Солнце за нас. Автобиография - Рома Зверь

Московская поэтесса

Кроме номера Полиенко, Витя Бондарев дал мне телефон одной девушки. Звали ее Светлана. Витя учился вместе с ней на заочном отделении Литинститута имени Горького. Он сказал: «Если будет время, встретишься, она интересный человек, поболтаешь, передашь от меня привет». Думаю, дай-ка ей позвоню! Ну скучно же. Мы договорились с ней встретиться где-то на улице возле какого-то памятника. Я увидел очень худенькую девушку. Длинные курчавые волосы по жопу. Тонкие черты лица. Как и Бондарев, Света была поэтом. Московская поэтесса! «А как там Витя?.. А ты друг его?.. А что ты тут делаешь?.. Ой, да ты песни поешь!.. А я вот тоже стихи пишу…» И пригласила в гости на дачу.

Свете было лет двадцать, наверное. Очень общительная. Ее родители работали в префектуре Ярославского района. Или округа, как это у вас называется? Ее папа был там начальником какого-то детского клуба – кружки, бальные танцы, эстрада. Ну и мама в той же области. Интеллигентные люди. Была еще у Светы младшая сестра лет пятнадцати-шестнадцати. Дача у них за городом в сторону Балашихи по Горьковскому шоссе.

Я поехал к ним в гости. Познакомился со всеми и подумал: наверное, это и есть такая нормальная московская семья, прикольно.

– Вот это Роман.

– О, здрасте! А вы откуда?

– Я из Таганрога.

– Это же родина Чехова! Что вы делаете в Москве?

– Я приехал строить жизнь, петь песни.

– О!

Папа Светы играл на гитаре бардовские песни и еще написанные им самим юморные. И как-то я часто начал к ним в гости ездить. Мне же больше не с кем было общаться. Сначала у нас со Светой были только дружеские отношения. Но потом однажды это случилось. Внезапно. Просто ей было как-то одиноко, и не было молодого человека. Я тоже ничем никому не был обязан, никого не любил. Почему бы и нет? Это же приятно. Потребность была у нас, наверное. После этого мы точно так же общались, как если бы ничего не произошло. Без вопросов. Мы все время шутили, когда я приезжал к ней на дачу. Она жила там вместе с сестрой. Иногда я оставался ночевать. И вот они сидят на одной кровати, хохочут, а я на другой. Ха-ха-хи-хи. Вечером пожарили шашлык. Я пел Свете свои песни. Ну как она их могла оценить? Она же такая… воздушная поэтесса. «Ах, как всё это интересно…» Она читала свои стихи, тоже играла на гитаре, пела со своей сестричкой дуэтом веселые полубардовские песенки, немного дворовые. С этими девчонками было весело.

Стройка Церетели

Я начал задумываться о трудоустройстве. Деньги кончились недели через две после приезда. Еще до знакомства со Светой я начал искать работу. Я звонил во всеразличные строительные конторы по объявлениям «Требуются штукатуры, плиточники». Мне отвечали: «Берите паспорт, трудовую книжку, диплом и приезжайте на собеседование». Однажды я приехал в какое-то место за Павелецким вокзалом, пришел по указанному адресу. Какая-то подворотня, железная дверь без звонка. Я стал барабанить. Мне открыли: что надо? Говорю, по объявлению. Я зашел. В небольшое помещение набилось много взрослых мужиков. За столом сидит тетка и спрашивает меня:

– Ты кто?

– Я по объявлению.

– Профессия?

– Отделочник, техник-технолог. Могу прорабом работать.

– Регистрация есть? Жить на площадке. Зарплата такая-то, но от работы все зависит. Трудовая не нужна. Диплом не нужен.

Сразу было понятно, что это какой-то развод. Я все дипломы привез с собой из Таганрога, предполагая, что сразу с музыкой у меня не получится, поэтому можно пока и в строительстве поработать. Месяц я не мог найти никакой работы. Я ходил по этим конторам, 230 долларов – самая большая зарплата, которую они предлагали. Наташкин Серега объяснил, что на работу устраиваться надо только через знакомых. Потому что везде обман: в такой конторе проработаешь месяц, тебе не заплатят. Ты уйдешь и будешь в другой такой же шарашке работать, и когда придет время расчета, тебе опять не заплатят. Так они и живут, а люди бесплатно на них вкалывают. Говорят, испытательный срок – две недели, если вы нам нравитесь, мы берем вас на зарплату. Ты работаешь две недели, потом они говорят, что ты их не устраиваешь, и ничего не платят. Развод!

