Алый талисман - Евгений Подольный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Майор Попков встал, откашлялся:
— Та-ак… Задача истребителями, товарищ полковник, уяснена и отработана. Прикрывать штурмовиков будут три группы. Первая очищает небо на подходе «илов» к цели. Вторая, ударная, связывает боем истребители противника, предназначенные для нанесения главного удара по штурмовикам. Третья группа — непосредственного прикрытия. Кроме того, товарищ полковник, ближе к линии фронта наши действия будет поддерживать сто двадцать девятый иап с аэродрома Грушки, что под Прохоровкой… У меня все, товарищ полковник.
Витрук поморщился:
— Так уж и все?
— Да вроде, товарищ комдив…
— Тогда послушайте… Немцы меняют тактику ввиду численного превосходства нашей авиации. Приемы их весьма эффективны, и это следует учитывать…
Летчики зашевелились, стараясь запомнить каждое слово.
— Так вот что я вам хочу сказать, — продолжал Витрук. — Не выделяя специальных истребительных групп для прикрытия танков, фашисты защищают их с воздуха методом «свободной охоты». В это же время усиленные патрули истребителей группами до двадцати самолетов барражируют над полем боя. Как только показываются наши «илы», вражеские истребители по соответствующему сигналу немедленно появляются в опасном районе. Часто вызов по радио передает специальный офицер, находящийся над полем боя на «фоккере» или «хейнкеле». Бывает и так: над полем боя барражирует пара «мессершмиттов». Заметив появление наших штурмовиков, немцы выпускают цветные ракеты в направлении приближающихся «илов», предупреждая своих танкистов об опасности и вызывая ударную группу истребителей. Заметьте: это экономит силы, так как фашисты двумя-тремя парами могут вести контроль на предполагаемом участке движения штурмовиков. И еще учтите, Виталий Иванович, — обратился он к майору Попкову, — дело будет жаркое, так что на случай преследования «илов», возвращающихся из боя, обеспечьте спецрубежи отсечения свежими нарядами истребителей.
— Есть обеспечить! — отозвался Попков. — Штурмовиков в обиду не дадим, товарищ полковник!
— Да знаю… Так, а что нам скажет майор Ломовцев?
Командир 167-го ШАП доложил о количестве готовых к вылету самолетов, о молодых летчиках, введенных в строй, удачных боевых вылетах последних дней.
— Молодцы, вижу, воевать научились, — сдержанно похвалил Витрук, поднимаясь с места. — Командующий генерал Красовский передает вам благодарность и боевой привет. Он уверен, что гвардейцы сто шестьдесят седьмого не подведут!
Все встали.
— Вы свободны, товарищи! — объявил комдив. — Комэсков прошу остаться.
Изотов предупреждающе поднял руку:
— Внимание! После обеда построение всего полка. Будет митинг. И чтоб глядеть соколами!
Когда все вышли, к столу подошли комэски Гарин, Сиполс, Сморчков и представились комдиву.
— Прошу садиться, — жестом указал Витрук, — разговор будет коротким. — Посмотрел на часы. — Ведь надо еще побывать в соседних полках.
Витрук на минуту задумался, взгляд остановился на карте, разложенной на столе, где красным карандашом с нажимом было обведено слово Белгород.
— Значит, так. — Лицо комдива вновь ожило. — По данным оперативной разведки, враг должен начать наступление третьего — пятого июля. Все самолеты привести в повышенную боевую готовность. Противник на нашем участке фронта располагает силами до семисот танков, среди которых большое число сверхмощных, типа «тигр» и «пантера», а также штурмовых орудий «фердинанд». Кроме того, здесь безусловно будет сильное зенитное прикрытие на бронетранспортерах. Так что «илы» необходимо заранее обеспечить всеми средствами поражения. Наша большая ставка — на противотанковые бомбы. Часть самолетов снарядить фугасными и осколочными бомбами и эрэсами для нанесения упреждающего удара по аэродромам противника…
Командование нашей воздушной армии особенно обеспокоено наличием крупной танковой группы «Кампф» в тылу четвертой танковой армии Гота. Точное местонахождение этой группы неизвестно. Предположительно — где-то южнее Белгорода. Так что вам надлежит обеспечить постоянную воздушную разведку. Лучше всего, чтоб не привлекать внимание противника, вести ее одиночными самолетами. Эти данные будут чрезвычайно важны в интересах не только воздушной армии, но и фронта.
Далее — обеспечить бесперебойную связь. Учтите, что все пароли и позывные меняются. Их вам вскоре сообщат. Еще раз напоминаю: данные разведки по передвижению группы «Кампф» чрезвычайно важны. Все ясно?
— Так точно, — за всех ответил Ломовцев. — Разведку обеспечим.
— Ну что же, как говорится, да будет сталь крепка! — Витрук решительно поднялся, пожал всем руки и быстро вышел на улицу.
