Братья крови - Владислав Русанов

– Да, – немногословно откликнулся тот, кто скрывал лицо, вытаскивая из-под плаща длинный меч с простой и безыскусной рукоятью.

Широкий клинок покрывали вмятины и щербины, заглаженные оселком, но недостаточно, чтобы скрыть почтенный возраст оружия. Этот меч повидал немало битв. Его создавали не для придворных церемоний, а чтобы убивать. Поэтому и никаких излишеств: прямая крестовина, противовес в виде шара, «кровосток» на одну треть клинка. Закругленное острие указывало на северное происхождение – либо викинги, либо германцы шли в бой за вождем, который им обладал.

– Хрутинг… – охнул Вульфер. – Меч, сразивший дракона.

– Драконы – выдумка менестрелей, – отрезал сэр Ральф.

– Ты так думаешь? – безбожно перевирая английскую речь, вкрадчиво поинтересовался низколобый.

– Довольно препираться! – одернул его Патрик. Похоже, в этом сборище он был за главного. – Это в самом деле меч Беовульфа?

– Да. И добыть его стоило немалых трудов.

– Мы ценим ваше участие, сэр Ральф, – проговорил стоящий по правую руку от Патрика высокий мужчина с кустистыми бровями и пронзительным взглядом. – Но, как мне кажется, пора приступать к ритуалу. Этот бедняга избавил нас от многих хлопот, явившись так кстати. Мак-Дуг, готовь жертвенный нож и чашу.

Рыцарь похолодел. Смерти он не боялся давно, но погибнуть в славной сече с оружием в руках – это одно, а оказаться жертвой, которой перережут горло во время гнусного ритуала, – совсем другое. Он задергался, из последних сил стараясь разорвать путы.

– Может, оглушим его? – нерешительно предложил Вульфер.

– А что случилось, косматый? – блеснула жемчужными зубками Агнесса. – Тебе же случалось перегрызать горло таким, как он? Откуда же мягкосердечие у матерого убийцы?

– Я убивал людей, – набычился плешивый. – Это правда. Но никогда не испытывал радости. И всегда старался биться честно – клык и коготь против стали…

– Не надо его оглушать, – бесцеремонно прервал их низколобый коротышка. – Больше страха – больше пользы от заклинаний.

– Избавьте нас от подробностей вашего чародейства! – воскликнул сосед сэра Ральфа.

Распластанный на алтаре рыцарь узнал этот голос. Один из предстоятелей Английского отделения Ордена Охотников. Сэр Тобиас. Значит, и сэр Ральф?..

– Успокойтесь все! – Патрик воздел руки к полной луне. – Пора привыкнуть – мы делаем одно дело. Если мы не будем проявлять уважение друг к другу, то погибнем все. Если тебе, Агнесса, наплевать на людей, подумай, чем ты будешь питаться, если их род исчезнет с лица земли? Вам, благородные рыцари, придется на время смириться с присутствием нас, кровососов, оборотня, пиктских колдунов… А ты, Мак-Дуг, не кривись, а начинай поскорее ритуал. Полночь близка. Дай мне меч, охотник!

Сэр Ральф беспрекословно протянул Хрутинг рукоятью вперед над алтарем.

Вампир, а теперь уже не оставалось ни малейших сомнений в том, что Патрик из «немертвых» кровососов, принял оружие, двумя руками воздел его над головой. Лунный свет скользил вдоль клинка.

– Я поворачиваю голову и смотрю в глаза Матери, которая родила меня, – гнусаво завел пикт. – В глаза Девы, которая любит меня, в глаза Старухи, которая ведет меня к мудрости, в дружбе и привязанности. Через твой дар природы – о Богиня! – одари нас обилием в нашей нужде…

Второй чародей, приблизившись к рыцарю с кривым бронзовым, потемневшим от времени ножом, застыл неподвижно.

– Они – разрушительные бури и злобные ветры! Злобный вихрь, предвестник гибельной бури! – пронзительно взвыла Агнесса.

– Они – могучее племя, Древние, предвестники Чумы! – подхватил третий вампир.

– Трононосцы Ниннкигаль. Они – потоп, опустошающий Землю! – воззвал Патрик.

– Семь Богов Широких Небес! Семь Богов Широкой Земли! Семь Древних – это они! – словно нехотя проговорил оборотень Вульфер.

– Семь Богов Силы! Семь Злых Богов! – с болью в голосе произнес сэр Тобиас из ордена Охотников. – Семь Злых Демонов!

– Семь Демонов Угнетения! Семеро в Небесах! Семеро на Земле! – присоединился к нему третий охотник, не проронивший до того ни слова.

– Утуг хул! Ала хул! Гидим хул! – визгливо выкрикнул пикт-чародей.

Занес кинжал.

– Мулла хул! Маским хул!

Волнистое лезвие опустилось, мелькнув узкой тенью поперек лица жертвы.

Рыцарь ощутил мгновенную боль и провалился во тьму.

