К востоку от полночи - Александр Иванович Сорокин

— Кто бы ты ни был, — сказал Юра сквозь слёзы, — верни микроскоп и убирайся, пока цел. Не боюсь я твоих пинков.

— 4 —

— И сдалась тебе эта гляделка, — сопел камень от удовольствия, вися над пустеющей чашкой, — Пошлая штука для подсматривания чужой жизни, а какой великолепный чайник получился! И перестань ныть, а то трансмутирую тебя в Вешалку для Сапог или Термос для Скрипки. Ты музыку, кстати, любишь?

Юра забился подальше в угол и заплакал.

Чай в чашке постепенно исчез, и довольный камень опустился на столешницу.

— Ладно, дитя, — сказал он благодушно, — вытри слёзы и внимай. Знаешь ли ты, что я есть Ван Чхидра Асим, Безграничная Лесная Дыра?

— Ванчхи… — попытался повторить Юра и хмыкнул, — Ван Ю Ша — это я знаю.

–..я есть та самая Панацея Жизни, что довела до смерти Роджера Бэкона! — торжественно продолжал камень, — Знаешь ли ты, что я возлежал на столе у Парацельса и любил перекинуться словечком с Кюри?

— Не—а, не знал.

— Не перебивай! Моё молчание — всего лишь риторическая пауза, — Знаешь ли ты, что я есть тот самый Философский Камень, что запросто превращает всё во всё? Мне ничего не стоит превратить всю эту дрянь на столе в груды чистого золота! Ну как?

Умудрённый опытом, Юра промолчал.

— Что же ты не отвечаешь, юное дарование?

— Слушаю риторическую паузу, — огрызнулся мальчик.

— Это уже не пауза, это вопрос, Отвечай!

— Зачем мне золото?

— Хм… Действительно, зачем людям золото? Но все сходят от него с ума! Тебе что — в самом деле не нужно золото? Золото, золотце, золотишко. Сокровище!! Все хотят, все любят. Ведь хочешь, а?

— Хочу. Только немного.

— Зуб вставить?

— Зубы у меня здоровые. Но я никогда не видел, как растворяется золото в «царской водке», а мне очень интересно.

— Что? Тебе нужно золото только для опыта? Любопытства ради?! Готовь адскую смесь, я дам тебе золота!

Юра побежал к столу, заставленному колбами, штативами пробирками и ретортами, слил в одну колбу соляную и азотную кислоты, осторожно побулькал и с горящими глазами протянул сосуд:

— Готово, запускай!

Чайник развернулся к колбе, кончик носика начал оплавляться, вытягиваясь в крупную продолговатую каплю, и в колбу с широким горлышком тяжело булькнула золотая монета с чьей—то бородатой физиономией на реверсе. Тут же её поверхность покрылась прозрачными пузырьками, отрывающимися от

— 5 —

самоуверенного профиля позабытого монарха и стремительно летящими вверх по волнистой траектории. Коричневый газ заструился в колбе и ленивыми, тяжёлыми волнами поплыл из горлышка, подобно джинну из бутылки. Оленев зачарованно смотрел на монету. Она истончалась, лицо короля превращалось в газ и бурый осадок на дне колбы.

— Это классно! — восхитился Юра.

— Это великолепно! — вскричал Философский Камень, — Мальчишка нисколько не удивляется превращению чайника в золото, но радуется глупейшей химической реакции! Ты — тот человек, которого я ищу тысячи лет! Ты мне нужен!

— Почему именно я?

— Все остальные не оправдывали надежд. Они жаждали золота или власти. Я теперь понимаю, чего ты хочешь и могу исполнить твои сокровенные желания. Ну, говори!

— Новые брюки.

— Глупышка, — вздохнул Философ, и в руках мальчика появились новенькие джинсы с заклёпками и наклейками.

— Зачем мне такие? Жёсткие, неудобные… Верни мои, обычные.

— Ах, да! Рабочая одежда американских золотоискателей и ковбоев ещё не вошла в моду. Держи!

И Юра с радостью натянул старые добрые брюки, по моде зауженные книзу, и без дырки от кислоты.

— Ну, а теперь к делу. Я вижу, ты хочешь безграничного знания? Это мне подходит, — торжественно изрёк Философский Камень.

— Просто мне всё интересно, хочется всё на свете знать. Иностранные языки, тайны и загадки природы..

— Ты получишь это. Твоя память станет безграничной, возможности ума беспредельны. Только одно условие: тебе нельзя открывать свои знания людям. Каково второе желание?

— У меня недавно умерла мама, и мне больно здесь, — Юра положил руку на сердце, — И ещё… У нас в классе есть девочка, и мне так же больно, когда она не смотрит на меня. Всё валится из рук, на душе муторно. Это, наверное, болезнь, да?

— Болезнь, болезнь, да ещё какая! Но я избавлю тебя от этого. Чувства затмевают мысли, это вредно для твоей миссии. Ты обретёшь невозмутимость и душевное равновесие. Ну, и последнее желание. Как принято, их всего три, так что не загадывай глупости. Это последнее, что я выполню.

— Верни маму! — не задумываясь, выпалил Юра.

— Ну вот, — потускнел Философ, именно этого я и не могу сделать: есть силы выше меня… Давай пожелание, что я могу выполнить.

— Лекарство! Лекарство от всех болезней, чтобы люди не умирали!

— 6 —

— Эк, опять куда загнул! Те, кто веками искали меня, Философский Камень, искали и моего брата по имени Териак — Абсолютное лекарство. Сам бы хотел знать, где он скрывается. Но если я найду то, что ищу, то рядом отыщется и мой брат Териак! Так что наши желания совпадают, и если ты выполнишь Договор, я помогу тебе.

— Какой договор?

— Ты должен подписать Договор о том, что если я не найду через двадцать лет то, что ищу, то ты и вся твоя семья начнёте искать ЭТО.

— И что же я должен искать?

— Если бы я знал! Но рядом с тобой находится то, что я ищу вот уже тысячи лет. Быть может, ЭТО находится в тебе самом, я чувствую. Именно ты должен искать, если не найду я.

— Но как хоть ЭТО выглядит?

— Не знаю, хоть убей — не знаю. Но там, на реке, возле тебя, я ощутил флюиды своей будущей находки.

— А что будет со мной за эти двадцать лет?

— Ты обретёшь знания всего мира, спокойствие и мудрость. У тебя будет красивая жена и удивительный ребёнок. Главным делом для тебя станет медицина, реаниматология.

— Но я хочу быть химиком! Или геологом. Но уж никак не врачом.

— Так надо мне. Так запрограммировано. А геологом в одном из кругов жизни станет твоя дочь. Ей суждено много раз начинать жизнь сначала.

— Какая ещё дочь, — покраснел Юра, — И почему не сын?

— Она любого пацана за пояс заткнёт. Впрочем, хватит болтать. Если ты раздумал, я поищу другого.

— Нет—нет, я согласен! Я действительно хочу знать всё, хочу, чтобы мне никогда не было больно, чтобы ты нашёл лекарство и… не забудь про маму.

— Лекарство мы найдём вместе. Маму ты будешь видеть в зеркале через двадцать лет, если вступит в силу наш Договор. Вот он

На столе среди чайных принадлежностей и приборов появился