ВЕГА — ЗВЕЗДА НАДЕЖДЫ
На опушке светлой березовой рощицы, вплотную примыкающей к летному полю, замер строй-каре перед знаменем полка. В центре, на помосте из досок, выложенном на кузовах двух трехтонок ЗИС-5, стоят командир, комиссар и офицеры штаба. Майор Изотов выступил вперед, снял с головы пилотку и зажал ее в кулаке. Глаза его, обычно мягкие и задумчивые, сейчас посуровели:
— Настал наш час! — звенел голос замполита. — Взбешенный враг накопил большие силы. Не сегодня-завтра он обрушит их на нас. Но мы, гвардейцы, верные сыны Родины, выстоим! Выстоим и сокрушим врага! Клянемся же перед этим боевым знаменем, обагренным кровью наших товарищей, не посрамить гвардейской чести!
— Клянемся! — глухим рокотом пронеслось по рядам.
Алело на ветру знамя. В суровом молчании стоял строй. Один за другим на помост поднимались летчики и техники дивизии Витрука. Речи их были горячи и коротки.
— Если у меня в бою кончатся снаряды — снижусь на бреющий, буду рубить фашистскую нечисть винтом!..
— Фашисты казнили у меня жену и дочь. Я техник и не могу летать. Но не щадя себя, буду днем и ночью готовить к боям самолеты, а вы, крылатые друзья мои, отомстите за зверски замученных… За все беды и горе, что принесли изверги нашему народу! Отомстите!..
После митинга все расселись, образовав полукруг у помоста. Там теперь наскоро сооружалась импровизированная сцена. Подходили артисты.
Все с интересом поглядывали в сторону наспех вздетого на проволочный каркас матерчатого занавеса.
— Сейчас, Жора, твои актеры покажут класс! — Алимкин скосил насмешливый взгляд на Дворникова, Они сидели плечом к плечу у старой развесистой березы.
— Ну и покажут, а что? — спокойно парировал Георгий, а мысли его были там, у самолета: «Левую пушку уже дважды заедало…»
Рядом грузно подсел механик Беднов и шепотом доложил:
— Все в порядке, командир. Аэроплан заправлен, боекомплект полностью, мотор работает, как пчелка!
— А левая пушка?
— А что пушка? Работает, как часы. Ее Котов всю перебрал, опробовал.
— Да не казни ты его, — вступился Алимкин. — Механик у тебя мировой. Мне бы такого.
— Механик что надо! — не без гордости согласился Дворников. — Одно слово — Данилыч! — и дружески положил ему руку на плечо.
Приободренный командирской похвалой, Беднов доверительно сообщил:
— А ведь сейчас наши будут выступать, Федя с Ванюшкой. Это Наташа их сагитировала.
Данилыч с лукавой улыбкой покосился на Алимкина, но тот зорко вглядывался в даль, настороженно вытянув шею.
Дворников и Беднов посмотрели в ту сторону, куда глядел Алимкин. Два истребителя кружили над аэродромом. Один, выпустив щитки, явно шел на посадку, другой с превышением ходил змейкой над первым, и только когда первый колесами коснулся полосы, взревев двигателем, бреющим ушел на юг.
— Подбили, — безошибочно определил Георгий. Теперь, в конце пробега, когда полоса под углом
почти вплотную подходила к собравшимся, всем хорошо был виден «як» с желтой цифрой «16» и двумя рядами звездочек на фюзеляже. Летчик, как видно, из асов. Но война есть война: хвост у истребителя был разбит.
— Видно, в крутом деле побывали, — вздохнул Данилыч. — Ничего, подлечим!
Беднов, кряхтя, поднялся, бросил завистливый взгляд на сцену, где уже, подергиваясь, раздвигался занавес, и, махнув рукой, побежал к замершему в конце полосы «яку».
Между тем занавес раскрылся, и перед оживленной аудиторией предстал Федор Котов. Слегка заикаясь, он торжественно объявил:
— Пан-то-ни-мия! — и, отдышавшись, пояснил: — В общем, сцена такая, о том, как ганс шел «нах остен» и что из этого получилось. В роли ганса выступает моторист Иван Цыбуленко. — И, поклонившись дружно аплодирующей публике, пригласил: — Ваня, давай!
Раздался бодрый марш, и под одобрительные возгласы публики из-за кулисы показалось действительно нечто гансоподобное. Иван был облачен в длинную шинель с белыми, сплетенными из парашютной стропы погонами. На голове — фуражка с наклеенной из черной бумаги высоченной тульей и белой жестяной кокардой. Цыбуленко, картинно выпятив грудь и печатая по-гусиному шаг, направился вдоль сцены. Федор презрительно-учтиво поддерживал его под локоть, с усердием декламируя при этом строчки из «письма в фатерлянд»:
