Подарить жизнь - Элис По

– Погоди, вот еще что. Есть одна странная деталь. Она болела раком легких. Господи, кому понадобилось ее убивать, – голос обычно хладнокровного Коула дрогнул.

– Я зайду к тебе позже, – ответил я и положил трубку.

Тело Тори Лэйн привезли через пятнадцать минут. В начале практики при виде покойника мне всегда было не по себе. Казалось, что своим вмешательством мы как бы беспокоим их. Но с годами, видит Бог, мы все черствеем, перестаем ужасаться и вместе с тем удивляться тоже. Мне думается, что даже организаторы свадеб порой с равнодушным взглядом провожают новобрачных к алтарю, не испытывая ни капли радости священного таинства. Так и в моем случае профессионализм вытеснил остальные чувства. Надев на лицо респираторную маску, я откинул кипельно-белую простыню. Кожа в районе лба уже начинала синеть и кое-где покрылась сеткой лопнувших сосудов. Раны на груди были ровными и глубокими, одна из них даже достигала сердца. На полное обследование у меня ушло менее половины дня, так что к вечеру медицинское заключение уже лежало на столе Спаркса.

– Смерть наступила примерно между семью и девятью ночи от проникающего ранения в грудь. В крови обнаружено много болеутоляющего и антибиотиков, по всей видимости, вследствие недуга погибшей, – отрапортовал я, сидя в кресле напротив Коула.

– И что ты об этом думаешь?, – старший следователь перевел на меня напряженный взгляд.

– Что я думаю? Для начала я хотел бы услышать твою версию. Уже есть круг подозреваемых?

– Сегодня мы опросили дочь покойной Саманту Лэйн и ее дружка Тома. У обоих, по словам имеется алиби. Она в это время находилась на праздновании дня рождения подружки, а Том задерживался на работе. Конечно, отношения между Тори и ее зятем нельзя назвать идеальными, но, тем не менее, мотива для убийства нет. Да и зачем? Несчастная так сильно болела, что и сама через месяц другой отдала бы Богу душу.

– Тогда что? Грабители?

– В том-то и дело, Стиф, не похоже. В палате, где она лежала на лечении, остались нетронутыми все ценные вещи. Этот парень решил поморочить нам голову, – вздохнул Коул.

– Что ж, будем думать об этом. Ладно, я побежал, хочу еще заскочить кое-куда.

– О, Стиф! Ты неисправим, -с улыбкой бросил коллега, когда я выходил из кабинета.

Не знаю, о чем там он подумал, я всего лишь хотел скорее заехать поужинать. Знаете ли, после бурных вечеринок меня одолевал зверский голод. Ростбиф и чашка крепкого кофе поправили положение дел. Теперь я сидел и смотрел подобревшими глазами на посетителей заведения. Что мне в них нравилось, так это простые и искренние лица, которых не встретишь в дорогих и пафосных ресторанах, где потаскухи делают вид, что они дамы, а старые пердуны, что они всемогущи… Нам всем ведь нужна ширма. Ослепительный фасад, за которым вот-вот всё развалится на гниющие кирпичи. И непременно фальшивая улыбка. Хотя кариес уже разрушил задние зубы и медленно поедает протухшее сердце. Но, если так подумать, возможно, это не совсем притворство, скорее защитная реакция на мир. На мир, в котором не места слабым, страшным и несовершенным. А мы ведь обязаны принадлежать к этому миру, хотя глубоко в душе на него плевать хотели и мечтаем хотя бы раз на вопрос как у нас дела ответить правду, выплеснуть ушат дерьма наружу. Но, это когда-то ещё не настало, и пока нужно делать вид, что всё нормально. Будто подслушав мои мысли, официант как-то странно посмотрел на меня:

– У вас всё нормально, сэр?

Я молча кивнул, хотя ушат внутри так и распирало от содержимого. Отвёл взгляд от сахарницы. Я заметил, как молодая парочка у окна о чем-то мило щебетала и неуклюже кормила друг друга мороженым. Они казались такими счастливыми и влюбленными, что невольно через какое-то время я бы начал надеяться на хэппи-энд и в своей жизни. Мои сентиментальные наблюдения прервал Джеф, назойливой надписью возникнувший на дисплее телефона. Надеюсь, что вчерашний вечер подлечил его раненое самолюбие.

– Привет, Джеф! Как ты, парень?

– Привет, к вечеру немного лучше, хотя бы нет рвотных позывов. Как насчет того, чтобы выпить пару стаканов пива сегодня?

– Идея хорошая, но давай не сегодня, сделаем передышку? – совсем не хотелось в этот вечер снова надевать жилетку для утешений.

– Да, кстати, хотел еще кое-что рассказать, – вдруг его голос стал встревоженным, – Смотрел сегодня в новостях про убийство Тори Лэйн? Так вот, оказалось, что она была пациенткой нашей клиники. Я был шокирован.

– Неужели? Да брось, это просто совпадение. В конце концов все мы являемся пациентами каких-нибудь клиник. Не переживай, на твоей практике, думаю, это не отразится.

– Эй, хватит меня подкалывать! И вообще-то я как ведущий специалист отделения рассматриваю только самые сложные случаи.

– О, уволь меня от подробностей своей работенки! – рассмеялся я в трубку.

– С радостью. До завтра, Стиф! – я знал, что старина не обижается и привык к моим шуточкам.

Рядом по дороге проезжали другие автомобили. Я почему-то раздражался. Каждый пассажир из соседнего окна, будто считал священным долгом заглянуть ко мне в салон. На боку проезжающего микроавтобуса красовалась яркая реклама кровли. Улыбающийся мужчина лет сорока, сидел на крыше и всем своим видом призывал заказать новую металлочерепицу. Понятное дело, всем было абсолютно наплевать, и только я, наверное, понимал, что на самом деле под натянутой улыбкой скрыто непреодолимое желание спрыгнуть вниз…

Бросив машину возле дома, я зашел в прихожую. Вообще, попав в мой дом, вы бы сразу поняли, что он принадлежит холостяку. Из-под дивана виновато выглядывали не первой свежести носки, письменный стол был завален бумагами, даже не помню, какие из них мне еще были нужны, а от холодильника подозрительно пахло чем-то содержимым. И все это великолепие приправлено классическим стилем, в котором был выполнен дизайн коттеджа. Это сейчас Линдси со своим бестолковым муженьком переделали все под «хай-тек», на мой взгляд, какой-то пустой и лишенный роскоши. «Нужно бы вызвать уборщицу завтра» – думал я, заваливаясь после расслабляющей ванны на огромную кровать. Еще один плюс холостяцкой жизни состоял в том, что не нужно было ни с кем делить свое ложе и бояться задеть локтем дремлющее тело. Но, признаться честно, без минусов тоже не обходилось. Сквозь пелену сна я посмотрел на будильник. Восемь сорок! Я должен был встать еще час назад. «Что ж, похоже, сегодня обойдусь без сэндвича с тунцом» – подумал я, озадаченно рассматривая пустые полки холодильника.

Вторник двадцать пятого сентября. Этот день ознаменовался не только незадавшимся утром, но еще тем, что он был пятнадцатилетней годовщиной со дня смерти матери. Сколько помню, на годовщину часто шел дождь, но в этот раз погода порадовала ярким солнцем и легким ветерком. И, в общем это все, что меня сегодня радовало. Даже Моника, видя в каком я пребываю настроении, оставила свои «казановские» замашки. Ближе к полудню я вышел покурить на парковку. Да, знаю, привычка не из лучших и вызывает импотенцию, но, черт возьми, это стоит того, чтобы на секунду расслабиться и забыть обо всех проблемах. В чем еще кроется смысл жизни, как ни в получении удовольствия? Я уже затушил окурок и собирался вернуться в свой унылый, кабинет, как на глаза попалась худенькая брюнетка. С бледным лицом и заплаканным видом она стояла около соседней урны не в силах справиться с дрожью в руках и подкурить сигарету.

– Добрый день. Позвольте вам помочь, – я щелкнул зажигалкой и она затянулась, выпуская клубы дыма из узких ноздрей.

– Спасибо.

– Не за что. Наверняка, вы новенькая и сильно переживаете первый день на работе? – мне захотелось хоть чем-то развеселить грустную девушку.

– О, если бы. Меня снова вызвали на допрос по поводу смерти моей матери. Какой-то псих убил ее прошлой ночью.

Саманта Лэйн вот-вот была готова расплакаться и, по всей видимости, не первый раз за сегодня, о чем говорили темные потоки туши на ее щеках.

– Скажи, Сэм, какой она была, твоя мама? – я старался хоть как-то отвлечь ее от горьких мыслей.

– Она была веселой. Всякие невзгоды принимала с улыбкой. Правда в последнее время болезнь сделала ее неузнаваемой. Она замкнулась, проклинала весь мир и никак не могла понять, за что Бог послал ей такую судьбу. Может быть так нельзя говорить, но, с одной стороны я рада, что она ушла из жизни менее болезненно, чем должна была.

Тут девушка облегченно вздохнула, выбросив окурок. Порой легче рассказать о правде, что гложет нас, какому-нибудь постороннему человеку. Он не будет осуждать и доставать нравоучениями, он просто выслушает тебя, что иногда даже важнее понимания.

– Извините, что сбросила на вас свои проблемы. Мне пора, до свидания.

– Пока, Сэм!

Я провел ее взглядом до старенького пикапа и, когда от него остался лишь столб пыли, тоже решил вернуться в офис. Работа никак не шла, мысли были далеки от отчетов и экспертиз. Остаток дня я провел раскладывая пасьянс и изучая свой кабинет, будто видел его впервые. «Нужно бы здесь все поменять. Эти белые стены, белые кожаные диванчики больше походят на обстановку психиатрической лечебницы» – размышлял я. Вы никогда не замечали, что люди начинают менять обстановку вокруг себя от безделья или от неспособности поменять что-либо в своей жизни? Вот и я не знал, что именно я хотел изменить и способен ли…