Приключения дрянной девчонки - Дарья Асламова

Я всегда завидовала мужчинам – у них в постелях оказываются теплые, нежные, округлые тела, надушенные и мягкие. Мужчины же редко берут на себя труд ухаживать за собой. И только привычка или любовь одаривают женщин слепотой – они не замечают круглое брюшко, дряблые мышцы, торчащий кадык, повышенную волосатость. Единственное, чего можно добиться от мужчин, – заставить их чаще бриться.

Если и есть что-то красивое на земле, так это женское тело – сияющее и торжествующее. Все мы вышли из раковин теплых морей. Каждое утро я начинаю в ванной, бормоча под нос любимые слова: "Господи, как я хороша! У меня мягкий щенячий живот и маленькие дерзкие грудки, ни у кого нет таких породистых щиколоток, как у меня. Какие же счастливчики мужчины, что иногда им достаюсь.

Мои хитрые тонкие пальцы так много умеют, а тело столько знает. Дайте мне любого мужчину на две недели, и он будет есть у меня с руки". Женщины нуждаются в самовлюбленности, как растение в воде. Говорите чаще со своим телом, и оно начнет жить.

Общежитие развивает лесбийские наклонности. Трудно жить с красивыми подругами и не влюбиться в них. Особенно домогаются девственницы, у которых в лобке уже горит пламя, а груди вот-вот лопнут от желания. "Почеши мне за ушком", "погладь спинку", "повороши волосы" – и под внимательной рукой девочка цепенеет от блаженства. Все начинается как игра – поцелуйчики, прижимания, пугливые ласки. И вот мы, раскрасневшиеся и возбужденные, почти отталкиваем друг друга и глупо хихикаем, остановившись перед опасной чертой. Бедные, одичавшие без ласки кошечки.

Иногда для этих целей мы без зазрения совести использовали мужчин. Помню одного фотографа, которому я и моя подруга Юлия позволили нежить себя. Ошалев от привалившего счастья, он метался от одной кровати к другой. Благодаря его опытным ласкам мы тихо выкрали свой нектар оргазма, а потом спокойно выгнали его. И сидели, облизываясь от удовольствия, две сытые наглые кошки, смеялись над незадачливым фотографом, радовались маленькой удаче – отомстить за прежние поражения хотя бы одному мужчине.

Мир вокруг был переполнен сексом. Каждую ночь в моей комнате в такт скрипели кровати, и я притворялась спящей с целью подслушать звуковые эффекты. Господи, что происходит там, в жаркой, кружащей голову тьме? Теоретически я знала все благодаря болтливой женской дружбе. То, что услышали мои девственные уши об отношениях между мужчиной и женщиной, годилось скорее для описания любви пары бездомных собак.

Меня пугала анархия чувств. Я крепко держалась за свою драгоценную независимость и одевала свою уязвимость в броню многоопытности. Но умные мужчины быстро догадывались, что за умелым кокетством ничего не стоит и что тело мое еще пребывает в мире. Два года я, как дикая козочка, не подпускала к себе мужчин и не обращала внимания на подкусывания подруг.

Я не хотела есть зеленый виноград и набивать себе оскомину. Пусть мое тело созреет, подойдет, словно тесто для пирога, тогда я впущу в себя таинственного гостя. Невинность – бесценный и чудесный дар. В чем его достоинство? В полной, безграничной свободе. Плоть – это страшная кабала. Став женщиной, приобретаешь беспокойные ночи и суетные дни, в вечном поиске мужчины.

Невинность – самое мощное оружие против грязи. Она спасает, как шапка-невидимка.

Сколько раз, натянув короткую юбку, я выходила во влажную ночь одна на поиски приключений, садилась в машины к незнакомым мужчинам, неумело курила сигареты, симулировала всезнающую скуку. Но никто не посмел обидеть – все только улыбались, глядя на мои голые коленки и ярко накрашенный рот. Господи, как хорошо ничего не знать о жизни и шагать вперед, не замечая препятствий и не зная поражений. В голове – ветер, в глазах небесная пустота, дешевая юбка обтягивает узкие, как у мальчишки, бедра. Ты ребенок, ты храбрая невинная девочка и готова обуздать весь мир. Нежное эхо детства, бумажный кораблик, пустившийся в опасное плавание.

Первые уроки женских уловок давала мне моя Неля. Ау, Нелечка! Как ты там в своей Америке? Тебя унесло последней волной эмиграции, когда страну покидали самые молодые и упрямые в поисках денег и успеха. Ты сменила высокие тонкие каблуки, на которых ты так бесстыдно покачивала бедрами, на удобные ботинки, изящные, не скрывающие ни одного деликатного изгиба твоего тела платья на джинсы и мужские рубашки. И философию свою ты так же легко поменяла, как змея сбрасывает кожу.

Ничего не осталось от твоей восточной, расслабляющей лени, теперь ты – воплощенная американская энергия. Твое лицо скрывает от меня туман времени. Я не хочу знать тебя новую, я помню только ту стерву высокого класса, которая так захватила мое воображение. От Нели исходило какое-то жаркое томное свечение. Мне нравилось наблюдать узоры ее движений, любоваться ее плавностью и светскостью.

Особенно хороша она была, когда полулежала на кровати и мурлыкала под гитару своим наисексуальнейшим голосом глупые песенки. Один ее друг при расставании написал ей записку: "У вас теплый голос в холодные московские ночи". От одного ее присутствия наша жалкая комната приобретала особый шарм. Она была одаренным рассказчиком, и ее хорошо модулированный голос удерживал внимание слушателей часами напролет.

Я никогда больше не встречала женщины, которая бы так сильно томилась желанием брать и давать любовь, как Неля. Целыми днями она холила свое тело и превращала лицо в чудо косметического искусства. Долгое время я жила ее влюбленностями и разочарованиями, ее беременностями и выкидышами. Она забирала меня целиком, развертывая кольца своего вкрадчивого и неотвязного обаяния.

Она учила меня всему – как одеваться, как нужно красиво курить, как двигаться, как садиться в лифт, чтобы он не дрогнул под твоей тяжестью, даже как изящно давать деньги таксистам. Весь набор искусных уловок, способных прельстить мужчину, был в полном ее распоряжении.

Я на все смотрела ее глазами. Естественно, когда Неля влюбилась в латиноамериканца, она и мою жизнь постаралась заполнить Латинской Америкой. Неля до безумия любила праздники. Ее излюбленным занятием было сидеть всю ночь в центре шумной, желательно мужской компании, угощать друзей блюдами собственного приготовления (а для того, чтобы блеснуть своими кулинарными способностями, она готова была дом спалить) и смотреть, как люди едят и пьют. Сама она почти ничего не ела и никогда не выпивала. Разве что бокал шампанского. Когда Нелю спрашивали, почему она не пьет, она говорила так: "Мое нормальное трезвое состояние напоминает состояние человека после двух выпитых бутылок шампанского".

Она действительно всегда готова была петь, танцевать и смеяться. Единственное, что Неля не любила делать, – это работать. Ей удивительно подходил стиль жизни латиноамериканцев. Это народ шумный, но добродушный и ленивый, а главное, неутомимый в своей способности радоваться жизни, лежа на кровати или танцуя.

Просыпаются они к трем часам Дня, редко кто из них подозревает о существовании утренних занятий в университете. К вечеру люди оживают, покупают у таксистов водку и приступают к выяснению отношений…

Я знала одну бразильскую семью, в которой муж регулярно порывался выбросить жену в окно. Эта сцена сопровождалась бешеными криками и битьем посуды, в конце концов в Доме осталась только металлическая посуда. Их соседи молились, чтобы муж осуществил-таки свое намерение. В таком случае ежевечерние скандалы затихли бы сами собой.

После латиноамериканского периода пришло время дружбы с неграми. Самого первого нефа в своей жизни я увидела в Москве летом 1986 года в ДАСе. Меня захлестнула волна почти комического сострадания.

"Угнетенный", – со страхом и замиранием сердца подумала я. Мне приходилось столько слышать и читать о расизме и борьбе негров за свои права, что я решила тут же, не сходя с места доказать первому встреченному мной негру, что мне безразличен цвет его кожи. Негр отнюдь не выглядел несчастным. Как это свойственно черной расе, он явно любил все яркое и очень эффектно выглядел. Мои прочувственные взгляды он расценил однозначным образом – пригласил меня к себе в комнату, включил музыку и начал приставать. Я в слезах выбежала из комнаты. Так плюнуть мне в душу! Я к нему как к человеку, а он… Да, вот так рушатся иллюзии.

Чувство жалости к нефам быстро прошло, зато появилось чувство восхищения.

Черные, как туз пик, лоснящиеся и пружинистые, как коты, – как они хороши! Какая у них нежная кожа, похожая на засушенный лепесток розы, теплая и упругая. С какой грацией диких животных они двигаются! Мне нравится смотреть, как они, танцуя, двигают бедрами. Сколько в них ничем не прикрытого сладострастия. Это похоже на секс без единого прикосновения. Их толстые губы растягиваются в вызывающей улыбке.

Негры открыли нам радости заграничной жизни. От них пахло тонкими, изысканными духами, они курили вкусные сигареты с незнакомыми названиями. Это негры научили меня курить. Мне дали длинную сигарету с золотым ободком у фильтра. Этот ободок меня доконал. Всю жизнь я имела слабость к блестящим штучкам. У сигареты был вкус нездешней жизни.