Скальп врага - Иван Сербин

— И вы тоже? Жадны и завистливы? — с легким налетом сарказма спросил мужчина.

— И я, — легко согласился гость. — И вы. И ваш водитель. Или, по-вашему, он горбатится на вас исключительно из личной симпатии? — Гость выдержал паузу. — Каждый, кто имеет хоть что-то, хочет иметь больше. Просто и понятно. Бросьте одному кость, а второму скажите, что он в одночасье может все потерять, увидите, сразу сцепятся, как бездомные псы. Глотки друг другу перегрызут за место под солнцем. А как вы думали? Чарлз Дарвин. Закон эволюции органического мира. Подчиняются ему все, но кое-кто еще и умеет извлекать из него пользу. Вы, судя по всему, к их числу не относитесь. — Гость помолчал, рассчитывая на какую-то реакцию собеседника, но тот явно не знал, что сказать. — Ладно. Я подумаю, как получше все обставить, и дам вам знать. Но… Черт возьми, вы меня разочаровываете. — Гость резко открыл дверцу и выбрался из машины. — Очередной груз придет послезавтра. Скажите своим людям, чтобы встречали в обычное время на обычном месте.

Он не стал дожидаться ответа. Хлопнул дверцей и быстро зашагал в темноту. Некоторое время было слышно, как хрустит под его ногами гравий, затем вдруг звук резко стих. Словно бы гость вместе с охранниками спрыгнул в кювет.

Мужчина еще несколько секунд сидел неподвижно, переводя дыхание, затем тоже вышел из машины, гаркнул водителю:

— Долго стоять собираешься? Поехали, — и тут же вновь скрылся в салоне.

Водитель потрусил к «Шевроле», шустро нырнул за руль, запустил двигатель.

— Что он сказал?

Мужчина раздраженно взглянул на него, но из-за темноты, царящей в салоне, водитель этого не оценил.

— Тебя не касается.

— Я просто подумал…

— Заткнись, тебе говорят! — рявкнул мужчина. Он несколько минут молчал, обдумывая детали только что состоявшегося разговора, затем спросил: — Ты про закон эволюции органического мира слышал когда-нибудь?

— Чего? — изумился водитель, в принципе ожидавший от хозяина любой глупости.

— «Чего», — зло передразнил мужчина. — Чарлз Дарвин придумал, дупло.

— Американец, наверное? Так у них там все не как у людей, — протянул водитель и вдруг, к немалому своему облегчению, припомнил. Всплыло само собой как-то. Не зря все-таки восемь лет штаны за партой просиживал. — Вспомнил! Это тот крендель, который сказал, что человек из обезьяны произошел, да?

Мужчина посмотрел на него с нескрываемым презрением.

— Ты-то произошел, это уж точно. «Крендель», — повторил он брезгливо.

Водитель закрыл рот. Все вопросы, крутящиеся в его голове, так и остались невысказанными. В общем, он об этом особенно и не жалел: рано или поздно все прояснится само собой. Жалел водитель — по-настоящему жалел — лишь об одном. О том, что ему так и не удалось увидеть лица гостя.

— Извините, милая девушка!

Катя Светлая сразу поняла, что незнакомец, с которым она столкнулась в коридоре первого этажа ГУВД, не здешний — первое, и попал он в их «богоугодное заведение» вопреки собственному желанию — второе.

Выглядел мужчина вполне обыденно, почти по-домашнему. Коренастый, среднего роста, одетый в серые брюки, серый же джемпер и коричневый замшевый пиджак. В руке он держал черный потертый кейс. Куртка, брюки и джемпер сидели на нем особенно, не «по-нашенски». Есть в этом какая-то загадка. Обряди в одинаковую одежу провинциала и столичного жителя — все равно с первого же взгляда станет понятно, кто есть кто. Почему? Держатся провинциалы, что ли, как-то особо? Или во взгляде нахальства пополам с настырностью им не хватает? Хотя… Нет у мужчины этого ни нахальства, ни настырности, наоборот, на лице легкая растерянность и смятение, а все одно сразу видать — залетный. То ли командированный, то ли из чистого любопытства прикатил.

На вид ему можно было дать лет сорок, хотя на деле, наверное, он был чуть постарше. Лет на пять. Волосы русые, с заметной проседью, аккуратно пострижены. Глаза теплые, карие, в уголках — морщинки. Сразу видно, улыбается часто. И сейчас улыбнулся обаятельно и широко, явно пытаясь сгладить неловкость.

— Еще раз извините великодушно, — мужчина приложил ладонь к груди. — Я вас не заметил.

— Немудрено, — улыбнулась в ответ Катя. — Здесь же поворот. Так что не ваша вина.

— Да, верно, — мужчина недоуменно развел руками. — Очень своеобразная планировка.

Катя кивнула. Она была того же мнения.

Виновником столкновения был странный изыск здания местного ГУВД — резкие повороты при довольно узких коридорах.

