Идущий от солнца - Филимон Сергеев

Создание счастья на Земле, насаждение на ней прекрасного сада – это тема советской литературы. Начал ее Чехов своим «Вишневым садом», молодые герои которого, Аня и Петя Трофимов, мечтают жить по-другому, не так, как это делали отцы и деды.

Увы! Советская литература закончилась вместе с советской эпохой. И мы снова остались наедине с вопросами, которые решает каждый для себя сам: «Кто виноват?» и «Что делать?». Для подзабывших курс русской литературы XIX века напомню, что вопросы эти являются названиями романов Герцена и Чернышевского.

Трагическое ощущение от крушения могучего государства не оставляет читателя романа. Тема идет рефреном.

Вернемся к сюжету романа Филимона Сергеева. На другую планету за Иваном и Верой увязывается американский ученый, очарованный как Верой, так и Иваном. Писатель создает очень колоритный образ человека делового, целеустремленного, прагматичного, коварного, но в то же время талантливого в своей профессии, постепенно проникающегося обаянием России и ее культуры.

Американец любит цитировать культовое стихотворение Пушкина, посвященное няне, безбожно его перевирая и превращая в тарабарщину: «Выпьем с горя… бардачок наш без вина».

Образ ученого-американца Майкла переливчат, как и все переливчатое слово Филимона Сергеева – мастера не искусственной, а живой речи, писателя, у которого каждый из героев говорит своим, а не уныло-одинаковым языком.

Создается эффект образа, развивающегося сразу в нескольких перспективах: молод и стар одновременно, жесток и добр, хитер и открыт, чужой и свой.

Майкл, как и другие герои Филимона Сергеева, «несет» свою судьбу, то есть крест, уготованный Богом. С ним его трагическое прошлое: смерть жены и ребенка. Но Вера и Иван своей любовью друг к другу осветили и ему путь. Майкл начинает под их влиянием понимать, что мир все же не рационален, а иррационален.

Филимон Сергеев пишет про наш извечный русский «бардачок», с удивлением открытый Майклом, немыслимый без вина, с такой любовью, что и не знаешь, как эту любовь-боль назвать.

Иван Кузнецов – поэт. Он пишет стихи. И все время звенит в них пронзительная гоголевская нота:

Он дал мне золота мешокИ сжечь мои стихи просил.Я сжег… и сердце умертвил.Как он смеялся надо мной:«Ты – идиот, теперь ты мой!Я душу высосу до дна.Она безумцу не нужна.Ты жалкий нищий, ты больной,Смерть всюду ходит за тобой!»Так выпил он меня до дна.Нет спора, есть моя вина.С тех пор ни друга, ни мечты.И воском пахнут все цветы.Любовь игрушкой стала мне,Животной страстью в полутьме.Я продал душу в благовест.Теперь несу свой тяжкий крест.Такая у меня судьба.Одна забава – ворожба.

Гоголь считал, что русский человек – это человек духа. Гоголь был патриотом и много думал о молодом поколении России. Он даже мечтал создать учебники по истории и географии Отечества, прочитав которые дети повернулись бы к лику Отчизны, как к лику солнца и никогда бы уже не поворачивались в сторону тьмы. Будучи преподавателем истории, Гоголь утверждал: «Историю никто еще так не писал, чтобы живо можно было видеть или народ, или какую-нибудь личность… Все сочиняли или только сцепляли происшествия; у них не сыщется никакой связи человека с той землей, на которой он поставлен».

В романе Филимона Сергеева такая связь есть.

Историзм всегда является обязательным условием художественного качества произведения. Здесь он налицо. Герои романа живут в нашу эпоху, которая обрисована со всеми ее подробностями. Но, как уже говорилось, живя в исторический отрезок времени, они живут в вечности, в космосе. Поэтому, наверное, роман и называется «Идущий от солнца».

Принято идти не от солнца, но к солнцу. Автор использует обратную перспективу, как в древнерусской живописи, в частности в «Троице» Андрея Рублева. Ангелы на иконе повернуты лицом к зрителю.

В заключение несколько слов о деловых людях-прагматиках. Автор их недолюбливает. Но понимает, что без них жить нельзя. Чичиков – образ на все времена.

В конце романа появляется положительный образ предпринимателя, человека, «чувствующего связь с той землей, на которой он поставлен», – это Александр Тимофеевич Молчанов.

Иван Кузнецов оставляет ему в наследство свое сказочнореальное суземье, полное ягод, грибов, светоносных призраков, легенд и сказаний. Образ, правда, получился слишком положительным. Фамилия героя-предпринимателя, появляющаяся на последних страницах романа, знаковая. Что есть молчание, тишина? Предвестие Воскресения.

