Ступени к Небу. Как научиться любить людей - Андрей Ткачев

Вы попробуйте недельки две-три новостей не смотреть и газет не читать. К вам, конечно, какие-то обрывки фраз в ухо прилетят, потому что об этом будут говорить, будут шуметь о чем-то: ты знаешь, тот разбился; ты знаешь, этот подал в отставку; ты знаешь, доллар стоит столько-то… Не вникать ни во что, намеренно не вникать! Вы знаете, насколько вы с большим удивлением, с большим чувством новизны вдруг опять посмотрите новости через десять дней, каких-то ничтожных десять дней!

С каким удивлением смотрят на футбольно-болеющую толпу люди, совершенно ничего не понимающие в футболе! Для них это просто беснующиеся… лодыри. Человеку, который вообще ничего в этом не понимает, кажется странным, что это занятие вызывает такой эмоциональный шквал. Где-то так оно на самом деле и есть. Вообще немножко странно жить в мире, где футбол занимает такое важное место в сознании людей.

Личность закаляется в общении, а растет в одиночестве. Одиночество и общество – две стороны одной медали, совершенно невозможные друг без друга.

Жизнь в толпе рождает опасную болезнь – недоразвитость личности. Человека можно сравнить с яйцом. Он должен быть рожден курицей, как яйцо, а потом высижен курицей, как яйцо. А если его не высидеть, не дать ему тепла, тишины и времени, то он так «яйцом» и останется. Он не будет цыпленком, он будет яичницей. Это человек, который не уединяется от людей, не размышляет в одиночестве, ничего не читает, ни о чем не задумывается.

Я уже не говорю о христианстве. Христианство вообще не мыслит себя без подвижничества. Христианство зажигало самые яркие светочи именно благодаря подвижничеству. Ушел человек от всех, а потом, побыв наедине с Богом пять-десять лет, пришел ко всем, но пришел не просто зачем-то, а раздавать то, что он накопил. Это правильная схема христианской святости.

Если хочешь полюбить ближних – удались от них хоть ненадолго. Начни молиться Богу немножко о себе и о них, и потом возгорится в душе твоей любовь к ближнему и, увидев его, ты обрадуешься, как будто увидел лицо Ангела.

Мы с вами просто нуждаемся в духовном здоровье. А для того чтобы быть духовно здоровым, нужно перестать друг друга заражать своими страстями и дурными мыслями. Для этого нужно хоть немножко уединяться или с природой, или с книгой, а еще лучше с Евангелием или молитвенником. Так что, если хочешь полюбить ближних – удались от них хоть ненадолго. Начни молиться Богу немножко о себе и о них, и потом возгорится в душе твоей любовь к ближнему и, увидев его, ты обрадуешься, как будто увидел лицо Ангела. Это говорил Исаак Сирин, и сей святой отец абсолютно прав, как и во всем остальном, что вышло из-под его пера.

О степени веры

Человек – существо очень глубокое, многослойное, в нем столько различных подводных пластов! Он имеет не только одно двойное дно, как в чемоданчике разведчика, а много-много таких глубоких слоев, в которые нужно проникнуть, исчерпать их. В одной из притч говорится, что на сердце человеческом глубокая вода, и мудрый умеет вычерпать ее. Случается так, что мы не используем весь КПД, заложенный в нас. Ни память, ни наши физические силы, ни воображение, ни широта сердца не задействованы в должной степени. Это плохо. Скользя по поверхности, мы лишаем себя самых важных переживаний, самых главных открытий в жизни. И живущим с нами может быть тяжело из-за того, что мы не равны себе, то есть не являемся теми, кем должны быть.

Вот, например, одной из причин распада браков, вне всякого сомнения, является то, что люди приедаются друг другу, приживаются… Они ощущают некий дефицит новизны и ищут его на стороне. Между тем мужчина настолько глубок, что в свою собственную жену он может влюбляться каждые два-три года заново, будто в нового человека. И в своего собственного мужа женщина может влюбляться снова и снова, как впервые, словно в другого человека, находя в нем то, чего она не видела до сегодняшнего дня.

Люди взрослеют, приобретают опыт, что-то отшелушивается от человека через скорби и болезни, что-то приобретает новое звучание. Какие-то струны начинают звучать по-новому. Как говорил митрополит Антоний (Блум), человек похож на витраж. В том смысле, что ночью витражи молчат – в них свет не бьет, и они молчат. То есть это просто темные пятна на фоне собора. Но стоит только солнышку подняться, как витраж оживает, начинает играть всеми цветами, заложенными в него художником. Так и человек бывает пресен, неинтересен, скучен, неглубок для тебя. И когда ты вспомнишь, как в фильме «Ирония судьбы, или С легким паром» герой Мягкова говорил о жене: «Будет туда-сюда ходить всю жизнь», то задумаешься: «Не надо мне такого».

