Руины - Скотт Смит

После того как она уехала, Генрих постоянно говорил о ней. Он не ужинал и никак не мог уснуть. Уже глубокой ночью он встал и объявил Матиасу, что решил присоединиться к археологической экспедиции.

Матиас считал, что брат поступает очень глупо и необдуманно. Ведь он слишком плохо знает эту девушку. Кроме того, их каникулы были в самом разгаре, и археологическая экспедиция совсем не входила в их планы. А Генрих сказал, что не просит ехать вместе с ним и даже не спрашивает разрешения на это, а просто сообщает, что уезжает. Он поднялся с постели и начал собирать вещи.

Они ругались, кричали, Генрих даже бросил в Матиаса электрическую бритву, которая поранила тому плечо. Матиас бросился на него, и они начали драться. Сцепившись, они катались по полу, выкрикивая ругательства в адрес друг друга. Это продолжалось до тех пор, пока Матиас не ударил Генриха по лицу и не рассек ему губу. Кровь хлынула с такой силой, что Генрих с трудом добежал до ванной.

Матиас накинул на себя что-то и пошел на улицу, чтобы освежиться, успокоиться и выпустить пар, но потом передумал и решил зайти в круглосуточный бар, который был на первом этаже отеля. Было уже три часа ночи. Он выпил две кружки пива, одну — быстро, почти залпом, а вторую — медленно, наслаждаясь каждым глотком напитка.

Когда он вернулся в номер, на его подушке лежала эта записка. А Генриха уже не было.

Записка занимала примерно три четверти листа, хотя когда Матиас читал ее на английском ребятам, она показалась короче. Эмми подумала, что он опускал некоторые подробности, чтобы не раскрывать детали происшедшего, но это было не так важно, ведь главный смысл был вполне понятен.

Генрих писал, что Матиас часто пугает роль брата с ролью родителей. Он простил его за такое поведение, но мириться с этим не мог. Он писал, что Матиас может считать его дураком, но он верит, что тем утром он действительно встретил свою любовь. Он никогда бы не простил себе или Матиасу, если бы упустил этот шанс, даже не поборовшись за свое счастье. Генрих говорил, что постарается вернуться ко дню их отъезда, хотя не обещает этого. Он надеется, что Матиас сможет хорошо отдохнуть и повеселиться, пока его не будет. Если Матиасу станет одиноко, он всегда сможет присоединиться к их археологической экспедиции, ведь они находятся всего лишь в нескольких часах езды на запад. В конце записки Генрих нарисовал карту, по которой можно добраться до лагеря экспедиции.

Слушая рассказ Матиаса, Эмми все больше и больше убеждалась в том, что Матиас хочет, чтобы ребята помогли ему, дали совет и поддержали.

Они сидели на веранде в отеле и завтракали. На столе у них были яйца, оладьи, гренки, сок, кофе, чай и огромное количество свежих фруктов.

Небольшая лестница вела от веранды к пляжу. Чайки подлетали совсем близко, выпрашивая еду. Эмми слышала шум прибоя, смотрела на море, пляж. Там пожилая пара рассматривала ракушки, трое рабочих отеля в это время чистили и разгребали песок, а мимо пробегал спортсмен. Было еще совсем рано, около семи часов. Матиас разбудил Эмми и Джефа, позвонив в их номер по телефону в холле. Стейси и Эрик все еще спали.

Джеф наклонился над картой, рассматривая ее. Эмми понимала, что Матиас ждет именно его совета. Но Эмми не обижалась, она уже привыкла к этому. Джеф вызывал доверие у людей, у него всегда спрашивали совет, просили помощи.

Эмми сидела откинувшись в кресле, и наблюдала за тем, как Джеф осторожно разглаживает записку рукой и внимательно ее рассматривает. У Джефа были темные вьющиеся волосы, а цвет его глаз часто менялся. Они были у него то светло-ореховыми, то зелеными, то бледно-карими. Он не был таким высоким, как Матиас, не был и таким широкоплечим, но, несмотря на это, он казался крепче и сильнее. Во всем его поведении чувствовалась основательность, уверенность и спокойствие. Именно эти качества, по мнению Эмми, помогут Джефу стать хорошим доктором.

А вот Матиас волновался, у него даже тряслись руки, и он нервно то поднимал, то опускал колено.

Было утро среды. А уже в пятницу вечером они с братом должны были улетать домой.

— Я поеду, — сказал он. — Поеду заберу его и отвезу домой. Ведь так будет правильно? Да?

Джеф поднял глаза от карты и посмотрел на Матиаса.

— Ты вернешься сегодня вечером? — спросил он.

В ответ Матиас пожал плечами и тут же покачал головой.

