26-й час. О чем не говорят на ТВ - Илья Колосов

Понятное дело, я сидел и уговаривал себя не ляпнуть что-нибудь. Лучше бы вообще ничего не говорить сейчас. Но раз уж пришел, то придется. Пришлось сказать, что наше ТВ мне очень нравится, что в сравнении с вещанием в любой другой стране мы как минимум не проигрываем, а уж что касается исполнения главной функции телевидения – так вообще впереди планеты всей. Причем говорю это на полном серьезе, чем немедленно вызываю вопрос ведущего: а в чем же она, эта главная функция? Конечно, управление общественными процессами. Наше телевидение настолько в этом преуспело, настолько оно овладело предметом, настолько виртуозно главные участники процесса исполняют свои партии, что иногда даже получается искусство. Аудитория замирает у телеэкранов, внимает действительно шедеврам вроде «В круге первом» или московского Евровидения – и после этого… становится еще более управляемой! Высший класс!!!

Вот тут бы, маэстро, опять те звуки, которые бараны воспроизводят. Да. Спасибо.

– А вы говорите, что отношение скорее отрицательное. Что телевидение должно формировать Человека с большой буквы, просвещенного, культурного, способного принимать решения. Послушайте, какой же власти нужен такой Человек? Какие еще решения? Решения принимает тот, кто управляет. Ну представьте себя на месте руководителя страны. Разве нужен вам электорат, решения которого вам неизвестны и неподвластны? Нужен вам неуправляемый электорат?

– Ну, если я управляю, скажем, автомобилем, то я никогда не передам руль сидящему рядом пассажиру…

– Вот и ответ.

– Илья, а зачем вы тогда свои фильмы снимаете? Это же просвещение чистой воды. Это же явная попытка замены бараньей головы аудитории на человеческую.

– Ответ для меня очень простой. Я делаю то, что мне хочется. Или так: делаю то, что мне нравится. Но я не ставлю перед собой цель изменить людей, пришить им новую голову. Они мало изменились за последние пару тысяч лет. Вряд ли перемены наступят за меньший срок. Но это не значит, что я должен находиться в замороженном состоянии. Ну скажите, зачем продюсеры телеканала «Россия» создали и показали того же «Идиота»? Им в кайф. Они достигают вершин в своем деле. Они создают что-то, за что не стыдно. Это называется самореализация. Ключевое, в общем-то, слово для того, кто чем-нибудь занят. Вот и я самореализуюсь. И каждую ночь в «25-м часе», и иногда в документальных фильмах. И я искренне благодарен тем людям, которые не лишают меня этой возможности, даже соглашаясь на известный риск.

Вопрос президенту

А риск для руководства, конечно, есть. Это стало понятно после самой, пожалуй, страшной трагедии современной России – Беслана и после искреннего недоумения в «25-м часе»: где мой президент?!!! Об этом случае я обязательно расскажу, но чуть позже. Ну и, конечно, высокая степень риска обозначилась после вопроса президенту на его ежегодной пресс-конференции 3 января 2006-го. На этом вопросе стоит, наверно, остановиться подробнее, поскольку событие оказалось знаковым. С далеко идущими, как говорится.

Итак, конец января 2006 года. Кремль. Круглый зал. На исходе второй час общения В.В.Путина с журналистами. Пресс-секретарь объявляет, что следующий вопрос – от ТВ-Центра. Микрофон берет мужчина в строгом костюме и говорит буквально следующее:

«Илья Колосов, телекомпания ТВ-Центр. Владимир Владимирович, вы в своих выступлениях не раз говорили о том, что страна нуждается в инвестициях, что совершенно естественно: для развития нужны деньги. Неестественно, мне кажется, иное: заявления членов правительства, его финансово-экономического блока, сводятся к тому, что деньги в стране в данный момент способны породить лишь инфляцию. Они утверждают, что деньги лучше размещать в ценных бумагах и валютах зарубежных стран.

Чем вы можете объяснить это противоречие: президент говорит о том, что стране деньги необходимы, – финансово-экономический блок говорит о том, что деньги стране мешают. И вообще я, честно говоря, впервые встречаюсь с финансистами, которым мешают деньги. Спасибо».

Чуть позже, комментируя этот фрагмент пресс-конференции, наблюдатели отмечали, что по мере того, как этот мужчина в строгом костюме формулировал свой вопрос, выражение лица президента менялось, и к его завершению приняло вид довольно раздраженный и даже агрессивный. Не могу это наблюдение ни подтвердить, ни опровергнуть, во-первых, в силу его крайней субъективности, а во-вторых, просто потому, что телеверсию этой пресс-конференции я так ни разу и не увидел. Как бы то ни было, ответ от президента последовал и был он таким:

«Это говорит о том, что вы невнимательно следите за тем, что происходит в мировых финансах и в мировой экономике»…

