Любимый с Луны - Адам Голлянек

К началу моей клинической деятельности я уже был женат года два. Захваченный работой, я всегда возвращался поздно и донимал Аню бесконечными вопросами о том, что она делала в мое отсутствие, требуя отчета чуть ли не за каждую проведенную без меня минуту. Практически я заточил ее в четырех стенах. Первое время она терпела, отшучивалась, прерывала меня поцелуями и просьбами прекратить "допрос с пристрастием". Потом начала бунтовать, и это выводило меня из себя. Случалось, я проклинал ту минуту, которая свела нас. Аню тоже все это приводило в отчаяние. Вначале она порывалась уйти, а потом ее охватила апатия. Целыми днями она сидела в огромном плюшевом кресле, тоскливая и угасшая. Я пытался расшевелить ее, умолял сказать хоть слово. Она молчала.

Именно тогда я понял, на какое одиночество обрек любимую женщину.

"Как это изменить? Как спасти ее?" - вот вопросы, на которые я искал ответа.

Аня по-прежнему была в отрешенном состоянии. Я не представлял себе, когда она ела, и ела ли вообще. Я видел, как из нее постепенно уходила жизнь, и еще больше мучался от собственного бессилия. Ее образ с устремленным куда-то застывшим взглядом неотрывно преследовал меня.

Я не раз пытался уговорить ее изменить нашу жизнь, предлагал ходить в гости, в театр, в кино. Однажды я даже вручил ей билеты для поездки на прекрасный голубой юг, о котором мы так мечтали в начале нашей совместной жизни, когда ты был еще здесь. В те годы мы не могли позволить себе такую роскошь. Увы, ни о какой поездке, в одиночку ли или со мной вместе, она не хотела и слышать. Пожалуй, именно тогда я понял, что в человеческих отношениях порой происходят совершенно необратимые процессы, которые приостановить, а тем более повернуть вспять невозможно.

Петр глубоко вздохнул.

- Я знал случаи, когда между двумя живущими бок о бок людьми неожиданно возникал непреодолимый барьер. И никакая нежность, никакие клятвы одной из сторон ничего изменить не могли. Более того, этот барьер разрастался подобно раковой опухоли, изматывая мысли и чувства партнеров, существуя за счет их жизненных сил. Поэтому, надеясь спасти хотя бы видимость нашей давнишней привязанности, я решился...

Не хочет никуда ни идти, ни ехать? Так я перенесу ее, как на крыльях. И вот с того момента мои опыты по воспроизведению избранного фрагмента реальности с помощью лазеров пошли полным ходом. Работая как сумасшедший, я временами забывал и об Ане, и о своей вине перед ней. Меня захватывали совершенно невероятные идеи, хотя я убеждал себя, что делаю все это только ради нее.

Первое путешествие совершилось так же, как и сегодня: из лаборатории, из этого зала - домой. В нашу квартиру. Ты понимаешь меня?

- Начинаю понимать. Ты считаешь, что техника может спасти человеческие чувства?

- Не думай, что я настолько наивен... Но мне ничего не оставалось, как прибегнуть к помощи техники.

Петр замолчал. Тогда я подумал: "Аня была грустна, но не апатична. Она явно обрадовалась встрече". Однако какое отчаяние появилось на ее лице, когда Петр прервал свой сеанс.

- И ты кого-то подсунул ей? -спросил я.

- Ты начинаешь соображать, - ответил он и объяснил, что тогда действительно у него появилась такая мысль. Пусть Аня начнет все сначала... Возродится. Воспрянет.

Сотни тончайших лазерных лучей резной интенсивности и под разными углами, концентрируемые и направляемые оптическими системами, выхватывали изображение объекта, на который их нацеливали, и посылали в назначенное место - на несколько метров, а также на сотни, тысячи километров.

Свет движется со скоростью триста тысяч километров в секунду - какой же это прекрасный экипаж! Он летит с такой скоростью, что его существования и не замечаешь, и не ощущаешь.

- Мы с тобой здесь, а через мгновение... Нет, не вставай, не протестуй. Сиди. А через мгновение, через долю мгновения мы уже в нашей приемной станции на море. Взгляни, вокруг нас волны, на берегу люди. Ты можешь беседовать с ними, прикоснуться к ним.

- Простите, - обратился Петр к юноше, который вышел из воды и изумленно смотрел на нас.

Припекало солнце, волны лизали его ноги... на паркетном полу нашего зала. Это было поразительно и в то же время не казалось уж очень странным.

Наконец юноша очнулся, кинулся в воду и тут же исчез. Видимо, Петр выключил аппаратуру, потому что зал опять стал самим собой.

Когда прошла минута неприятных ощущений, я спросил Петра:

- Как тебе удаются все эти фокусы?

- Наука, - улыбнулся он. - А ты еще посмеивался над ее возможностями. Ну, и техника, конечно.

- Но, сознаюсь, я не хотел бы отправляться к морю твоим способом. Думаю, Аня...

- Она тоже. Ее это не только не расшевелило, но подействовало еще более угнетающе.

Дело в том, что лазерный луч, соответствующим образом направленный, перемещаясь со скоростью света, воспроизводит нас в выбранном месте, естественно, оборудованном соответствующей аппаратурой. Эта аппаратура, тысячи сконцентрированных вместе миниатюрных лазерных устройств, возвращает полученное изображение. Таким образом, отказавшись от путешествий, не двигаясь с места и даже не меняя положения, мы в любой момент можем попасть туда, куда пожелаем. А те, кто явится к нам, одновременно будут находиться и у себя и у нас.

- Непонятно.

- Но истинно. Представь себе на минуту самолет, летящий с такой скоростью, что пейзаж, который ты видел на старте, совместился с пейзажем в месте посадки.

- Представить себе можно все что угодно.

- Разумеется, в действительности-то лазеры переносят туда и обратно только наше изображение. Но, поскольку это изображение совершенно идентично реальному объекту, то есть мы чувствуем и мыслим одинаково, а происходит все невероятно быстро, мы не замечаем мистификации.

- Так ты признаешь, что это обман?

- Называй как угодно - суть от этого не изменится. В действительности, или "как бы", - мы идентичны. Именно этого я и хотел добиться.

Я подумал, что в идее моего друга была заложена немалая хитрость. Не трогая Аню, не отпуская ее от себя, он демонстрировал ей разные варианты рая и в то же время в любой момент мог выполнить роль архангела, изгоняющего ее оттуда. Недурно придумано.

Я собирался ему это сказать. Меня только интересовало. сознавал ли он все сам, делал ли намеренно или безотчетно погружался в свои научные фантазии, стремясь с их помощью исцелить любимое существо.

- Позволь мне, - попросил я, - еще раз повидаться с Аней. Только нормальным, естественным способом.

- О чем речь! Для тебя двери нашего дома всегда открыты. Заходи. Поболтаете.

- Думаешь, пойдет ей на пользу?

- Не шути. Я в очень сложном положении.