Эпитафия Красной Шапочке - Хелле Стангеруп

— Не понимаю, о чем ты?

Анна на секунду задумалась и ответила:

— Ну хорошо, ты одна из немногих людей, кому я полностью доверяю. Ты ведь не будешь смеяться если я скажу, что отсутствие Гуниллы мне вовсе не нравится. Я почему-то нервничаю. Это так на нее не похоже. Ведь она само воплощение точности и аккуратности, и вдруг — не явиться к вылету! Сознайся, это же действительно странно, а? Все это мне не по душе.

— Может, она просто была у родителей и проспала?

— Родители и все ее друзья живут в Мальме. В Стокгольме она никого не знает. Все это весьма странно. Я, конечно, не хочу сказать, что мне ее недостает — вряд ли кто — то из нас мог бы пожаловаться на это, но, быть может, именно потому мне все и не нравится. Ведь любой из нас был бы прямо-таки счастлив отделаться от нее.

Кари, внезапно побледнев, быстро отвернулась и принялась заваривать кофе. Анна, казалось, не обратила на ее реакцию никакого внимания. Взглянув в иллюминатор, она сказала:

— А вот и наш последний пассажир.

Через летное поле к самолету спешил маленький толстый человечек. В каждой руке он держал по огромному, битком набитому бумажному пакету и смешно раскачивался из стороны в сторону, стараясь сохранить равновесие и не выронить из них чего-нибудь. Время от времени он останавливался, чтобы перевести дух, потом снова начинал торопливо шагать к машине.

— Покорнейше прошу извинить меня, фрекен…

Он тяжело рухнул на первое попавшееся кресло в середине салона:

— Мне, право, очень неудобно. Я просто никак не мог понять, что там объявляли. Поверьте, я вовсе не опоздал — в аэропорту я уже давно, просто…

— Ничего страшного, не волнуйтесь.

Анна помогла отдувающемуся пассажиру разместить его пакеты.

— Да, но, честное слово, я приехал вовремя, просто… Анна еще раз успокоила его и показала, как пристегнуть ремни.

Заработали двигатели. Самолет плавно, почти незаметно начал выруливать на взлетную полосу. Потом вдруг как-то разом, неожиданно даже для тех, кто привык к частым полетам, включилась скорость, и машина рванулась вперед.

Шасси оторвались от бетонного покрытия, и самолет взял курс на юго-запад, к Гётеборгу.

— Наш экипаж рад приветствовать вас на борту! — Голос с норвежским акцентом звонко раздавался в динамике: — Желаем вам приятного путешествия в Гётеборг и Копенгаген на борту нашего «Конвэйр Метрополитен». Полет проводят капитан корабля Нильсен, второй пилот и штурман Кок, стюардессы Анна Мортенсен и Кари Грот.

Щелчок в динамике возвестил об окончании церемонии приветствия. Под монотонный шум работающих двигателей девушки начали разносить подносы с завтраком, чаем и кофе.

— Слушай, Кари, а ты обратила внимание, как вел себя Нильсен, когда выяснилось, что Гуниллы нет в отеле?

Анна, очищая использованные подносы от остатков завтрака, продолжала:

— Видела, как он это воспринял? Кари на минуту перестала мыть посуду.

— Теперь, когда ты сказала, я, кажется… Да, действительно, он выглядел как-то странно, как будто был чем-то испуган. Ты что, думаешь, что он?…

— Не знаю. Во всяком случае, видно было, что это ему здорово не понравилось. Да и Кок реагировал не совсем так, как обычно, когда случается что-то непредвиденное. Тоже довольно странно — ведь он всегда такой спокойный.

— А ты сама что об этом думаешь? Ведь где-то она должна все-таки быть? Не могла же она просто так взять и исчезнуть?

— Разумеется, все скоро выяснится. И объяснение, наверное, будет самое что ни на есть банальное. Всегда со мной так — я вечно все усложняю.

Взяв новый поднос, Анна сказала, явно желая положить конец неприятной теме:

— Все это — буря в стакане воды. Наверное, у меня просто разыгралась фантазия после этого вчерашнего скандала Гуниллы с Коком.

Кари встрепенулась:

— Скандала? Да они вовсе и не скандалили — просто разговаривали. Кок здесь ни при чем.

— Нет, скандалили, и тебе это известно не хуже, чем мне. Да и Нильсен тоже все слышал. Но что это с тобой, почему ты так говоришь об этом? Смотри-ка, вся побледнела.

Кари не ответила, и Анна со смешном продолжала:

— А-а, кажется, знаю. Просто тебе нравится Кок — вот в чем дело. Что ж ты раньше молчала? А я уж было подумала, что ты имеешь какое-то отношение к этому таинственному исчезновению Гуниллы.