Тут я президента прерву. Потому что в отличие от пресс-конференции, на которой у меня не было возможности отреагировать на очевидную некорректность в мой адрес, в книжке такая возможность есть. Итак. Я более чем внимательно слежу за тем, что происходит в мировых финансах и мировой экономике. И не думаю, что это нужно кому-то доказывать. Нет ни одной общеновостной программы на нашем ТВ, которая бы столько внимания уделяла экономике и финансам, как «25-й час». Это первое. Второе. К тому времени, т. е. к февралю 2006-го, уже год выходила в эфир еженедельная программа прогнозов «Завтра, послезавтра и все дни недели», которую я имел честь вести и которая также многие выпуски посвящала экономическим и финансовым прогнозам. Кстати говоря, прожила программа после этого вопроса на пресс-конференции недолго. В марте ее закрыли. Но, справедливости ради, я должен заметить, что факт закрытия вряд ли связан с этой историей. Скорее, речь нужно вести о подготовленном ранее программном решении, которое можно объяснить приходом на ТВ-Центр новой команды под руководством Александра Сергеевича Пономарева. У него, разумеется, было свое видение сетки канала, в которой, по его мнению, не было места для еженедельной программы прогнозов. Ну и, наконец, третье. Психологи говорят, что самый простой способ возвыситься в противостоянии – это унизить соперника. И если в первой же фразе собеседник пытается обвинить своего визави в некомпетентности – то что это, как не свидетельство обескураженности?

Но продолжим внимательное изучение ответа президента.

«…Если вы посмотрите на опыт Голландии определенного времени, совсем недавно, то вы вспомните про так называемую голландскую болезнь, когда нефтедоллары захлестнули экономику. И мировая экономика выработала соответствующее противоядие против подобного неблагоприятного – несмотря на внешне благоприятные конъюнктурные условия, для себя тем не менее неблагоприятного – развития событий.

Что происходит, специалисты знают. Я позволю себе очень коротко об этом сказать. В нашу экономику из-за больших цен на нефть – а сейчас это свыше 60 долларов за баррель, вы знаете, в прошлом году средневзвешенная цена на «юралс» была 5 доллар, за январь это уже 58–60 – при большом поступлении нефтедолларов Центральный банк вынужден изымать эти доллары и эмитировать рубли. Увеличение денежной массы в экономике ведет к повышению инфляции. Для того чтобы бороться с инфляцией, Центральный банк увеличивает номинальный курс национальной валюты, что ведет к увеличению реального эффективного курса и к увеличению потока импортных товаров в Российскую Федерацию. В прошлом году он вырос на 28 процентов, что подавляет развитие собственного сектора перерабатывающей промышленности».

Ну, тут, честно говоря, что ни предложение – то повод для отдельного комментария, с которым, повторяю, я не мог выступить в ходе пресс-конференции. Поэтому прокомментирую сейчас и постараюсь не злоупотреблять вниманием читателя. Но для начала один совет: как только высокие начальники начинают вам что-то объяснять, используя в качестве доводов множество самых разных цифр, знайте, что вас хотят ввести в заблуждение. Переспрашивайте, уточняйте и не давайте начальнику соскочить с вопроса на цифры. Они нужны только тогда, когда вы сами попросите их привести.

Ну а теперь о «голландской болезни», о которой упомянул президент. Причем упомянул он о ней как о чем-то общеизвестном, понятном и младенцу и – внимание! – имеющем непосредственное отношение к России. Но не следует быть столь доверчивым. Давайте разбираться.

О «голландской болезни» и в самом деле слышали многие. Даже те, кто ничего общего с экономикой и финансами не имеет. Но дальше слухов дело у большинства наших сограждан не идет: ну голландская и голландская. А что это за болезнь и чем от насморка отличается – неизвестно. Поэтому поясним.

«Голландской болезнью» называют негативный эффект, который оказывает на экономику укрепление реального курса национальной валюты из-за резкого увеличения сырьевого экспорта. Сам термин «голландская болезнь» (этот процесс еще называют эффектом Гронингена) возник в конце 950-х – начале 960-х годов, когда в принадлежащей Нидерландам части Северного моря были открыты месторождения природного газа. И пошло у голландцев «развитие». В добычу сырья они стали вкладывать огромные деньги, и поскольку природный газ не требует высокотехнологической обработки – выкачал и продал, – вложенные средства быстро возвращались прибылью. Прелесть что такое! Если бы не одно «но». Вырученная за газ иностранная валюта оказывалась на биржах, что повышало курс валюты национальной. Понятно, да? Иностранной валюты становится больше, национальной – прежнее количество, и по закону спроса и предложения становится дороже то, чего меньше. В принципе никакой нормальный голландец не стал бы возражать против того, чтобы деньги в его кошельке весили больше. То есть, условно, чтобы на один гульден можно было купить больше товара (это и есть укрепление национальной валюты). Однако голландцы многие свои товары – не только газ, заметьте! – продавали за рубеж. И что же получается? Произвели они товар за дорогой гульден, а продать придется за более дешевую марку или франк? Нужно тогда больше этих марок-франков запросить. А кто же тебе больше заплатит? Вот и стали загибаться перерабатывающие экспортно ориентированные голландские отрасли экономики.