На карте Эмми увидела несколько знакомых городов — Тизимин, Валладолид, Коба — эти названия она видела в путеводителе Джефа. Она не читала его, а просто рассматривала карты и картинки. На странице, посвященной городу Тизимину, была фотография разрушенного имения, на странице города Валладолида — улица с одинаковыми побеленными домами, а на странице Кобы — фотография фасада огромного каменного здания, сплошь покрытого вьющимися стеблями винограда.

Примерно к западу от Кобы на карте был нарисован крестик. Так, вероятно, обозначалось место, где велись раскопки. Чтобы добраться туда, надо было ехать на автобусе из Канкуна до Кобы, там взять такси, которое отвезет на одиннадцать миль на запад от города. За городом будет тропа, ведущая от дороги, по которой надо будет пройти пешком несколько миль. Ну а если вы дойдете до поселения майя, это значит, вы зашли слишком далеко.

Наблюдая за тем, как Джеф изучает карту, Эмми догадалась, о чем он думает. В тот момент он совсем забыл и о Матиасе, и о его брате. Мысли его были о джунглях, о руинах старой шахты и о возможности обследовать их.

Именно об этом говорил Джеф, когда они только приехали. Он мечтал попутешествовать здесь. Джеф предлагал тогда нанять машину, местного гида и осмотреть все, что стоит хоть какого-нибудь внимания.

Но было настолько жарко, что идея путешествия становилась все менее и менее привлекательной и заманчивой. Поэтому они решили остаться на берегу. Утро было обманчиво прохладным, с моря дул приятный освежающий ветерок… Эмми знала, что Джефу сейчас будет тяжело представить, в какой душный день превратится это свежее утро. Да, ей было легко догадаться, о чем он думал: «Почему бы и нет?» Эмми была уверена: он не сомневался, что всем скоро надоест валяться на пляже и надо разнообразить их жизнь приключениями. Тем более что представлялся такой замечательный шанс — карта, джунгли, заброшенная шахта.

Джеф протянул карту обратно Матиасу.

— Мы поедем с тобой, — сказал он.

Эмми промолчала, но про себя подумала: «Ну уж нет, я не хочу ехать». Однако она прекрасно понимала, что сказать это Джефу не могла. Она и так всегда слишком много жаловалась, это знали все и всегда ей об этом говорили.

Да, характер у Эмми был явно не сахар. Главная ее проблема состояла в том, что она не могла радоваться жизни. Эмми не умела довольствоваться тем, что есть, не умела радоваться каждой мелочи и всегда искала минусы в своем положении.

Эмми знала о своем недостатке, и даже пыталась бороться с ним. Она понимала, что в джунглях будет жарко и грязно, кроме того, там все кишело москитами, но она изо всех сил пыталась не думать об этом. Ведь Матиас — их друг. И ему нужна помощь. Эмми попыталась сосредоточиться на этих мыслях. Поэтому когда Матиас обернулся, чтобы узнать ее мнение, Эмми ничего не оставалось, как только улыбнуться в ответ.

— Конечно, — сказала она.

Эрик не мог уснуть. Его мучила бессонница, темные мысли лезли в голову. Он уже перепробовал все: и медитировал, и считал овец, и пытался думать о чем-то приятном. Но ничего не помогало.

Во рту у него был неприятный привкус рвоты. Он хотел встать и пойти почистить зубы, а заодно сходить в туалет. Но Эрик был уверен, что если встанет, то окончательно спугнет сон. Поэтому он не двигался, а просто лежал и мечтал уснуть, но сон никак не желал приходить.

Довольно скоро он понял, что больше терпеть не может. Вечером он выпил слишком много и перед рассветом уже вставал в туалет, но сейчас стало совсем невмоготу. Какая-то тяжесть ощущалась по всему телу, это заполняло его сознание. Эрик чувствовал, что его снова начинало тошнить. Все это было просто невыносимо.

Это греки довели его до такого состояния. Они пытались научить его играть в какую-то игру на спиртные напитки. Для игры нужны были кости, которые тасовали в кружке. Правила ему объясняли на греческом, что было, конечно, бесполезно. Эрик отважно кидал кости и передавал кружку следующему. Но он даже сейчас не понимал, почему при одних комбинациях он выигрывал, а при других — проигрывал. Сначала он думал, что чем выше выпадает цифра, тем лучше, но потом и меньшие комбинации почему-то начали выигрывать. И так, не понимая правил, Эрик бросал кости, и иногда греки жестами показывали ему, что он проиграл и надо пить положенную порцию текилы, а иногда — нет. Ну а потом игра уже не имела значения, и они просто пили. Греки научили его нескольким словам на греческом и позже смеялись над тем, как быстро он их забыл. Вскоре все уже были совсем пьяны. Эрик кое-как, спотыкаясь, добрался до комнаты и лег спать.