Приехал как-то в очередной раз на дачу к Свете, она мне рассказала, как опаздывала на работу (она устроилась в какую-то компанию по организации праздников) и поймала машину. За рулем оказался интеллигентный мужичок, сказал, работает в строительстве. «И тут я вспоминаю, что ты ищешь работу! – восклицает Света. – И я ему говорю, что у меня есть молодой человек, закончил недавно строительный колледж и никак не может в приличное место устроиться. Он сказал, пусть приходит, может, возьмем», – и протягивает бумажку с его телефоном. Я позвонил этому человеку, оказалось, он начальник какой-то стройки. Приезжай, говорит, Пречистенка, 19. Я приехал, пообщался с прорабом:

– Умеешь работать?

– Вот диплом.

– Мне твои дипломы не нужны. Умеешь плитку класть? А красить? Тогда приступай. Зарплата 250 долларов. Приезжаешь в восемь, уезжаешь в семь. Перерыв на обед. Вот здесь раздевалка.

Это была не стройка, а реставрация Музея искусств Зураба Церетели на Пречистенке. Там внутри помещение восстанавливали, красили, белили, заделывали трещины в основном здании. Во дворе были какие-то подсобные помещения, которые объединили, накрыли стеклянной крышей, устроили зимний сад. Меня определили в бригаду отделочников. Пришел я в первый день на работу. Раздевалка была оборудована в подвальном помещении с потолком со сводами. Стояли нары в несколько ярусов. Жили приезжие рабочие из Чувашии. В основном отделкой занимались женщины, но у них, конечно, была своя раздевалка, житиё своё. Кроме чувашей там работали люди из Подмосковья, которые приезжали утром, а вечером возвращались домой. Помню, один чувак на электричке из города Чехова приезжал. Был еще один парень из Москвы, немного больной, инвалид детства. Кто-то пристроил его туда работать. Но он был добрый, хороший пацан, просто с отставанием умственного развития.

Приняли меня нормально – я ведь достаточно замкнутый человек, не зашел к ним в раздевалку «О, привет, чуваки! Я буду тут работать. С вами будет круто!» и анекдоты не стал травить. Я не такой. Я молчал. Работа-работа. Когда наступал обеденный перерыв, инициатива исходила от них: «Садись к нам!» Я благодарил, и всё. Подмосковные приезжают со своей едой. Термосы, картошечка-котлетки. А местные готовят прямо там. У них стояла плитка электрическая, имелись кипятильники, кастрюли. Они закупали картошку, лук: хранилось это здесь же, в раздевалке. Сам Церетели часто приезжал на площадку. Взрослый полный седой мужик, говорящий с акцентом. Он ходил с прорабами, архитекторами и смотрел, что и как движется, поправлял, если что-то не так. На него даже посмотреть интересно было. О, тот самый художник Церетели, прикольно. Обычный интерес поглазеть.

Все это время я жил у сестры, спал на диване. Квартира у них была однокомнатная. Но я постоянно тусил у Светы на даче, поэтому не очень сильно Наташу с Серегой напрягал. К тому же она видела, что я устроился на работу. Этот Володя, товарищ Сереги, который весь был в тюремных наколках, блатную музыку слушал. На его фоне я выглядел человеком стремящимся. Тем более я играл на гитаре. Бывало, вечерком Серега скажет: «Ромчик, а спой-ка мне «Снова утки летят» Розенбаума». Он очень любил, когда я пел песни. Несколько раз я приезжал к нему на работу в автосервис. Он приглашал: «Ромчик, сегодня работка выдалась, заработал семьдесят баксов. Заезжай, посидим, отдохнем».

Знакомство с Войтинским

Я долго не мог встретиться с Полиенко. Я ему звонил: сначала у него телефон не работал, потом заработал, но он говорил, что не может, все у него дела какие-то были. И так месяца два. Я наконец-то увиделся с Валерой. Мы встретились с ним на Чистых прудах, возле памятника этому… кто там стоит? Грибоедов? Стою у памятника, жду. Вижу лысого человека в очках с бутылкой вина и девушкой. Это были Валера и его жена Татьяна. Такая парочка оторванная – чуть ли не Бонни и Клайд. Кому-то матом кричат, кому-то факи показывают. Одежда на них асимметричная, вся в молниях, веревках, ботинки грубые. Подплывает ко мне Валера Полиенко и кричит:

– Здоро́во!

– Здоро́во, Валера!

– Ну чё, давай выпьем? Реально приехал сюда насовсем? А чем будешь заниматься?

– Я пока устроился на стройку, а потом группу здесь соберу, буду петь, может, по клубам каким-нибудь выступать.

– Прикольно. Щас в гости к кому-нибудь поедем.

Мы куда-то съездили, попили вина. Валера предложил через недельку вдвоем встретиться и перетереть. И мы встретились. Он был такой… все время чего-то рассказывал, спрашивал: как там Витя Бондарев, как там Таганрог, город наш? Весь был на каких-то иголках, из него жизнь лилась просто. Однажды говорит: «А поехали в гости у одному чуваку интересному?»