Бесхвостая ящерица - Сергей Маныч

"Я нёс тебе пригоршни звёзд…"

Я нёс тебе пригоршни звёзди рубиновой вишни.Я ждал.Сам не знаю,Чего я ждал…

Может быть, это влюблённость.Просто влюблённость.Или бред.Из высоких и дурацких мыслей —Бред

О том, что звёзды были так невесомыи пахли капелью.

И этот запах был смешан с другим —прозрачным и сладким как мёд —запахом вишни.

Губамиты брала с моих ладонейспелые ягоды.А потом целовала,нежно и жаркоцеловала меня.

"Вся ночь – что детская мечта…"

Вся ночь – что детская мечта —Звенящих искр мириады.Но вновь со мной лишь пустотаДа хлопья снегопада.

Мы с нею оба из зимыИ знаем все её причуды.Но что поделать, если мыУже почти не верим в чудо:

Нанизываем каждый деньНа нашу хрупкую надежду.Я здесь, она – не знаю где,А жизнь проходит где-то между…

ЗАКЛИНАНИЕ

…Теперешняя боль – почти не боль.Лишь что-то зыбкое мерцает в небесахИ слова ждет.                    А я стою в слезахИ все шепчу: "Помилуй, не неволь!

Мне ж не нарушить этой тишиныПокуда, блудный, не вернусь в свой храм,Где б смутною душой вознёсся я к хорам,К величию органа, в детство, в сны… "

Но эта боль – уже почти не боль,И я совсем один в круженьи снега.Проходит дрожь, нисходит мир и нега —Я не один.                    Я – с Богом.                                        Я – с тобой.

ВРЕМЯ СБОРА КАМНЕЙ

Время сбора камней.Время пик.Все выходят из дому,Все желают быть нежными —Как только можно нежней,И пытаются скрытьНескрываемую истому.

Я пытаюсь как все.Я стараюсь.Но это некстати,Я ведь так же не знаю любви,Как и зебра не смыслит в овсе,А она ж – та же лошадь!..Ну может лишь чуть полосатей…

"Выйду из себя – pазвеpну душу…"

          Выйду из себя – разверну душу, как флаг – на площади,на улицы,          в переулки,                    во дворыхлыну безудержной горячей волной                              нелепых слов,птичьего гама,          весеннего                    солнечного                              полдня,сверкания капелек и льдинок, запаха тёплой сырости, свежих белил и испитого кофе!          И уже наплевать на худосочные сугробы, исходящие водой как черной ненавистью.          И уже нет никакого дела ни до окриков, ни до насмешек, от которых лишь морщишь переносицу, как от блеска только что вымытых стёкол.          Расплавленный,                    влажный,                              гулкий город ползёт мне под ногичугунными оспинами канализационных колодцев,                              глубокими морщинами трамвайныхпутей          и окурками,                    окурками,                              окурками…Вверх, вверх, быстрее вверх и —                              вперед!Туда,          где хочется,                    хочется,                              хочется!Но хочется не так… Не так, как здесь.Туда, где такая единственная и голая, и чем-то похожая на тебя, живет Истина. И вот, когда я приду, она скажет:«Иди ко мне! Возьми меня, я так долго тебя ждала!»

"Мы будем ждать, мы будем жить"

Мы будем ждать, мы будем жить,Мы будем просто витражиВ огромном храме из стекла,Там, где горит белым-бела,В нас отразив свою печаль,Одна случайная свеча…И мы не будем лишь стеклом,Пока живем её теплом.

Квадрат стекла – немое зло —Предельно малое число.Но не пройти насквозь меня,Мою единственность храня.

"Мой маленький сын увидел бабочку…"

Мой маленький сын увидел бабочку, засмеялся и побежал за ней. Он любит бабочек. Он смеётся, когда видит их.

О, бабочки! На ваших крылышках пыльца моего счастья – пятна тех чудесных несуетных дней. Дней, в которых царит неудержимое детское любопытство. И вот это не проходящее ожидание полного восторга, это ясное и близкое ощущение чуда вело меня в сад.

