанавливали великое государство Российское. Три года поднималась из пепла Россия. И поднялась! И встала во весь свой могучий рост!

Стадион заревел.

- Три долгах года мы боролись за нашу страну. За наше будущее. И в этой борьбе нам помогали Русская Православная Церковь и лучшие духовные силы страны. Одной из которых стал новый вид богатырского единоборства - гнойная борьба! Именно гнойная борьба оказалась в этот драматический и ответственный для России период поистине народным видом спорта, пробудившим нацию ото сна и объединившим здоровые силы страны. Но я хотел бы подчеркнуть - гнойная борьба - это не просто новый вид спорта. Это могучий сплав двух великих традиций - русского богатырского единоборства и православного великомученичества. "Через муки к победе!" - вот главный лозунг гнойной борьбы. Эти слова вошли в наши сердца! Это боевой дух нации! Это то, что объединило нас! Что помогло нам выстоять!