Алый талисман - Евгений Подольный

— А это для чего вам?

— Да вот Наташа советует сделать трафаретку со звездочкой, чтобы каждую победу летчика на фюзеляже его самолета отмечать, как у истребителей. Об этом говорили и на комсомольском собрании.

Ломовцев и Изотов переглянулись.

— В принципе, конечно, неплохо, — поддержал Изотов. — По звездочкам на фюзеляже сразу видно, как воюет человек. Но у нас, штурмовиков, это не принято. Слишком различные цели бывают — от переправы до повозки. А уж когда группой идем на штурмовку колонны, так попробуй подчас разобраться — кто и что уничтожил? Здесь подумать надо.

На том и порешили.

В километре отсюда угадывались по капонирам стоянки самолетов, возле которых пылили бензозаправщики, хлопотали механики и оружейники: начинался новый боевой день.

Прибавив шагу, Наташа и Алимкин шли молча. Иван, ощущая в ладони острые, разорванные осколками снарядов края дюраля, подумал: «Надо же, самого замполита озадачила». Вспомнили о том, что у нее погибли мать и брат. Не знал он этого раньше, хотя с Наташей они виделись много раз у самолета его друга Георгия Дворникова. Но тогда она была для него просто девушка-солдат, каких немало в полку.

— А где твой отец, Наташа? — осторожно спросил Алимкин.

— Папа? Он здесь рядом с нами, на Центральном фронте. Командир противотанковой батареи. Но от него давно нет писем. Я боюсь… Мне за него страшно, честное слово.

— Еще напишет, — заверил Иван. — А знаешь, Наташа, мы ведь с твоим командиром, с Дворниковым, земляки. Оба из-под Тулы. Он из Чернского района, я — из Щекинского. Так что ты после войны приезжай к нам в Тулу. Посмотрим кремль, оружейный музей. В Ясную Поляну съездим… — И, замявшись, добавил: — Мы тебе с Жорой самовар подарим.

— Самовар? — Наташа рассмеялась, прищурив серые глаза. И с благодарностью посмотрела в лицо Алимкину.

— Приедешь? — спросил Иван.

— Приеду, если только ты не шутишь.

Самолет был готов к вылету. Механик Беднов, пыхтя, облазил по стремянке всю машину и, убедившись, что на его «крылатом танке» все в порядке, уселся в тени широкого крыла на брезентовые промасленные чехлы в ожидании командира. Вскоре, проверив крупнокалиберный пулемет в задней кабине и дав короткую контрольную очередь в воздух, к нему подсела Наташа.

— Ну что, Наталка, работает пулемет?

— Нормально, Никифор Данилович. Вот только пулемет при раскатке влево туго идет. Посмотрите, пожалуйста.

— Хорошо. Пойдешь получать задание, а мы с Федором глянем.

Федор Котов — оружейник самолета. Сейчас он, действуя длинной отверткой на манер указки, вводит в курс нового моториста Ивана Цыбуленко:

— Самолет Ил-два, Ванюша, состоит из следующих основных частей: крыльев и хвоста. Имеется также и мотор мощностью аж в тысячу семьсот лошадиных сил, начальником которого вы отныне назначаетесь. В случае необходимости вы будете подключаться на подмогу мне и младшему сержанту Беликовой, — Федя изобразил изящный реверанс в сторону Наташи, — так как наш аэроплан, Ванюша, крепко вооружен пушками и пулеметами. И их, между прочим, надо регулярно чистить. Я уверен, что вам это занятие понравится. А пока для вас есть первое поручение — сходить на склад и получить новую прицельную линию, так как старая сломалась.

Неожиданно появился Дворников, и Федора словно ветром сдуло. Беднов вперевалку подбежал к Дворникову и, глядя в широкоскулое курносое лицо командира, приложил заскорузлую пятерню к промасленной фуражке:

— Товарищ старший сержант, самолет к боевому вылету готов. Горючее, масло и боекомплект — полностью. Подвешены две бомбы ФАБ-сто и восемь эрэсов. Взрыватели мгновенного действия.

Дворников выслушал механика и строго заметил;

— Данилыч, отныне всякую болтовню пресекать!

— Есть пресекать! — с готовностью отозвался Беднов, поспешая за командиром на осмотр машины и, отыскав глазами Котова, погрозил ему пухлым кулаком.

Довольный осмотром самолета, Дворников сказал экипажу:

— Молодцы! А теперь, братья-славяне, затишье на нашем фронте подходит к концу. Так что всякие блаженные настроения выбросить из головы. Работать, как никогда, себя не щадить! Ясно?

— Ясно, товарищ командир, — ответил Беднов.

— Беликова, со мной на КП. Остальные — по местам, — распорядился Дворников. — Вылет через час.

