Лютая зима - Дэн Симмонс

Сначала осмотреть восточную сторону. Засунув револьвер полицейского за пояс, Курц обошел ресторан сзади и посмотрел на восточную стоянку автомобилей. Марионетка по имени Кёрли расхаживал взад-вперед позади немногочисленных автомобилей и размахивал руками, чтобы не дать им замерзнуть. В правой руке он держал полуавтоматический «кольт» 45-го калибра. Курц выждал, пока Кёрли повернулся к нему спиной, быстро, но бесшумно подошел сзади и с силой огрел коренастого коротышку по голове дубинкой, налитой свинцом. Затем он сковал руки Кёрли за спиной наручниками и, оставив его лежать в снегу, обошел ресторан с передней стороны.

Мо вскинул голову, узнал Курца и кинулся бежать, на ходу пытаясь вытащить оружие из-под толстого пуховика. Курц в несколько шагов догнал его и ударом дубинки свалил в снег. Выбив пистолет из руки Мо, он взглянул на стеклянные двери ресторанчика «Хот-доги Тэда». Ни один из служащих, стоявших за пустым прилавком, пока что ничего не заметил. По дороге за это время не проехала ни одна машина.

Взвалив Mo на плечо, Курц продел руку в кожаную петлю, предоставив дубинке свободно болтаться на руке, вынул из-за пояса «кольт» 38-го калибра и вышел к западной стороне здания.

Лэрри, вероятно, что-то почувствовал. Он стоял возле «Вольво» Курца и с тревогой заглядывал в окна. В руке он держал «мак-10». Курцу приходилось слышать от других, что Лэрри всегда прямо-таки молился на оружие, обладающее серьезной огневой мощью.

Держа Мо на плече, Курц поднял «кольт» и трижды выстрелил в Лэрри: в туловище, в голову и снова в туловище. Третья Марионетка рухнула наземь, автомат покатился по обледеневшему асфальту и очутился под стоявшим спортивным автомобильчиком с поднятым верхом. Падающий снег несколько приглушил выстрелы. Во всяком случае, никто не кинулся к дверям или к окну, чтобы посмотреть, что случилось.

Не снимая Mo с плеча, Курц поднял за воротник тело Лэрри, закинул обоих на заднее сиденье, завел мотор и переехал на восточную стоянку. Кёрли начал приходить в себя. Он стонал и вяло дергал скованными за спиной руками. Никто не успел его обнаружить.

Курц остановил автомобиль, вышел, поднял Кёрли и бросил стонущую Марионетку на заднее сиденье рядом с его приятелями: одним мертвым и одним все еще не пришедшим в сознание. Закрыв за Кёрли дверь, он обошел машину кругом, к двери водительского места, которую оставил распахнутой, сел за руль и поехал по Шеридан-драйв в направлении к Янгмэнской скоростной автомагистрали.

Магистраль была скользкой, как каток, но Курц разогнал «Вольво» до шестидесяти пяти миль в час и лишь после этого оглянулся назад. Тело Лэрри на повороте швырнуло к двери, и та приоткрылась. Mo все еще валялся без чувств, привалившись к Кёрли, а Кёрли тоже пытался сделать вид, что к нему еще не вернулось сознание.

Курц со звонким щелчком взвел курок полицейского револьвера.

– Открой глаза, или я тебя пристрелю, – мягким, почти ласковым голосом проговорил он.

Глаза Кёрли широко раскрылись. Он тут же раскрыл рот, чтобы что-то сказать.

– Заткнись! – прикрикнул Курц и кивнул на Лэрри. – Вышвырни его вон.

Бледное лицо недавно освобожденного преступника побледнело еще сильнее.

– Долбаный Христос. Я не могу…

– Вышвырни его, – повторил Курц. Он окинул беглым взглядом дорогу впереди, а затем снова повернулся и наставил «кольт» в лицо Кёрли.

Опираясь на скованные наручниками за спиной запястья, Кёрли плечом оттолкнул Mo, закинул ноги на сиденье и вытолкнул Лэрри из двери. Ему пришлось дважды пнуть труп, прежде чем тот вывалился. В салон ударил порыв морозного воздуха. Очевидно, из-за снежного бурана движения на Янгмэнской магистрали почти не было.

