Горячий лед - Фридрих Незнанский

«Словно специально, чтобы скрыть убийцу», — промелькнуло в голове у Александра.

Но тут он услышал скрип двери и кинулся в подъезд. В подъезде стояла еще большая темнота, но Александр заметил ступеньки вниз и второй выход. Полагаясь на одну только интуицию, он побежал по этим ступенькам («действительно, какой резон преступнику бежать наверх?») и, выскочив из дверей, ясно увидел спину человека в серой куртке, который бежал по направлению к соседней подворотне.

«Ну, нет, ты от меня так просто не уйдешь!» — пронеслось в голове Александра.

Он бежал по каким-то дворам и подворотням, перепрыгивал через заборы, карабкался по лестницам, и все это время перед глазами его трепыхалась серая куртка, блестел от пота бритый затылок убийцы, на котором красовалась татуировка, которую Александр так и не мог разглядеть.

Убийца забежал в очередной темный подъезд.

— Черт! Как же ты достал! — вслух выругался Александр и вбежал за ним.

Это был дом, в котором лестница совершенно обособлена от лифта и от лестничных клеток. Она представляла собой как будто своеобразный подъем в башню.

Александр прислушался. Где-то наверху гудел лифт. Никаких других шумов здесь не слышалось.

«Замечательно! Он поднимается на лифте! Он на крышу хочет подняться, что ли?» И Александр что есть силы побежал вверх по лестнице.

Когда добежал до девятого этажа, его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ногой он открыл дверь и вышел на лестничную клетку, встал около лифта, постаравшись принять как можно более воинственную позу. Кнопка вызова тревожно горела красным светом, лифт гудел все громче и громче.

Наконец, с каким-то утробным рычанием, весь дергаясь, лифт остановился, и двери его стали медленно открываться. Александр ждал, но из лифта никто не выходил. Уже почти поняв, в чем дело, он резко подался вперед и внутрь, в лифт.

Там никого не было. Только на полу валялись серая куртка и пистолет.

— Твою мать! — Александр в бешенстве поддел куртку ногой. Убийца вышел на каком-то нижнем этаже, а куртку с пистолетом, будто в насмешку, прислал с лифтом на девятый этаж. Но это обстоятельство не только разозлило Александра, оно придало ему силы. У него словно открылось второе дыхание. И он кинулся вниз по лестнице.

Разъяренным львом Александр выбежал из подъезда на улицу и огляделся. Как ни в чем не бывало по дороге двигались машины, дети играли во дворе в мячик, молодые мамаши с колясками прогуливались в тени развесистых деревьев, по тротуару ходили прохожие: старичок с тросточкой, влюбленная парочка, толстая дама с маленьким мальчиком за руку, парень в черной футболке, компания подростков с пивом… Стоп! Парень в черной футболке… В черной футболке и с татуировкой на бритом затылке!

Внутри Александра резко поднялась волна злобной радости, и, если бы он не был в данный момент так напряжен и взволнован, то, наверное, как в заправских фильмах ужасов, захохотал бы громко и зловеще. Но он этого не сделал. Он побежал за парнем в черной футболке, в две минуты нагнал его и одним ударом сшиб на землю.

— Э! Мужик, ты чего! — заорал парень.

— Ничего, мать твою! — оседлав его сверху и занося над ним кулак, захрипел Александр. — Это я так своеобразно знакомлюсь!

— Да ты чё, в натуре! — сопротивлялся парень. — Чего я тебе сделал?

— Ты, гад, решил, что куртку снял, и я тебя теперь никогда в жизни не узнаю, да? — Александр крепко держал убийцу. — Ты бы хоть тогда кепочку надел какую-нибудь или косыночку повязал. А то ведь татуировка выдает!

— Да что ты, в самом деле! Какая еще куртка! — недоуменно вопрошал парень, и тут же внезапно и со всей силы ударил Александра кулаком в лицо, вывернулся из-под захвата, как змея, вскочил и хотел дать деру.

Но Александр, обезумев от погони, даже не почувствовал боли. Он огрел его сзади по затылку кулаком, свалил на землю, пнул раза два ногой и стал надевать наручники, которые висели у него на поясе.

— О-ох, — кряхтел парень. — Бо-ольно, блин! Осторожнее!

— Не ной, гад. — Александр был неумолим. — Все, сейчас с тобой в милиции разбираться будут, а потом в прокуратуре, паскуда! Давай, давай, шевели граблями! Киллер хренов, мать твою за ногу!