Глава первая

Явление зверя

Слежку я заметил на Ильинке, когда поравнялся с громадой Гостиного двора, которая здорово напоминала мне фальшивые замки человеческой знати времен моей молодости.

С виду – обычный горожанин в куртке-«аляске», высоких ботинках, потертых джинсах. Невысокого роста, плотный. Нос картошкой, опухшее лицо, глаза-щелочки с набрякшими сливовыми мешками и трехдневная светлая щетина на щеках. В толпе он затерялся бы, как селедка в морской пучине. Даже сейчас он запросто мог сойти за возвращающегося домой подвыпившего гуляку. Если бы не одно «но»… Нечего подвыпившему гуляке делать в Китай-городе в три часа ночи. Куда он может идти? Я – другое дело. Слишком много воспоминаний прошлых лет и прошлых веков. Я останавливаюсь всякий раз в «Метрополе»—денег не жалко, деньги приходят и уходят – и по ночам выбираюсь вот так побродить по Старому городу. Спускаюсь к набережной Москвы-реки постоять, помолчать, вспомнить былое. Она все такая же, как и сотню лет назад. Вот если бы не уродливый гигантский монумент Петру Алексеевичу…

Человек меня, признаться честно, заинтриговал.

Кто он?

Охотник?

Вряд ли… Если в Москве существует отделение Ордена, то наверняка им известны мои приметы, а следовательно, они должны знать, что я безопасен. Я чту законы. Даже человеческие. И уж тем паче, я чту закон Великой Тайны.

Наемник князя Москвы? Зачем? Прозоровский[4] умен, не пытается разглядеть заговор там, где его нет и быть не может. Поэтому, если бы он узнал о моем прибытии в столицу России до официальной аудиенции, то обязательно прислал бы кого-то из своих приближенных с вежливым, но жестким выговором. А потом направил бы письмо моему Князю. Глядишь, еще и выиграл бы на моей оплошности. Но уж посылать человека для глупой слежки он не стал бы точно. А в том, что за мной шагает человек, нет никаких сомнений – никто из кровных братьев не позволил бы себе так выглядеть. Будто сутки спал на вокзале, не раздеваясь.

Тогда кто? Хваленые спецслужбы человеческих государств? ФСБ? СБУ? ЦРУ? Смешно… Не хватало еще сигуранцу и абвер припомнить. В двадцать первом-то веке… Нет, думаю, они тоже подобрали бы профессионала, а точнее, воспользовались бы достижениями так называемой науки и техники. Я не вникаю в эти современные устройства, но Збышек, мой кровный слуга, увлечен многими – смотрит телевизор, утверждая, что из ящика с цветными картинками можно почерпнуть много полезных сведений о мире и взаимоотношениях держав; убирает в доме при помощи странного гудящего устройства под названием пылесос…

Впрочем, я отвлекся.

Может быть, я зря ломаю голову, выдумываю что-то? А на самом деле за мной идет охотник, но не за нечистью, а за чужими кошельками. Такое тоже случается. Давно меня в последний раз пытались ограбить. Кажется, лет семьдесят назад. Или восемьдесят? Не помню точно. Вот перекошенное лицо незадачливого разбойника запомнил отлично.

Что ж, если он хочет проверить содержимое моих карманов, пусть приблизится. Даже Прозоровский не сможет осудить меня. Самооборона…

Сперва я решил свернуть в Рыбный переулок, но вовремя вспомнил, что он упирается в православный храм. Нет, не пойду – опять мутить начнет, голова разболится. Лучше через сотню шагов нырнуть в Хрустальный. А там поглядим, кто есть кто. Зевак на улицах не видно, только кое-где стояли припаркованные автомобили и возвышались сугробы. Плохо убирали снег в Москве этой зимой.

Смахнув снежинку с воротника пальто, я краем глаза посмотрел на преследователя.

Он оказался стреляным воробьем. Картинно поскользнулся, уронил перчатку и, нагнувшись, принялся шарить в снегу, якобы отыскивая ее.

Ну и гусь! Нет, все-таки стоит его попугать, иначе не отстанет!

И тут воздух вокруг меня, казалось, сгустился, замедляя движение. Уколы тонких иголочек побежали вдоль хребта, а виски сдавил тугой обруч.

Очень похоже на колдовство!

Неужели я угодил в ловушку Ковена?

Тогда, выходит, что человек, преследующий меня, могучий чародей, раз я, с моим опытом, не почуял его силу? Или не хотел почуять? Расслабился, загордился и пропустил коварный удар?

Тревожные мысли пронеслись в моей голове за считаные доли мгновения, а тело уже начинало действовать без вмешательства разума. В длинном прыжке я перемахнул сугроб… Вернее, попытался перемахнуть. Будто невидимые веревки опутали лодыжки в высшей точке прыжка, дернули. Я покатился, будто беспомощный калека, потерявший вдруг костыли. А обруч, обхвативший череп, сжался еще сильнее. Тупая боль пронзила виски и затылок.