Перебросив через плечо ремешок планшета и чувствуя на себе любопытные взгляды технарей соседних экипажей, Дворников зашагал вдоль стоянки. Наташа с трудом поспевала за ним.

Два оружейника бросили работу. Один сказал:

— Ну и стрелок у Дворникова!

— Агитатор она, слыхал? Тебя скоро просвещать будет, а ты вольности допускаешь!

— Уж и посмотреть нельзя.

Дворников озадаченно улыбнулся: «Вот черти, проходу не дают». Остановился, поджидая Наташу:

— Младший сержант Беликова, шире шаг! — И, обернувшись к оружейникам, пошутил: — Эй, парни, не уроните бомбу! Загляделись!

На командном пункте собрались летчики и воздушные стрелки. Начальник штаба майор Горнушкин, развернув оперативную карту, привычным движением повел по линии фронта острием красного карандаша:

— Противник на нашем участке продолжает усиленно концентрировать живую силу и технику, особенно танки. Интенсивное движение колонн отмечается в районе Томаровки, Борисовки и Соломина. В Соломине вчера летали Добкевич и Кривов. Оба вернулись на подбитых самолетах: районы сосредоточения сильно прикрыты зенитной артиллерией и истребителями.

— А где же наши истребители? — не вытерпел младший лейтенант Николай Савик.

Ломовцев порывисто встал из-за стола, метнул на пилота сердитый взгляд:

— Николай, не шуми. Я, может быть, лучше тебя знаю, каково без прикрытия.

Летчики понимающе переглянулись, припомнив недавний случай. Дело в том, что внешне комполка был чем-то похож на Суворова и, зная это, велел нарисовать на киле своего самолета портрет великого полководца, усилив его внушительной надписью: «Воюют не числом, а умением!». Как-то в очередном боевом вылете Ломовцева атаковали сразу четыре «мессера», словно забыв, что рядом летят другие «илы». Хорошо, что неподалеку с превышением барражировали «яки». Истребители живо откликнулись на энергичные призывы: «Сынки, сынки, меня атакуют!»…

На земле замполит Изотов, сбросив парашют, подошел к комполка — тот озадаченно подсчитывал пробоины на фюзеляже — и многозначительно сказал:

— Ну, теперь ты, командир, у нас настоящий батя. Даже истребителей стал сынками называть.

Ломовцев глянул на Изотова сверху вниз и строго заметил механику:

— Фомин! Дырки залатать, портрет не трогать! — И тихо добавил, обращаясь к комиссару: — Сам решился, сам и отвечу. Только на виду у всего полка, Владимир Иванович, на попятную не пойду!

Ломовцев и сейчас, на постановке задачи, стоически выдержал дббродушные улыбки летчиков.

— Портрет не помеха, плотнее будем держаться в строю! — И тут же распорядился: — Экипажи Гарина, Сиполса и Сморчкова пойдут на Томаровку. Туда же из соседнего полка вылетает группа Артамонова. Карушин и Юрьев, вам — железнодорожная ветка от Ракитного на запад. Дворников — в район Борисовки, разведать переправы. Я с Алимкиным и Савиком пойду вдоль линии фронта. Сведения о нашей работе ожидают в штабе генерала Красовского. Да, истребители теперь будут прикрывать надежнее: нашей дивизии придается полк «яков». Савик, слышишь?

— Ясно, товарищ майор.

Ломовцев нахмурился и решительно рубанул ладонью воздух:

— Однако на «яков» надейся, а сам не плошай. Мы и сами с усами. «Илы» сами за себя в ответе. Возможности истребителя по запасу горючего ограничены. Да и ползать на брюхе его не заставишь, чтобы наши хвосты на бреющем прикрывать.

Комэск Гарин подметил с досадой:

— Вот нас «мессеры» и стали подлавливать при выходе из штурмовки, когда от своих истребителей отрываемся.

— Верно, — согласился Алимкин, — пусть «яки» вместе с нами в атаку на цель идут!

— Нам легче прожить, — охладил его рассудительный Дементьев, — все-таки броней закрыты. А что истребитель? Одна хорошая дырка — и готов.

В спор подключились Сморчков и Дворников — и пошел разговор в раскрутку:

— Истребители сами на штурмовку ходили, чего их учить?

— Не от хорошей жизни они ходили. Не их это дело.

— Сейчас не сорок первый, когда «ил-вторых» было раз, два и обчелся.

— А прикрывать — их дело? Ты назови в полку хоть один «ил» без заплаты?

— На то ты и штурмовик. На эрликоны трасса в трассу идешь, кто первый: или ты их, или они тебя. Четыре ствола, тысяча шестьсот снарядов в минуту — это же чертова прорва!

— Обожди, скоро легче будет: фриц так попрет, что некогда станет дырки латать. Ты видел, сколько они танков нагнали? Кто их будет бить? Истребители?!