Нежный враг - Владимир Марченко

— Мы этого не проходили, — сконфуженно сказал Василий и добавил малоупотребимое слово: — Спасибо.

2

До конца светового дня, Степиков разгружал челнок. Попытался запустить разгрузочный транспортёр, но работать одному оказалось не просто. Возил контейнеры на тележке. После обеда в просторной каюте, взгляд его нечаянно выхватил плакат с техникой безопасности по использованию антигравитационного пояса. Тогда соорудил гамак, укрепил пояс на контейнере и работа пошла быстрее. Причальная площадка находилась в седловине между двух островерхих горных вершин, которые покрывали панели солнечных батарей. Оборудование работало от электроэнергии. На случай аварий предусматривался плазменный генератор. Каждый член экспедиции имел индивидуальные средства связи и защиты, работающие на приёмниках «Теслар», извлекающие энергия из атмосферы. Но Степиков пока не ознакомился со всеми помещениями станции, оставив экскурсию на следующий этап своего пребывания, поэтому и не знал, где находится его комната.

Разгрузив челнок, Василий вошёл в столовую и в изнеможении сел в удобное кресло. В холодильных камерах было много разных продуктов, но готовить не хотел. Мамины пирожки и кексы были свежи и ароматны. Ноги и руки ныли от усталости. «Предупреждали, что занятия спортом не мешают на чужих планетах. Занимался не регулярно, но в тренажерный зал ходил со всеми. Изрядное тут давление и притяжение какое-то странное — пульсирующее. А может быть, показалось. Нужны приборы. Найду, закажу. Должны быть автоматические тележки, не носят на себе контейнеры тут по камерам хранения. Нужно поискать какие-нибудь гантели, гири. Ничего. Завтра сам сделаю. Сок с пирожками — ужин хороший. Завтра включу программу автомата питания, придётся учесть особенности гравитации. Посмотрю программы коллег, узнаю, как они питаются».

Немного отдохнув, послонялся по каютам, вспомнил, что нужно отметиться в главном компьютере, именуемым «домовым» или «хозяином».

Сделал записи в дневнике о проделанной работе, что ел и что пил, заполнил карточку здоровья и настроения. Собрался отправить видеописьмо родителям, но, увидев своё отражение на мониторе, решил повременить с этим мероприятием, так как вид был измождённым, а глаза выглядели очень усталыми. Мама будет волноваться, станет придумывать себе какие-нибудь фобии насчёт его здоровья. Завтра, завтра, — подумал Степиков, засыпая.

Новый Робинзон не слышал, как отвалил запрошенный с орбитальной станции челнок, как перед утром прошла короткая гроза. Проснулся разбитым и почти больным. Каждая жилочка ныла и вибрировала. «Адаптация началась», — решил Степиков, вслушиваясь в чарующие звуки летнего леса. Информация о погоде, о солнечной активности появилась на мониторе. «Домовая» попросила составить меню на завтрак, предложила варианты, сообщила о готовой ванне, показала прошедшую грозу, наполнив комнату мягкими раскатами грома и шумом дождевых струй. Василию показалось, что никуда не выезжал, а лежит у себя на даче за городом. Полежав на удобной кровати минут, пять, Василий включил массажное устройство. Стало немного полегче. После ванны и контрастного душа, температуру которого для него подобрали умные надзиратели за его здоровьем, почувствовал себя довольно сносно. В лаборатории пришлось зарегистрироваться. Сунул в приёмник дискету, на которой были его индивидуальные коды, степень разрешения для работы на оборудовании нужного уровня, медицинская карта и многое, многое другое, что необходимо практикантам в рейсах. Дублирующий чип вживлялся в правую лопатку всем студентам сразу же, как только они переводились на третий курс. Охранные чипы были у всех землян. Это позволяло идентифицировать тела и отличать приборам во время нештатных ситуаций по принципу — «свой-чужой».

Степиков спешил покинуть станцию, но формальности забирали время. Без выполнения инструкции «хозяйка» не выпустит в шлюз, не выдаст скафандр. Василий отправил родителям видеописьмо, условился о сеансе связи с учебным центром, хотя знал от старшекурсников, что сигнал поступает сразу, как только он прилетел на орбитальную станцию. Знал, что его куратор, если захочет, узнает его пульс и температуру, давление крови и настроение. Удовольствие дорогое, но вероятное.

Собрав портативное оборудование для сбора проб воздуха и грунта, Василий, обрадованный окончанию всех проволочек, направился к выходу, но его остановил компьютер и выбросил на монитор анкету. Это был тест «на всё». Он уже проходил подобные процедуры, но эта превзошла другие своей занудливой глупостью, какими-то дурацким ситуациями. Он хотел крикнуть, что здесь уже были исследователи в течении тридцать земных лет, здесь уже дороги натоптали по всем направлениям. Вопросы посыпались вразнобой. Были десятки ответов. Он должен был выбрать один, который считает нужным. Успокоившись, принялся хохмить, давая такие глупейшие ответы, что сам удивлялся своему ироническому настроении. Он знал несколько «интеллектов», которые отличали сатиру от юмора, а в основном конструкторы не удосуживались создавать машины, которые могли бы улыбаться, быть снисходительными. Боялись, что ожившее «железо» станет коварным и завистливым, появятся чувства превосходства и лидерства. Было чего бояться. Учёные оказались беззащитными перед лицом собственного прогресса. Осторожность не мешала.

Получив инструкции, Степиков облачился в скафандр, укрепил на спине кофр с нужным оборудованием, проверил работу пояса с двигателями подавления гравитации. Другой бы покопался в данных, которые собрали до него исследователи и такие же практиканты, как он, но Степиков не стал «шариться» в компьютере. Ему захотелось самому разобраться, почувствовать себя первооткрывателем, хотя и на короткое время. Это естественно, ведь Василию исполнилось только восемнадцать земных лет. Кто в его возрасте не мечтал открывать дальние миры, исследовать дикие планеты и встречаться с представителями других цивилизаций?

Опустившись на берегу горной речушки, Василий облюбовал полянку, которую хотел осмотреть. Он получил разрешение на двадцать минут. Первое и последнее. Он не должен выходить со станции один. Почему тогда его выпустил компьютер? Это нарушение. Странно. Размышлял Степиков, подписывая пробы, складывая в отсеки, намереваясь провести подробный анализ в лаборатории, а не на скорую руку. Два оранжевых карликовых солнца светили и грели с большим старанием. Степиков забыл включить систему охлаждения защитного костюма, и ему становилось жарко. Большинство растений оказались известными. Да и определитель подсказывал, что нового ничего нет — всё, внесено в каталог. «Как же так, — думал Василий, — растительный мир на разных планетах одинаков. Посев кустарников, деревьев совершён Великим Создателем в разное время. Удивительно мироздание. Оно так бесконечно, что и представить его не дано смертному. А зачем ему эта практика? Что даст человечеству его работа? Ничего. Всё изучили до него, составили карты, выявили полезные ископаемые. Открытия настолько редки, что и мечтать о них не стоит. Нужно делать свою работу. Практика — это трамплин, это закалка, это маленькая форточка в будущее. А если повезёт, форточка может стать окном или дверью».