Мёртвый сезон. Конец легенды - Леонид Колосов

— Конечно, нет, — не раздумывая, ответствовал «Максимыч». — В санатории всегда найдутся незамужние женщины и дамы, которым надоели их спутники жизни. Но ведь это советский санаторий!

— Ну а почему ты думаешь, что в Англии нет таких же категорий женщин вне санаториев?

— Друг мой, — растроганно заявил Григорий Максимович, — я освобождаю Леню на три дня от работы в редакции, а ты расскажешь ему несколько новелл из своей необыкновенной жизни. Пусть их будет, скажем, пять. Договорились?

— Договорились. — Молодый грустно улыбнулся. — Только я боюсь, что у вас ничего не получится с интервью.

— Почему?

— Не все со мной так просто. Вот ведь «Мертвый сезон» и тот показали узкому кругу, да и то благодаря твоей помощи…

— Фильм — может быть. А интервью не притормозят. Кстати, в вашем ведомстве у меня много хороших друзей.

Притормозили. И надолго. Вежливый начальник пресс-бюро КГБ СССР сказал, возвращая гранки очерков автору: «Не пойдет. Не такое сейчас время, чтобы писать о советских разведчиках-нелегалах, тем более провалившихся. Странно, что это не понятно вам, нашему сотруднику. Публикуйте материалы о героях-разведчиках до 1945-го, а эти гранки лучше уничтожить». Но это было позже. А тогда, проговорив до утра, мы тепло попрощались с хозяином и вышли на улицу.

Уже начало работать метро и появились первые прохожие, спешившие на работу. Синоптики в ночных последних известиях обещали дождь, но небо было абсолютно чистым.

— Ты веришь в предсказания? — спросил я у Конона. Он улыбнулся.

— Если синоптиков, то нет, а вообще — да.

И вот тут я ему рассказал об одном странном случае из далекого прошлого, когда я вместе с родителями оказался в эвакуации в захудалом казахском городке Актюбинске. Основное ядро его населения составляли зэки, то есть отбывавшие разные сроки «враги народа» и разновозрастные профессиональные уголовники. С группой этих товарищей, многому меня научивших в ранней юности, мы оказались в марте 1943 года на актюбинском базаре. Помимо разного сброда от нищих до карманников здесь было полно цыганок, и одна из них, старая, замызганная бабка в разноцветных лохмотьях, привязалась к нашей подвыпившей компании, предлагая погадать и достоверно рассказать любому из нас о его прошлом, настоящем и будущем. Мы решили испытать правдивость гадалки.

Цыганка, внимательно изучив линии ладони, почмокала губами и довольно печально посмотрела на меня:

— Прошлое твое, касатик, вижу не бедным и не богатым. Ты — единственный и любимый сын у родителей. Мать тяжко болела, а отец очень заботился о ней. Господь призовет ее первой к себе из вас троих. Ты обязательно вернешься в то место, где родился, и поступишь в благородное учебное заведение. А жизни отведено, сынок, судьбой немало. До семидесяти точно доживешь, а там что Господь даст. Вот тот долгожитель, чья душа переселилась в тебя, дожил до семидесяти. А был он мореходом и ездил из одной заморской страны в другую, где доведется, и не раз, побывать тебе в зрелом возрасте. Две законные жены обретешь, и родят они троих дочерей. Скрасят дочери старость твою, не бросят и не забудут. Жизнь предстоит интересная, но зело неспокойная. Близко около смерти-матушки ходить будешь. Предатель в твоей жизни встретится, и не один… Но хороших, добрых людей будет больше. А доживать годы свои будешь в окружении любящих людей, не в нищете, но в болезнях…

Конон внимательно слушал мое повествование, улыбаясь, ибо рассказывал я все с юмором. А потом вдруг стал серьезен.

— Ну и что, все исполнилось?

— В общих чертах… Благородное внешнеторговое учебное заведение окончил. В стране морехода, то бишь в Италии, чья душа, мол-де, живет во мне, побывал. Даже дважды. На опасную работу в КГБ забрали. Тяжелая автомобильная авария имела место. Вот только жена — прежняя, да и дочерей двое…

— Ну, это еще успеется. А может быть, и не надо больше. Кстати, я ведь тоже пообщался в Лондоне с одной хироманткой. Забавная произошла история, скажу я тебе…

Нашли скамейку в скверике. Присели.

— Так вот, слушай, Ленька… Однажды в Лондоне попал я на один прием, где среди процветающих бизнесменов и дипломатов появилась очень интересная, хотя и не очень молодая леди, которую представили как хиромантку. Может, в шутку, а может, всерьез, черт его знает! Короче говоря, она начала рассматривать ладони близстоящих от нее кавалеров. Попала ей на глаза и моя ладонь — неудобно было отказаться, чтобы не вызвать у моих знакомых каких-либо подозрений. Поглядела она на меня довольно серьезно и молвила: «А вас, сэр, ждут наручники. Но ненадолго!..» После этой фразы она опять заулыбалась и перешла к другой группе гостей. А потом хиромантка подошла ко мне еще раз, когда я стоял один в углу зала. «Мне неудобно было говорить при всех, — молвила она серьезно. — Но ваша ладонь мне не нравится. У вас много друзей, но они не очень надежны, особенно в той стране, где вы родились и куда вы уедете после всех неприятностей. Не доверяйтесь им, особенно коллегам. И постарайтесь избегать врачей, они не всегда соблюдают заповедь Гиппократа… А здесь, в Лондоне, будьте осторожны, хотя с судьбой бороться почти что бесполезно». Такие вот сюрпризы нагадала мне великосветская «цыганка». Интересно, не правда ли?

— Ну, насчет «наручников» я вроде бы в курсе дела. И просидел ты в них действительно сравнительно недолго. А вот второе предостережение, насчет коллег и врачей… Оно сбывается?

— А черт его знает! Ведь коллеги — это не друзья. В разведке друзей, как правило, не бывает. Это почти что аксиома. А коллеги… на то они и коллеги, чтобы их остерегаться. Вот до меня дошли слухи, что полковника Молодого обвинили в том, что он завалил ценнейших агентов в силу своей беспечности и нарушения правил конспирации. Это — ложь. Но как доказать, что ты не верблюд? И потом, какая-то удивительная забота о моем здоровье. Вот недавно опять направили на медицинское обследование в наш госпиталь, а тамошние ученики Гиппократа сразу же обнаружили какое-то мудреное заболевание сосудов головного мозга. Прописали кучу иноземных лекарств и курс инъекций. Ну, лекарства я утопил в унитазе, а вот курс пришлось пройти. Всю задницу искололи, и, что самое главное, взаправду начала как-то странно болеть голова. Говорят, это обычная реакция на лечение. Сначала, мол, хуже, а затем совсем… замечательно.

— А почему бы тебе, дружище, не сходить к частному лекарю? Кстати, у меня есть один знакомый терапевт широкого профиля. Специалист классный и свой парень, как-никак. Я его все время итальянскими галстуками снабжал…

— Что же, это идея. И когда ее можно осуществить?