Яблони были добрыми божествами. Они склонялись ветвями почти до земли и все будто тянулись коснуться меня, когда я проходил по их царству влажного шелеста, пряного прозрачного запаха яблок и тёмного, горьковатого запаха земли, и мириад, мириад мокрых искр, летящих в лицо…

И вот я шёл меж деревьев. Я осторожно трогал кривые, напряжённые стволы, морщины и трещины их тёплой коры. И эти касания напоминали мне ласковую твёрдость отцовских рук.

И было легко. И я уносился далеко-далеко в небо – за лохматым облаком, за гулом уходящей грозы.

Но всегда возвращался. Находил себя в яблоневом саду, в окружении деревьев, птиц и бабочек. Тех бабочек, которых так любит мой маленький сын. Вот и теперь он смеётся, глядя на них.

СЛОВА

Вначале было слово…

Ты ждал, чтобы она спаслаТебя от смерти.          А она хотелаСлов…          Им не было числаТогда.          Они текли                    и не было пределаСловам.          А ты, нелепый,Всё ждал,          немеющие пальцыЛомал в отчаянии.          И слепоСлова ещё сочились,Так, будто бы страдальцуПо капле          в ухо                    льётся                              воск,На языке —          стекло и чили,В глазах —          Дали и Босх…– Когда ты вдруг ушёл,          вздохнув устало.И вот есть пустота,          покой,                    земля,                              трава,Она и я…          А слов не стало.Зачем они, слова?          Слова…

ЭТИМ УТРОМ

Этим утром ты будто со мной.Это утро так тихо и пряно.И ещё не разбужен полуденный зной,И издалека, словно вздох океана

Мне слышится. Нетерпеливой волной,Как глубь твоих глаз, солёной,Он окатит… И, Бог мой, такою роднойЯ увижу тебя! Я, смешной и влюблённый

Этим утром. Ах, этим утром земной,Горький запах мешается странноСо сладостью неба и с белизнойЛегких пятен, летящих большим караваном

В твою даль, в сонный угол лесной,Что от утренних рос вечно пьяный.И с собою несут для тебя для однойВот эти стихи…

Или, может быть, вздох океана…

ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ

1.Что-то случилось,Здесь каждая точка растёт,Всё приближаясь и приближаяНечто такое… Спускаюсь – и вотСловно бы эта чужая,

Чужая планета куда-то плывёт,Вибрируя под моими ногами,И становится тесно. И небосводНе манит, а давит. Боже, что с нами?

Люди, прошу вас!.. Ну что же стряслось?Но мимо и мимо безглазые лики…– Слепая новорождённая злостьСосет толпу. Там рушатся крики,

Висит меж домами растрепанный визг,Там тянет сладко запахом с боен.Там страстью продажной упившийся вдрызгВ чаду кабаков – небесный воин…

На Патриарших, спокойных с виду —Нехорошо и на сердце холод.Есть слух, будто здесь снова видели свитуВоланда!          Эй, ну где же Вы, Воланд?!

2.Но, тише, тише… На месте Библия —Свечку к образу – на ночь вслух.Пусть бесится ливнем ночным от бессилияЗа плёнкой тепла мятежный дух.

И Фауст – уже не сюжет для театра.Я чувствую, чувствую это нутром:Мне суждено с ним столкнуться завтраС утра, на Тверской, выходя из метро.

МЫ ВЫШЛИ ПОЗДНО

Мы вышли поздно. Одни на свете.На чёрном шёлке дрожит стеклярусХолодных звёзд… И только ветерСкользит, расправив свой рваный парус,

Между домами, где распласталсяЧешуйным маслом асфальта карп;Из бухты сквера, меняя галсы,Теряя кроны и скудный скарб

Оград, скамеек, бегут деревья…И свет моргает, как на ветруГлаз маяка, или кочевья,Что жгут костры, чтоб поутру

Вдруг сняться с мест и спрятать в моросьОктябрьских дней свои следы.Мы вышли поздно. И будем порозньГладь ледяной ломать слюды.

СКОРОСТЬ СВЕТА

…И скорость          света есть в пустоте.

Развалины у памятника Гению —Что спазмы в горле с привкусом хурмы.

Конец ознакомительного фрагмента.