Тут ее прервал звонок кого-то из пассажиров, и Анна вышла в салон. Кари проводила ее взглядом, лишний раз удивляясь той легкости и грациозности, с которой двигалась между рядами кресел ее несколько полноватая фигура.

Вызов последовал от того самого опоздавшего пассажира.

Теперь он был уже в передней части салона, и Кари с изумлением отметила, что на голове его по-прежнему красуется шляпа — по-видимому, он не снимал ее даже во время еды.

Положительно, первый раз она видела такого нелепого пассажира.

Он стоял, облокотившись на спинки переднего ряда кресел, и рассматривал приближающуюся к нему Анну сквозь толстые стекла своих круглых очков.

Повинуясь какому-то безотчетному чувству, Кари последовала за подругой. Но на полпути ей пришлось остановиться — настолько поразило ее выражение лица внезапно обернувшейся к ней Анны. В этот момент оно все было искажено: каждая его черта выражала неподдельный ужас.

— В чем дело, что произошло? Кари торопливо подошла к подруге.

— Да говори же наконец, что случилось?

Но ответила ей не Анна, а странный человек в шляпе, причем ответ его прозвучал так спокойно, как будто речь шла о самой обыкновенной вещи:

— Там в гардеробе лежит труп — труп молодой женщины. Будьте добры, сообщите об этом командиру корабля; пусть он немедленно свяжется по радио с полицией.

Кари, чтобы не упасть, вцепилась в спинку ближайшего кресла. Спокойный голос пассажира долетал до нее как будто откуда-то издалека Он продолжал:

— Мы скоро приземляемся. Нужно, чтобы к этому моменту полиция уже была на месте. Так что будьте добры, пусть кто-нибудь из вас…

Анна, которая, казалось, лишь сейчас пришла в себя, сделала движение по направлению к кабине пилотов, однако пассажир остановил ее:

— Я бы попросил вас сделать это по телефону. До тех пор, пока мы не сядем, никто не должен приближаться к гардеробу. Ведь у вас есть телефон в служебном помещении? Прекрасно. А я посижу здесь и прослежу, чтобы никто не подходил к гардеробу.

Девушки как по команде кивнули и поспешили на кухню. По дороге Кари успела заметить, что одна из пожилых дам по-прежнему внимательно осматривает стенку салона перед своим креслом.

Анна, которая все еще была как бы в трансе, подняла трубку и вкратце объяснила, что произошло.

— Что он тебе ответил? — Кари чуть ли не шептала. Анна недоуменно покачала головой:

— Сначала он как-то странно молчал, а потом сказал, что сейчас же свяжется с полицией.

— И все?

— Да.

Какое — то мгновение девушки молча смотрели друг на друга; потом Кари снова шепотом сказала:

— Интересно, а кто он, этот пассажир?

— Знаешь, я сейчас тоже подумала как раз о том же. Кто он? Сначала он был таким неловким, смущенным, а теперь…

— Наверное, он из полиции. Это выглядело так профессионально, когда он сказал, что никто не должен приближаться к гардеробу. Да и вообще, то, как он себя держит… Ты видела, он даже задернул занавеску, чтобы гардероб не было видно из салона.

— Когда мы сядем?

— Через двенадцать минут.

— Пассажиры как будто ничего не заметили. Ну что ж, нам не остается ничего другого, как ждать.

Еще пару минут они постояли молча, поглядывая в салон, потом Кари нарушила молчание:

— А кто сказал, что это Гунилла — там, в гардеробе? Это может быть кто угодно. Вообще неизвестно, убийство ли это. Мы ведь ничего не знаем.

— Конечно, может, кому-то из пассажиров прошлого рейса стало плохо или…

Анна умолкла. Нет, все это было ни к чему. Это могла быть только Гунилла — их ненавистная начальница Гунилла Янсон, и это не было несчастным случаем.

Внизу уже показались знакомые очертания гётеборгского аэропорта, и самолет, описав широкую дугу, начал заходить на посадку.

В тот самый момент, когда самолет, приземлившись, замер, девушки в сопровождении пассажира, нашедшего труп, вышли в небольшой коридорчик, где, кроме наружной дверцы самолета, были расположены вход в салон, в кабину пилотов, а также отгороженный занавеской гардероб.

Как только последняя ступенька выдвижного трапа коснулась земли, в самолет быстро поднялись четверо мужчин в форме шведской полиции.

Странный пассажир в двух словах объяснил им ситуацию, и они, подойдя к гардеробу, отдернули занавеску.

Гардероб был пуст.

Глава 3

На столе комиссара криминальной полиции Йеппсена как всегда царил жуткий беспорядок: груды бумаг, заваленные окурками пепельницы, куча самых разных предметов, совершенно не вписывающихся в обстановку и попавших сюда, казалось, случайно. Сейчас Йеппсен сидел, откинувшись на спинку стула, склонив на грудь голову с тяжелой каштановой шевелюрой и упершись каблуками в край стола. Комиссар спал.