— Я никого не убивал! Ты что, мужик! Совсем охренел? — пытался отвертеться парень, но это получалось как-то вяло. К тому же Александр и не собирался прислушиваться к его словам. Он, не обращая ни малейшего внимания на удивленные взгляды прохожих, испуганных мамаш с колясками и заинтересованных парней с пивом, волочил бандита в милицию…

2

Адвокат Юрий Гордеев погибал в душной Москве, где воздух в помещениях уже к одиннадцати часам утра прогревался до тридцати градусов. Не спасали ни вентилятор, работающий круглые сутки, ни холодный душ, который Юрий принимал каждые полчаса.

На работу Гордеев не ходил уже неделю. Делать там было нечего — начался мертвый сезон. Клиенты перестали появляться в конторе, семейные коллеги разъехались по дачам, некоторые, особенно удачливые, наслаждались красотами юга, грели свои изможденные долгой зимой тела под солнышком на морском берегу, а вечером попивали сложносочиненные коктейли в приморских барах. Сам начальник юридической консультации номер десять Генрих Розанов совсем недавно вернулся из Италии, загоревший, посвежевший, помолодевший. Торжественно вручил Гордееву причудливой формы пепельницу, сделанную, как он заверил, из остывшей лавы вулкана Этна, и авторитетно и беспрекословно заявил, что в отпуск Юрий пойдет не раньше октября, потому как не обременен узами брака, не имеет в наличии чудных маленьких крошек, которым для здоровья показан морской климат, одним словом, вполне может подождать с отдыхом и еще какое-то время потрудиться на благо родимой конторы.

Такая ситуация с завидным постоянством повторялась, уже не первый год, и в минуты крайнего отчаяния Гордеев даже малодушничал и подумывал о женитьбе.

В этот раз кроме Юрия и секретарши в конторе остался практикант — студент-третьекурсник одного из московских юридических вузов, которого в знак поощрения за отлично сданную сессию направили в лучшую столичную адвокатскую контору. Студент на свою беду согласился. Теперь они с Гордеевым днями напролет перекидывались в карты или даже играли в кровавые компьютерные стрелялки. Потом Юрию надоели и эти два увлекательных занятия, он оставил ценные указания практиканту и перестал появляться на работе. Но и это не внесло облегчения в его жизнь. Главной проблемой на сегодняшней день являлось абсолютное отсутствие денег. Разумеется, все было закономерно: нет работы — нет и гонораров, но даже столь простое и логичное объяснение безденежья не могло урегулировать сложившуюся ситуацию. И Гордеев сутками валялся на диване перед телевизором, предаваясь тягостным раздумьям — где бы разыскать некоторое количество денежных знаков, достаточное для починки автомобиля и хорошего ужина в любимом ресторанчике: вид дежурных пельменей и блинчиков с мясом или с творогом уже доводил Юрия до умопомешательства.

Проснувшись сегодняшним утром, Гордеев понял, что дальше так продолжаться не может, проклятиями согнал самого себя с кровати, быстро умылся, оделся, с великим отвращением доел прямо со сковородки остывшие, оставшиеся после вчерашнего ужина «восхитительно нежные, тающие во рту, домашние блинчики», собрал кое-какие вещи и отправился на дачу. Только сначала заехал на сельскохозяйственный рынок, чтобы запастись вкусной и здоровой пищей — никаких полуфабрикатов и консервов. Парное мясо, зелень, свежие овощи, пиво и пара бутылок чилийского «Каберне». Ничего лишнего — одинокий мужчина едет на единоличный пикник. Ничего, что этот выезд съест его последнюю заначку. Один раз живем.

Отъехав всего несколько километров от Москвы, Юрий почувствовал себя гораздо лучше. Из леса потянуло приятной прохладой, воздух, свободный от паров бензина, выхлопных газов и прочих прелестей цивилизации, казался легким и целебным, загородное солнце не было беспощадным и жестоким, как в столице, и вообще все вокруг выглядело таким умиротворенным, что Гордеев ощутил даже что-то вроде тихой радости от встречи с этим небом, этими деревьями, полями и лугами. Добравшись до своей дачи, Юрий бросил машину у ворот и, не заходя в дом, схватил плавки, полотенце, прошлогодний журнал и отправился на речку. Расположившись в любимом секретном месте, куда не добирались другие назойливые дачники, Гордеев без лишних предосторожностей бросился в реку, а наплававшись вдоволь, раскинулся на траве, подставив лицо яркому солнцу, закурил сигарету, открыл бутылочку предусмотрительно захваченного из города пива, сделал большой глоток, зажмурился и подумал, что, наверное, это и есть счастье. «Солнце, воздух и вода — наши лучшие друзья», — пробормотал Гордеев себе под нос и приготовился задремать.