Один и тот же паровоз - Юло Туулик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Долговязый еще не стал тем, кем он стал позже, он входил в Правление Союза писателей Эстонии.
Одним из заседаний правления руководит Юло Туулик. Это было весной 1989 года, как вспоминает Долговязый. Валтон, Йыэрюют, Каллас, Пауль-Ээрик, Руннел, Таса, Хайнсалу, Кросс, Лыхмус. Да, видно, присутствовали все.
«Наш союз имеет право представить своего кандидата на вакансию в Академии наук Эстонской ССР», говорит Туулик, «здесь нет никаких головоломок. Мы, очевидно, предложим кандидатуру признанного в мире и наиболее заслуженного среди нас». Он называет имя Старого Еврея.
Один из членов правления заявляет:
«Нет. Мы не предложим кандидатуру Старого Еврея. У евреев свои игры. Наш кандидат Эндель Нирк».
Старый Еврей в том году еще не будет избран эстонским академиком, хотя давно уже он единственный всемирно признанный ученый из живущих в Эстонии. Нирк, разумеется, тоже не будет избран.
Еще до этого Долговязый сам был очень близок к тому, чтобы стать академиком. Его фильмы об истории финно-угорских племен, их передвижениях и оседлости, а также историко-гипотетическая беллетристика (книги «Серебристо-белое» и «Серебра белее») стали основой для выдвижения его кандидатуры в академики, причем ходатайствовали об этом не писатели, а ученые. Долговязый никогда в жизни не строил замков на песке. Академики голосуют.
«Долговязый получил 27 голосов и тем самым он избран членом-корреспондентом Академии наук Эстонской ССР. Поздравляю».
В зале встает академик — представитель точных наук — и просит слово для реплики:
«В соответствии с уставом Академии кандидат может считаться избранным, если он соберет определенный процент голосов участвовавших в выборах академиков. Долговязый должен был бы получить 27 и 1/3 голосов, но поскольку он получил 27, то в соответствии с уставом Академии наук Эстонской ССР он не собрал требуемого числа голосов и тем самым не избран». Долговязый никогда ничего не забывает. Будучи избранным на высокий государственный пост, руководить канцелярией он пригласил действительного члена академии наук. Академик без предварительного разрешения не имеет права входить в его кабинет. Академик — просто канцелярский чиновник.
Старого Еврея избрали академиком в 1990 году. У многих возникнут вопросы, а кто виновен и кому должно быть стыдно, что эта процедура не состоялась раньше. Никто не ответит на этот вопрос. Никому не стыдно.
Долговязый месяц назад — 27-го сентября 1993 года — вместе с президентами Латвии и Литвы был в Вашингтоне в Белом Доме.
«Ни один из них не говорит по-английски. Они не умеют».
Три Балтийских государства вместе подарили президенту Биллу Клинтону кусок янтаря, Долговязый, естественно, на английском языке объяснил символичность подарка. Подарок был отшлифован морем. Очень чистый. Скромный. Красивый. Дорогой.
В памяти у Клинтона о Балтике остались этот янтарь и очень хороший английский Долговязого. А тот был уверен, что там, на другом берегу Атлантики, если кто-нибудь и знал что-то об Эстонии, то прежде всего это было имя Старого Еврея.
Когда Долговязый возвращался домой из Америки, президент Борис Ельцин расстреливал своих политических противников из танков. Было 3-е октября 1993 года.
Телевидение СNN показало это всему миру. Танк посылает заряд за зарядом в окна белого здания парламента. Президент охотится за народными депутатами.
Долговязый должен был договариваться с Ельциным о дате вывода из Эстонии последних частей российских вооруженных сил.
Еще в т. н. русское время поехал как-то Долговязый на личном автомобиле из Хельсинки в Тампере, где жил председатель Союза писателей Финляндии Яакко Сюрья. Долговязый был тогда писателем, почетным членом Союза писателей Финляндии.
Когда Кирси Куннас, супруга Яакко Сюрья, уже отправилась спать, мужчины остались посидеть у камина.
Долговязовый сказал своему финскому коллеге:
«Я никогда не мечтал быть писателем. Я вообще-то политик. Но может ли эстонец в наше время быть политиком?»
Долговязый знал, что теперь, когда Старый Еврей скончался, он останется в памяти остального мира самым известным балтийцем.
Информация о том, что он лично был на похоронах Старого Еврея, быстро распространится по миру. Благодаря евреям.