Супружеская жизнь является подвигом и трудом. И только в случае подвига и труда она проживается более-менее правильно и не разбивается, как корабль, не дошедший до пристани. Это касается и веры тоже.

Но нет, он же глубок – человек. Он все время непредсказуем, если он человек, а не заезженная пластинка. И вот человеку нужно обязательно спускаться на глубину для того, чтобы открывать заново уже известное. Это касается не только супружеской жизни, которая сама по себе – и подвиг, и труд. И только в случае подвига и труда она проживается более-менее правильно и не разбивается, как корабль, не дошедший до пристани. Это касается и веры тоже. У человека не может быть одинаковой веры во все периоды его жизни.

Мы часто удивляемся, читая историю, как это дети учились в школе, изучали Закон Божий, а потом вырастали атеистами, безбожниками, стреляли в иконы, вступали в партию, срывали с себя крестики… Это же было массовое явление. Миллионы людей были охвачены психозом. Да, обманули, да, закрутили, да, задурили… Но это же все равно не оправдывает человека. Я думаю, что слишком «заезженный» взгляд на религию является большим врагом для нее, чем открытая атеистическая проповедь.

Детская вера должна перерасти себя и вырасти в веру отроческую. Детская вера – это период невинности. Еще нет особенных личных нужд, еще можно молиться только за папу и за маму. И ты находишься как бы у Бога за пазухой.

Если семья нормальная, даже если она неполная, а есть только папа или мама и бабушка, все равно детство – это некое подобие Рая. Даже у тех, кто жил в «Республике ШКИД», детство было прекрасное. Детство всем приятно вспоминать не потому, что оно у всех чудесное, а потому, что сам в это время чудесен.

И детская вера в это время проста: Боженька есть, Боженька тебя любит, Боженька тебя слышит… Так оно и есть, но если с этой верой ты выйдешь во взрослую жизнь, ты потеряешь ее и станешь атеистом. Твоя детская вера должна непременно стать верой отрока.

Слишком заезженный взгляд на религию является большим врагом для религии, чем открытая атеистическая проповедь.

А отрочество – это уже первый стыд, первые языки огня, первые прикосновения пламени искушений. Огонь лижет человека, ища в нем сухой материал, чтобы воспламенить его. Насколько он влажен, насколько он сух, от этого зависит его будущая жизнь – сгорит он, как головешка, от страстей или сохранится подольше. И здесь уже нужна другая вера, нужно покаяние, работа над собой, требуется некоторое самоиспытание, посильное углубление в догматы.

Потом наступает юношеская вера. Юноша – это существо в высшей степени романтическое. Вера дарит юноше идеалы. Юноша – всегда идеалист, но не имея идеалов, почерпнутых из Евангелия, он будет искать идеализм в политических системах, в митинговом горлопанстве. Он будет искать каких-то ложных богов, занимаясь чем угодно, вплоть до сатанизма, потому что ему нужно выйти за пределы видимой реальности. Юноша хочет открывать неоткрытое и познавать непознанное. В это время как раз вера и должна давать ему стимул к настоящему творчеству. Здесь уже не спасет его ни вера отрока, ни вера ребенка.

Совершенно понятно, что вера зрелого мужа – особая. И очевидно, что вера старика – это особая вера, которая требует от него детского послушания и приготовления к смерти как к последнему акту этой человеческой трагедии, называемой «земной жизнью», когда нужно будет с большим послушанием и доверием к Богу отдать себя Ему в акте смерти. Нужно будет довериться Богу до конца, отдавая ему свою душу в момент перехода отсюда в другой мир.

Это разные веры. Если мы забуксовали, зациклились на каком-то одном периоде веры, то мы, переходя в другое качественное состояние, рискуем потерять веру вообще. Это же происходит, если мы привыкли к благоденствию, вбили себе в голову, что Бог обязан быть приказчиком возле нас и обеспечить нам земное благосостояние. Попадая в тюрьму или лагерь, такой человек может совсем потерять веру: «А где Господь? А почему это все…» И начинаются все эти «безумные глаголы». Те, кто не имел веры, часто приобретали ее, потеряв свободу. Они научились молиться в беде, в опасности, с голодухи, под нагайкой, под штыком, под прицелом… Понимаете, нельзя с одним и тем же опытом веры всю жизнь прожить, невозможно.