Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг. - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как выполнило оно свой долг – неизбежно и стало одной из тем книги. И это тем более потому, что марковцы в начальный период своего служения Родине состояли почти исключительно из офицеров, для которых честь имени – русские офицеры – имела абсолютное значение.
Рядом с офицерством в книге говорится о русской молодежи, вставшей в ряды офицеров. Говорится и о русской женщине, пошедшей с ними как сестра милосердия и даже как боец.
Книга написана не столько для немногих сотен еще здравствующих «Солдат России Великой», сколько для потомков всех россиян, в руках которых судьба Родины.
«Да ведают потомки…»
Подполковник В.Е. Павлов. 1962 г.
Не положу оружия до тех пор, пока хоть один вооруженный неприятельский солдат будет на земле нашей.
Слово государя императора при объявлении войны в 1914 году
Кто думает теперь о мире, кто желает его, – тот изменник Отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит.
Из прощального приказа государя по армии – 7 марта 1917 года
1917 год. Офицеры и революция
Конец февраля 1917 г.
По газетам на фронте узнали о начавшихся на экономической почве беспорядках в Петрограде. Эти беспорядки усиливались изо дня в день. Армию охватило беспокойство, особенно когда волей императора была распущена Государственная дума. Офицеры в этом факте увидели, что беспорядки переходят их области экономической в область политическую. Но они хотели верить, что порядок будет восстановлен.
В начале марта армии было сообщено об отречении от престола государя императора. Беспорядки вылились в революцию…
– Господа офицеры! Мы будем продолжать с полным напряжением наших сил и сознанием ответственности перед Родиной наш долг! – сказал командир одного из полков. В этот же вечер на обычной вечерней поверке резервной роте было сообщено об отречении императора. Рота застыла, охваченная ужасом совершившегося. Через несколько мгновений из рядов роты раздался крик, полный отчаяния: «Теперь все пропало!»
– Нет! Не пропало, если мы выполним до конца наш долг! – ответил командующий батальоном. – На молитву шапки долой!
Рота пропела молитвы… «Спаси Господи люди Твоя… победу Благоверному Государю Николаю Александровичу на сопротивныя даруй…», истово крестясь, молились двести человек. Это был последний раз, когда в молитве упоминалось имя государя и когда просилась милость Господа – победы его армии. В последующие дни эта молитва всегда срывалась там, где уже было опущено имя государя, и все в этот момент чувствовали какую-то вдруг открывшуюся перед всеми темную и страшную бездну.
Была трагедия в душах русских солдат. Низвержен был закон, которым столетиями жила страна; низвержена была вековая российская традиция и традиции ее армии.
* * *
Газеты на фронте ожидались с нетерпением и читались с чувством людей, потерявших почву под собой. Официальные сообщения по армии не касались существа событий, а лишь службы.
– Мы не разделяем газетных оптимистических настроений… – говорили офицеры. Их не успокаивало сообщение о Временном правительстве и его составе – монархическом, за исключением одного социалиста – Керенского.
– Революция – вот факт. А всякая революция – драма для страны, и в военное время в особенности.
Но среди офицеров были и оптимисты, верящие, что «все образуется».
* * *
События шли тяжелой поступью. Временное правительство меняло свой состав и левело. Революцию величали уже великой и бескровной, хотя и пролита была кровь. Ей кричали: «Да здравствует революция!» В Петрограде некоторые воинские части получили название «Краса и гордость революции», красные банты, красные флаги в тылу. А на фронте полковые святыни – знамена и штандарты «украсились» красными лентами; более того, кусками красной материи были зашиты вензели верховного вождя русской армии. Эти святыни, в молениях освященные и в торжестве врученные полкам, теперь были осквернены. Изменен был и государственный герб – двуглавый орел: с него были сняты короны, скипетр и держава. Вместо народного гимна игралась чуждая России революционная «Марсельеза».
Армия волей Временного правительства перестраивалась на демократических основах: в систему ее организации вводились войсковые комитеты. Никто толком не знал их назначение и роль. Вопрос о комитетах вызвал большие разговоры среди офицеров. Последние разделились: одни считали, что комитеты сыграют благотворную роль, другие – вредную. Но революция их ввела, и офицерам ничего не оставалось, как отнестись к этому необычному статуту лояльно, как вынуждены были они лояльно отнестись к Временному правительству, будучи неожиданно поставленными перед совершившимся фактом.
В штабе X армии молодой генерал Марков, отмеченный высшими боевыми наградами, записал о «медовом месяце» революции в свой дневник:
«1 марта. Дай Бог успеха тем, кто действительно любит Россию. Любопытна миссия Иванова (отряд генерала Иванова, направленный на Петроград).
2-4 марта. Мое настроение выжидательное; я боюсь за армию; меня злит заигрывание с солдатами, ведь это разврат и в этом поражение. Будущее трудно угадать; оно трезво может разрешиться (если лишь) когда умолкнут страсти. Я счастлив буду, если Россия получит конституционно-демократический строй и пока не представляю себе Россию – республикой.
5 марта. Наша поездка на вокзал; говорил с толпой на дебаркадере; все мирно, хорошо…
6 марта. Все ходят с одной лишь думой: что-то будет? Минувшее все порицают, а настоящего не ожидали. Россия лежит перед пропастью и вопрос еще большой – хватит ли сил достичь противоположного берега?
7-9 марта. Все то же. Руки опускаются работать. История идет логически последовательно. Многое подлое ушло, но всплыло иного накипи. Уже в № 8 от 7 марта „Известий Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов“ появились постановления за немедленное окончание войны. Погубят армию эти депутаты и советы, а вместе с ней и Россию».
Далее в записках генерала Маркова говорится о длительных разговорах, о начавшихся военных бунтах, митингах, уговорах, не приводящих к положительным результатам. В Брянске генерал Марков едва не стал жертвой солдатской толпы.
«18 марта. Я, оказывается, уже выбран почти единогласно в наш офицерский комитет.
19 марта. Организуем офицерско-солдатский комитет штаба X армии и местного гарнизона. После обеда первое собрание, в которое я попал в числе шести единогласно».
В течение следующих дней – успешная работа в комитете, но…
«3 апреля. Продолжаю чувствовать физическую слабость и моральную подавленность.
10 апреля. Утром подал заявление в оба комитета о своем отказе. Устал я…
13 апреля. Я верю, что все будет хорошо, но боюсь – какой ценой? Мало говорить: война до победного конца, но надо и хотеть этого».
Подобную тревогу генерала Маркова за армию и за победу переживало все фронтовое офицерство и лучший элемент кадрового состава
