Патриоты - Юрий Нестеренко

Говорят, медики вообще люди циничные, а психиатры, для которых все тонкие душевные страдания не более чем предмет хладнокровного анализа, — в особенности. Что ж, немалая доля истины в этом есть. И все же пациенты для меня — отнюдь не просто набор «интересных» либо «рутинных» случаев. Я всегда радуюсь, когда мне удается вернуть солдата в строй или, по крайней мере, отправить его в запас достаточно здоровым для полноценной жизни на гражданке. Радуюсь за него и вместе с ним.

Увы, миссия, вынудившая меня лететь на ночь глядя в Скалистые горы, была куда менее приятной, и заключение «здоров» не сулило пациенту ничего хорошего. Ибо это был военный преступник, приговоренный трибуналом к смертной казни. После ареста он, как положено, прошел психиатрическое освидетельствование и был признан вменяемым. Однако речи, которые он произносил перед трибуналом, заставили председателя все же принять требование защиты о повторной экспертизе. Приговор, тем не менее, был вынесен и всего лишь отложен. Председатель считал повторное обследование пустой формальностью и был, к сожалению, скорее всего прав. Прошли те времена, когда психиатрия была не точной наукой, а областью субъективных интерпретаций (и злоупотреблений, соответственно). Нынешняя аппаратура сканирования мозга позволяет ставить диагнозы практически с математической безупречностью; вероятность существенной ошибки — менее десятой доли процента. Так что вторая экспертиза едва ли опровергнет первую. Жалкая уловка с симуляцией сумасшествия перед судьями даже не подарит подсудимому нескольких лишних часов жизни — так и так его расстреляют завтра на рассвете, по давней традиции. Военный трибунал не любит зря терять времени, именно поэтому меня вызвали в тюрьму тем же вечером.

Компьютер сообщал, что до конца полета остается двенадцать минут, и я еще раз вывел на сетчатку досье подсудимого. Максимилиан С. Норман, полковник, 58 лет. Да, ему оставалось всего два года до права на почетную отставку… Родился… наследственных патологий не прослеживается по обеим линиям… школа… академия Вест-Вест-Пойнтдиплом с отличием в области системного анализа… информационно-аналитический центр Второй эскадры Первого флота… центр стратегических разработок при штабе флота… в общем, весьма успешная карьера. И регулярные заключения медкомиссий о полной нормальности, разумеется, — впрочем, это еще не означает гарантий на будущее… В последние годы Норман был одним из ведущих аналитиков Генерального штаба. Уже было подано представление на присвоение ему генеральского звания. Как вдруг… что-то случилось. Сначала подозрения в несанкционированном доступе. Для офицера в такой должности существует не так уж много информации, доступ к которой он не может получить легальным путем… и тем не менее, она ему понадобилась. Присвоение звания приостановлено, начато служебное расследование. И вот тут полковник срывается окончательно. Сначала несколько нижних чинов докладывают о его странном поведении — внезапных нелепых вопросах, абсурдных предложениях, даже каких-то прыжках и гримасах… Затем он бежит. Ему удается экранировать имплант, который есть у каждого военного и который, в частности, по команде штаба должен передавать его координаты. Как установило дальнейшее расследование, в течение двух суток, пока его отсутствие еще квалифицируется как самоволка, а не дезертирство, Норман мечется по планете, успевает даже слетать на Луну и обратно. После этого он пытается спрятаться в выжженных пустынях Европы. Непонятно, на что он рассчитывал, — выжить там длительное время все равно невозможно. Скафандр защищает от радиации, но не от жажды и голода. Обычно эти районы даже не патрулируются, но на сей раз Нормана искали — и нашли. Посланных за ним патрульных он убил. И не просто убил — он выпотрошил тела и порезал их на куски. Затем Норман возвращается в Америку и наносит визит престарелому академику Борису Голдману, не очень известному широкой публике, но весьма авторитетному в литературоведческих кругах. Собственно, именно по инициативе Голдмана после Великой Войны стала возрождаться такая не имеющая прикладного значения дисциплина, как литературоведение. Вероятно, Норман рассчитывал взять его в заложники, но старик умер, не перенеся стресса. Норман перенес труп в подвал и прожил несколько дней в доме старика, пользуясь его компьютером и в больших количествах скачивая художественные произведения из библиотеки Конгресса; однако на имя Голдмана постоянно приходили послания от коллег, и полковник, очевидно, понял, что отсутствие ответов вызовет тревогу. Покинув дом, Норман пытается встретиться с доктором Вальтером Грюнбергом, одним из ведущих биологов, специалистом в области популяционной генетики; однако к этому времени к поиску преступника подключены уже все системы безопасности, и, несмотря на все уловки Нормана по маскировке и фальсификации собственных биометрических параметров, компьютер в доме Грюнберга опознает его и блокирует во входном тамбуре.

Конечно, такое поведение трудно назвать нормальным. Однако у меня не было оснований сомневаться в компетенции автора первого заключения. Далеко не всякое отклонение от психической нормы есть невменяемость. Весьма вероятно, что Норман действовал в состоянии нервного срыва, но не помешательства. Я даже мог примерно представить развитие событий: благополучный офицер, блестящий специалист, привыкший к собственным успехам, превышает служебные полномочия. Уж наверное не ради шпионажа в пользу кхрак'ков (я вообще ни разу не слышал о таких случаях, уже хотя бы потому, что прямые контакты с ними крайне трудноосуществимы). Скорее, им двигали благие побуждения, ему просто не хотелось терять время на утрясание бюрократических формальностей с оформлением допуска; он решил, что «сойдет и так» и что победителей не судят. Когда же вышло иначе, полковник почувствовал себя оскорбленным до глубины души и в гневе наломал дров, а потом запутывался все больше и больше. Трудно понять, правда, почему он избрал своей жертвой Голдмана — если он хотел взять заложника, мог найти и более общественно значимую фигуру. Хотя, с другой стороны, система безопасности в доме академика была крайне примитивной, что делало его легкой добычей. Голдман, очевидно, не предполагал, что такой безобидный человек, как он, может подвергнуться нападению… А вот цель визита к Грюнбергу вполне очевидна: Норман не мог не понимать, что механические приспособления для маскировки, которыми он пользовался, ненадежны и что лишь коррекция на генном уровне поможет ему реально изменить биометрику и уйти от преследования. Генетика сделала немалые успехи в последнее время, и, пожалуй, теоретически такое возможно…