Мои воспоминания об Императоре Николае II-ом и Вел Князе Михаиле Александровиче - Ю Данилов

Вера Государя несомненно поддерживалась и укреплялась привитым с детства понятием, что Pyccкий Царь - помазанник Божий. - Ослабление религиозного чувства, таким образом, было бы равносильно развенчанию собственного положения.

Не рассчитывая на свои силы и привыкнув недоверчиво относиться к окружавшим его людям, Император Николай И искал поддержки себе в молитве и чутко прислушивался ко всяким приметам и явлениям, кои могли казаться ниспосылаемыми ему свыше. Отсюда - его суеверие, увлечение одно время спиритизмом и склонность к мистицизму, подготовившие богатую почву для разного рода безответственных влияний на него со стороны.

И действительно, в период царствования этого Государя при Дворе не раз появлялись ловкие авантюристы и проходимцы, приобретавшие силу и влияние.

Достаточно вспомнить о Распутине и его "предтече" знаменитом Филиппе, игравшем при Дворе в свое время столь видную роль!

Рядом с религиозностью, суеверием и мистикой в натуре Императора Николая II-го уживался и какой-то особый восточный фатализм, присущий, однако, и всему русскому народу. Чувство это отчетливо выразилось в народной поговорке: "от судьбы не уйдешь"!

Эта покорность "судьбе" несомненно была одною из причин того спокойствия и выдержки, с которыми Государь и его семья встретили тяжелые испытания, впоследствии выпавшие на их личную долю.

***

Довольно распространено мнение, что Император Николай II-й злоупотреблял спиртными напитками. - Я категорически отрицаю это на основании довольно долгих личных наблюдений. Еще в 1904-м году, во время частых железнодорожных путешествий Государя по России, равно как в различные периоды мировой войны, мне приходилось много раз быть приглашаемым к Царскому столу, за которым картина была всегда одинаковой. Не существовало, конечно, того "сухого" режима, о котором мы часто читаем в рассказах о современной жизни в С. - Ам. Соед. Штатах и от которого так легко отказываются жители Великой Заатлантической Республики, приезжающие к нам в грешную Европу, но не приходилось также встречаться и с тем, что так легко разносилось досужею людскою сплетнею.

Государь подходил к закусочному столу; стоя, выпивал он, по русскому обычаю, с наиболее почетным гостем одну или много две чарки обыкновенного размера особой водки "сливовицы"; накоротке закусывал, и, после первой же чарки, приглашал всех остальных гостей следовать его примеру. - Дав время всем присутствовавшим закусить, Император Николай II переходил к обыденному столу и садился посередине такового, имея неизбежно против себя Министра Двора, по наружному виду чопорного и накрахмаленного Графа Фредерикса, в действительности же очень доброго и приветливого старика. Остальные приглашенные усаживались по особым указаниям Гофмаршала. Обносимые блюда не были многочисленны, не отличались замысловатостью, но бывали прекрасно приготовлены. Запивались они обыкновенным столовым вином, или яблочным квасом, по вкусу каждого из гостей.

Государь за столом ничего не пил и только к концу обеда отливал себе в особую походную серебряную чарку один-два глотка какого то особого хереса или портвейна из единственной бутылки, стоявшей на столе вблизи его прибора. Ту же бутылку он передавал наиболее редким и почетным гостям, предлагая отведать из нее. - Никаких ликеров к кофе не подавалось.

К концу обеда Государь вынимал из портсигара папиросу; затем доставал из-за пазухи своей серой походной рубахи пеньковый коленчатого вида мундштук; медленно и методично вставлял в него папиросу; закуривал ее, и затем предлагал курить всем. - Сигар не курили, так как Государь не переносил их запаха.

Я никогда не видел, чтобы Государь предлагал свои папиросы другим лицам. Он, как большой курильщик, видимо очень дорожил своим запасом табака, который ему доставлялся из Турецких владений, в виде подарка от Султана. Так как мы были в войне с Турцией, то очевидно приходилось быть экономным.

- Я очень рад, говорил шутя Император Николай, что новый запас табака был мне привезен в Крым от Султана незадолго до начала войны и, таким образом, я оказался в этом отношении в довольно благоприятных условиях.