«Но приход сюда не имеет отношения к политике», говорит он себе. Он пришел проводить Старого Еврея, потому что всегда знал, каким грандиозным человеком тот был. Он пришел бы и тогда, если бы не стал тем, кем стал.
Все находились внутри света, порожденного смертью Старого Еврея.
Однако они не могли говорить о том, что всегда его любили и почитали, поскольку последнее желание покойного запрещало это.
А о том, как они неусыпно следили за ним, на похоронах говорить не пристало.
Наверно, где-то почти рядом с гробом стоял бывший уполномоченный госбезопасности «Е.К.», а вверху на галерке — агент «Ринк». На основе информации, которую поставляли эти двое, офицер Тартуского отдела КГБ Анти Талур ходатайствовал перед своим таллиннским начальством об официальном разрешении для Старого Еврея посетить капиталистическое государство.
Не разрешили.
В государстве и внутри системы, где все национальности были равны и антисемитизма не должно было быть, заместитель председателя КГБ Эстонской ССР генерал В. Порывкин 1 февраля 1982 года посылает донесение председателю КГБ Эстонской ССР генерал-лейтенанту К. Кортелайнену:
«Будучи заведующим кафедрой русской литературы Тартуского государственного университета, Старый Еврей стремился подбирать свои кадры среди лиц еврейской национальности». Кортелайнен и Порывкин знают, что Старый Еврей ведет переписку с 89 корреспондентами из следующих государств:
США, Италия, ФРГ, Швеция, Англия, Франция, Австрия, Бельгия, Западный Берлин, Швейцария, Япония, Новая Зеландия.
Среди его корреспондентов наверняка связаны с американской разведкой Джеймс Бейли, всемирно известный языковед Роман Якобсон и председатель Советского комитета защиты евреев Виктор Эрлих.
Нельзя допустить личных контактов Старого Еврея с этими людьми. Они могут слишком разговориться между собой.
Ведь та возня, что началась с визитов Натальи Горбаневской в Тарту к Старому Еврею, и вероятные контакты его с самим Солженицыным никем еще не забыты, а выборы в почетные члены каких-то там академий — это никак не алиби или объяснение или гарантия для КГБ, который делает свое дело, руководствуясь предписаниями, с согласия своей партии и по ее указке.
А Старый Еврей пусть не протестует и не ворчит — он и сам член этой партии. Еще с войны.
Когда против Натальи Горбаневской в Москве было возбуждено уголовное дело и начались поиски материалов для обвинения, 30 января 1970 года был проведен обыск и в тартуской квартире Старого Еврея и его жены, тоже профессора. Обыск длился 11 часов.
Ничего не удалось обнаружить. Или же нашлись какие-то незначительные мелочи, и шуму не получилось.
Однако Московский городской суд приговорив Наталью Горбаневскую к шести годам тюрьмы за антисоветскую деятельность, сформулировал все же некое замечание о роли Старого Еврея в том, что подсудимая сбилась с истинного пути, а потому 14 декабря 1970 года партком Тартуского государственного университета вынес своему коммунисту, всемирно известному ученому, выговор без занесения в учетную карточку.
Тарту маленький город. Для остального мира Старый Еврей самый известный его житель.
Весь город знал, что в квартире профессора все перевернуто вверх дном, ревностные работники органов перетрясли каждую тетрадь, все рукописи и книги, заглянули под столы и за обои.
Так в этом городе давно не обращались ни с одним обладателем академической степени. Дом стал как бы жилищем прокаженных, каждый политически грамотный человек старался обойти его стороной.
Старый Еврей никогда не забудет того, что увидел из своего окна заснеженным утром 31 января 1970 года.
Лишь ночь прошла после унизительного обыска.
Старый Еврей видит, как по улице приближаются два человека, один из них уже был посажен советской властью за решетку на шесть лет, второй — образованнейший среди эстонских инакомыслящих. Старый Еврей думает, что они случайно встретились и вместе идут дальше.
Нет.
Доктор филологии Аугуст Аннист и доктор философии, филологии и теологии Уку Мазинг невозмутимо, не оглядываясь ни назад, ни по сторонам, подходят к двери Старого Еврея и звонят. Они даже хотят, чтобы их приход был замечен. Они в своей жизни такое уже пережили. Они как бы искупают вину остальных, утверждавших позже, что тоже стремились прийти.
В годы немецкой оккупации Эха и Уку Мазинги скрывали у себя еврея Исидора Левина. Если бы его обнаружили, Эха и Уку Мазинги были бы расстреляны.