— Вот, понимаете, свалилось на мою седую голову. Стал свидетелем ДТП, теперь вызвали, а я кабинет не могу найти.

Мужчина, похоже, принял Катю за такую же, как и он сам, посетительницу. Правда, посетительницу весьма симпатичную. Потекли по его жилам токи, появился блеск в глазах. Обычное дело. Катя ему явно понравилась, вот и попытался он объяснить причину своего присутствия в столь умиротворяющем месте, чтобы ненароком не приняли его за пьяницу-дебошира или, того похуже, за преступника какого-нибудь. Напрасно волновался. За версту ведь видно — овечка. Не то что с ножом на человека кинуться — в автобусе без билета постыдится ехать. Это уж хоть и не проверяйте. Катя подобные вещи нутром чувствовала. Выработалось у нее за без малого пятнадцать лет работы оперативное чутье.

— Такой, понимаете, укроп с петрушкой получился, — закончил конфузливо мужчина и помахал зажатой в кулаке повесткой.

— А кто приглашал?

— Э-э-э… — мужчина снова заглянул в бумагу. — Следователь Гринев Пэ Вэ. Тут написано «сто одиннадцатый кабинет», но в сто одиннадцатом никакого Гринева нет.

Еще бы. И не могло быть. Сто одиннадцатый кабинет занимал Антон Лемехов — Лемех, — один из Катиных оперов. Так вот Лемех следователя Гринева — среди своих Гриню — терпеть не мог, не собирался облегчать тому жизнь и потому послал мужчину не в двести одиннадцатый, как следовало бы, а в некое абстрактное далеко. Хотя, если уж по совести, незнакомец-то к их конфликту никакого отношения не имел. Можно было и помочь человеку.

Катя решила, что пора провести с Лемеховым профилактическую беседу о взаимопомощи и братской любви. Но это после. В свободное от основной работы время.

— Гринев в двести одиннадцатом, — объяснила Катя.

— Э-э-э…

— Это на втором этаже. В конце коридора лестница. По ней — на второй этаж. Двести одиннадцатый по правой стороне. Там легко найти. Не заблудитесь.

— Спасибо, — мужчина снова прижал широкую ладонь к замшевой груди. — Премного благодарен.

— Не за что.

— А вы, как я погляжу, отлично ориентируетесь в местных дебрях, — с некоторым любопытством заметил мужчина.

Катя усмехнулась.

— За пятнадцать лет научилась. Я здесь работаю.

— Да? — Его губы едва заметно дрогнули. Для овечки он совсем неплохо владел собой. — И кем же, если не секрет?

— Опером.

Мужчина отклонился назад, присвистнул.

— Черт возьми. Однако.

Катя усмехнулась.

— Идите. Гринев у нас товарищ пунктуальный. Поди, рвет и мечет уже. — Катя обогнула посетителя и направилась к дежурной части.

— До свидания, — в спину ей сказал мужчина.

Катя кивнула, не оборачиваясь. Вообще-то, шла она не в дежурную часть, а в кабинет Гукина Никиты Степановича, своего непосредственного начальника, а заодно и начальника всего городского ГУВД. Но пройти к кабинету Гукина можно было, только минуя дежурную часть.

В дежурке чуть припухший со сна лейтенант Костя Самохин что-то втолковывал посетителю — худому и нескладному, как столярный метр, молодому пареньку в джинсе. Катя кивнула на ходу Косте, свернула налево.

Сразу за поворотом начинался узкий, как кишка, коридор. «Кишка» была тщательно выкрашена, а стены ее украшала пара живописных стендов с очень наглядной агитацией и настенные кашпо с пыльными живыми цветами.

Катя без стука вошла в приемную, поздоровалась с секретаршей — рабочий день в разгаре, и та еще не успела «навострить лыжи», — кивнула на толстую, с дерматиново-ватной обивкой, дверь гукинского кабинета:

— У себя?

— Опаздываете, Екатерина Михайловна, — осуждающим тоном ответила секретарша — крашеная надменная Ледяная Глыбища с ведьмовским именем Галина. Галочка — для привилегированных «клиентов». — Уже дважды спрашивал.

Катя толкнула тяжелую дверь гукинского кабинета, шагнула через порог.

— Разрешите? — спросила она, исключительно чтобы не оскорбить Гукина в лучшем чувстве картинной субординации.

Подполковник Никита Степанович Гукин, как водится, восседал за своим столом. Пару лет назад ему перевалило за пятьдесят, и по этому торжественному поводу отпустил Никита Степанович округлое пузцо величиной с хороший астраханский арбуз, позволил себе лысину размером с поднос, а заодно обзавелся одышкой. Благодаря всем этим «приятностям» подполковник Гукин сразу по приходе на работу разоблачался — снимал китель, галстук, а также расстегивал две верхние пуговицы на рубашке.