Период курения после еды быль очень длителен и утомителен для некуривших, так как Государь не спеша выкуривал за столом не менее {217} двух-трех довольно больших и толстых папирос. Затем Государь медленно поднимался и давал возможность пройти всем своим гостям вперед в соседнее помещение, где они становились в ряд, по новым указаниям Гофмаршала. Император обходил выстроившихся и с каждым говорил еще некоторое время. Иногда эта беседа затягивалась довольно долго и я, в бытность свою в Ставке в должности Генерал-Квартирмейстера, очень дорожил данным мне раз навсегда разрешением уходить к себе в рабочий кабинет немедленно после вставания из-за стола.

Я совершенно уверен, что рассказы о царских излишествах являлись плодом фантазии недобросовестных рассказчиков и полагаю, что в основе этих сплетен лежал, по-видимому, факт посещения от времени до времени Государем, во время проживания его в Царском Селе, офицерских собраний некоторых гвардейских частей. - Но ведь, казалось бы, что каждый, несущий известный труд, имеет право на отдых среди именно тех людей, общество коих доставляет ему удовольствие! Император Николай любил изредка "посидеть" в полковой среде и весьма возможно, что это сидение могло быть когда либо и более длительным, чем это разрешалось понятиями злонамеренных рассказчиков.

***

Император Николай II был вообще человеком очень скромных привычек и, насколько я мог наблюдать, чувствовал себя наиболее свободно и уверенно именно в офицерской среде. - Происходило это весьма вероятно потому, что из-за преждевременной смерти своего отца, он, в бытность Наследником, не имел возможности достаточно расширить круг своей деятельности, которая почти не выходила за пределы военной службы. Но даже и в этой специальной отрасли служения Государству, он достиг лишь скромного положения Полковника одного из Гвардейских полков. Соответствующие этому чину погоны Император Николай II и носил в продолжение всего своего царствования.

Государь очень любил физически труд на свежем воздух, рубил, для моциона, дрова и много работал у себя в Царском Селе в парке. Верховой езды он не любил, но зато много и неутомимо ходил, приводя этой своей способностью в отчаяние своих флигель-адъютантов, не всегда своим сложением подходивших для столь длинных и утомительных прогулок.

В простой суконной рубахе, с мягким воротником, в высоких шагреневых сапогах, подпоясанный кожаным ремнем, Император Николай II, в бытность свою в Ставке, подавал пример скромности и простоты среди всех тех, кто окружал его, или приходил с ним в более близкое соприкосновение.

Я глубоко уверен, что если бы безжалостная судьба не поставила Императора Николая во главе огромного и сложного государства и не вселила в него ложного убеждения, что благополучие этого государства в сохранении принципа самодержавия, то о нем сохранилась бы память, как о симпатичном, простодушном и приятном в общении человеке. {218}

***

В первый период мировой войны, во время довольно частых приездов в Ставку, Император Николай II и его немногочисленная свита продолжали жить в поезде. Ни Императрица, ни Наследник, во время пребывания в должности Верховного Главнокомандующего Великого Князя Николая Николаевича, Ставки не посещали.

Царский поезд, по прибытии в Барановичи, устанавливался на специальной ветке, в том же лесу, в котором находился поезд Верховного, и неподалеку от него. Чтобы не подавать никаких поводов для невыгодных сравнений, место кругом стоянки царского поезда поддерживалось усилиями Комендатуры Ставки весьма тщательно; кругом были расчищены дорожки, поставлены скамейки, посажены цветы.

В центре Царского поезда находился вагон-столовая, в меньшей половине которого была устроена небольшая гостиная с зеленою шелковою мебелью и таким же шелком обтянутыми стенами. Рядом - узкая прихожая, в которой входившие оставляли верхнее платье. У входа в этот вагон снаружи в застывших вытянутых позах дежурили два казака из Царского конвоя - хорошо подобранные красавцы, в своих характерных черкесках и папахах, лихо надетых "набекрень", с молодыми энергичными лицами, обрамленными черными, как смоль, волосами небольшой вьющейся бороды и усов.

В холодные дни, когда завтрак или обед накрывался не в лесу в шатре, а в вагон, приглашенные собирались предварительно в гостиной, где стоял и закусочный стол. Стол этот, с переходом приглашенных в столовую, быстро убирался, так как в той же гостиной, по окончании трапезы, вновь выстраивались гости, для заключительного обхода их Государем.

Личное помещение Государя находилось в соседнем вагоне, примыкавшем вплотную к прихожей и гостиной вагона-столовой. Помещение это было едва ли очень покойным, так как через боковой коридор, уменьшавший к тому же жилую площадь "собственного Его Величества вагона", должны были проходить все лица свиты к себе.