Абсолютный покой наступает перед Пасхой, в Светлую Ночь Воскресения Господня.

Проза Филимона Сергеева сродни литературе, которую современная литературная критика (И. А. Есаулов) относит к пасхальной. Прежде всего, это проза великого Гоголя, мечтавшего подарить нам Литературное Евангелие.

Подводя итог сказанному, констатируем, что, читая роман «Идущий от солнца», получаешь истинное наслаждение от книги, потому что роман этот – подлинное произведение искусства, то есть существо живое, даже животрепещущее, напитанное «русским духом», наделенное широкой русской душой. А без души нет ни человека, ни книги. Автор романа много видел, много любил, много знает и одержим желанием поделиться этим с читателем.

Филимон Сергеев – гражданин Руси в том понимании, которым нас одарил Гоголь: «Немеет мысль перед твоим размахом…»

Как истинный романтик, писатель мечтает примирить Небо и Землю. В общем, ему это удается. Возникает вопрос: почему же герои покидают Землю?

Вопрос рождается сам собой. Мы все ее покидаем, отправляясь туда, «где Космос, Бог и что-то еще». Слова, взятые в кавычки, – это не мои слова. Они принадлежат, уже навечно, великому русскому актеру Геннадию Леонидовичу Бортникову, народному артисту России. Он их произнес на своем творческом вечере в музее Н. В. Гоголя в Москве в тот счастливый для него период, когда готовил к выпуску пьесу Мюссе «Прихоти любви, или Капризы Марианны». Бортников, как великий художник, хотел ответить своим последним спектаклем на вопрос: в чем суть любви? И еще, он мечтал сказать на эту тему свое слово.

Елена Митарчук, член Союза писателей России

Идущий от солнца

Роман посвящается Галине Алексеевне Кривецкой и ее отцу Алексею Николаевичу Кривецкому, участнику Великой Отечественной войны, дошедшему до Берлина.

Часть первая

Глава 1

Милая моя провинция

– Милая моя провинция! Синева лазоревая… Век не забуду!

Вера спрыгнула с поезда и словно в душистое сено провалилась. Весело стало на душе, солнечно. И показалось ей, что каждая кочка, каждая придорожная березка, смотря на нее, улыбаются. «Интересное дело, – подумала она, – на улице холодный ветер, а мне жарко! Уйти бы сразу в лес, сесть на пенек и любоваться тайгой, любоваться как в юности, три года назад». Радостно Вере. Снова она тут: в родном селе у родителей. Только соскочила с поезда, сразу все до того близким, до того родным стало, аж сердце защемило. «И зачем мне этот безумный город с его мнимым богатством: изысканными до мерзости ресторанами, обманным рынком, людьми-оборотнями и огромной толпой сутенеров, глазеющих на меня как удавы на беззащитного кролика».

Радостно на душе и в тоже время грустно и как-то независимо, но безысходно. Ведь она родилась тут, можно сказать, в курной избе, на сосновых полатях, где только летом тепло, а зимой лишь от березовых дров да листвянки.

– Ты чего, Верка, соскучилась?

К девушке подошла дежурная по вокзалу. Высокая рыжеволосая женщина с румяным круглым лицом. Глаза ее, словно две прозрачные льдинки, ярко горели на солнце, а речь текла плавно, неторопливо.

– Домой тянет, – с грустью ответила Вера и расплакалась. – Вроде и ничего особенного в нашем поселке, убогость, бедность. а вот видишь – плачу.

– Ты не плачь, Вера. Молодец, что приехала. Тебя нонче добрым словом часто вспоминают. – Дежурная по вокзалу нахмурилась, и вдруг тоже прослезилась. – Какой леший тя к Москве-то привязал?! Будто здесь худо… – никак не унималась она. – Будто здесь не Россия.

– Россия здесь, здесь – вытирала слезы Вера не в силах сдержать их. – В любви здесь не везет.

– Чего? Чего? – не поняла дежурная.

– В любви здесь не везет. И не только мне. – Вера еще больше залилась слезами.

– Ошибаешься Верочка, – успокаивая девушку, возразила дежурная. – В любви у нас многим везет. – И шуму, и суеты от нее не как у вас там. – Да и детишки хорошо плодятся.

К беседующим подошла женщина с темными, словно угли, глазами, обветренным широкоскулым лицом.

– Чего расплакались, кукушки?! – строго спросила она, не глядя в глаза подругам. – Замуж никто не берет?

– Да, Люсенька, не берет! Приходи на уху сегодня. Мамочка должна хороший обед приготовить.