– Кто заказал вам мое убийство? – спросил Курц. – Только будь осторожен. У тебя не так уж много вариантов правильного ответа.

– Иисус Христос, – простонал Кёрли. – Никто нас не нанимал. Я даже не знаю, что ты за х… такой. Я даже…

– Неправильный ответ, – оборвал его Курц. Он кивнул на Mo и на открытую дверь, за которой со страшной скоростью мелькала обледеневшая мостовая.

– Иисус Христос! Я не могу… он еще живой… послушай, пожалуйста…

Машина въехала на чуть заметное искривление дороги, и ее повело в сторону. Следя одним глазом за зеркалом заднего вида, Курц выровнял машину и снова обернулся назад, нацелив пистолет теперь в промежность Кёрли.

– Валяй, – приказал он.

Когда Кёрли подтолкнул Мо к открытой двери, тот начал приходить в чувство. Бьющий в лицо ледяной ветер вернул этому крупному и сильному мужчине вполне достаточно сознания для того, чтобы он ухватился за сиденье, намереваясь бороться за свою бесценную жизнь. Кёрли посмотрел на пистолет в руке Курца и обеими ногами – одной в лицо, а другой в живот – изо всей силы пнул Мо. Мо вылетел в ночь и с отчетливо слышимым влажным звуком шлепнулся на асфальт.

Кёрли, задыхаясь, жадно хватал ртом воздух, не сводя взгляда с оружия Курца. Его ноги лежали на заднем сиденье, но он, очевидно, пытался найти возможность пнуть Курца.

– Попробуй только пошевелить ногой без разрешения, и получишь пару пуль в брюхо, – все тем же мягким голосом пообещал Курц. – Давай попробуем снова. Кто вас нанял? И помни, у тебя больше нет права на ошибочные ответы.

– Ты все равно пристрелишь меня, – ответил Кёрли. Он стучал зубами от страха и от ледяного ветра, врывавшегося в открытую дверь.

– Нет, – сказал Курц. – Я этого не сделаю. Не сделаю, если ты скажешь мне правду. У тебя остался последний шанс.

– Женщина, – произнес Кёрли.

Курц поглядел на дорогу и снова уставился на своего пленного. Это казалось ему бессмысленным. Насколько ему было известно, «Мечеть» блока «Д» так и не отменила фетву против него и предлагала за его голову награду в 10 000 долларов. У Малыша Героина, сынка дона Фарино, все еще торчавшего в тюряге, тоже было несколько причин, по которым он с радостью увидел бы Курца мертвым, а Малыш Героин всегда был дешевым сукиным сыном и вполне мог нанять такое отребье, как Марионетки. Банда наркоторговцев из центра города, именующая себя «Благотворительным клубом Сенека-стрит», тоже как-то объявила, что Джо Курцу следует умереть. У него было еще несколько врагов, каждый из которых мог бы кого-нибудь нанять. Но женщина?

– Плохой ответ, – сказал Курц, направляя пистолет в живот Кёрли.

– Нет, клянусь Иисусом Христом, я говорю правду! Брюнетка. Ездит на «Лексусе». Заплатила пять тысяч наличными вперед, а еще пять обещала отдать, когда прочитает о тебе в газетах. Это она сказала, что ты сегодня, скорее всего, будешь без оружия, потому что у тебя встреча с надзирающим полицейским. Иисус Христос, Курц, ты же не можешь…

– Как ее зовут?

Кёрли дико замотал головой. Как ни странно, он был лысым.[6]

– Фарино. Она не называлась… но я уверен в этом… Это сестра Стиви, Малыша Героина.

– София Фарино мертва, – сказал Курц. Он имел основания не сомневаться в этом.

Теперь Кёрли уже кричал. Он тараторил так быстро, что изо рта брызгали слюни.

– Это не София Фарино. Другая. Старшая сестра. Я однажды видел фотографию их семьи, она была у Малыша при себе в каталажке. Как же ее звать-то? Эта гребаная монашка, Анжелика, Анжела… какая-то макаронная кликуха…

– Анжелина, – сказал Курц.

Лицо Кёрли перекосилось.

– А теперь ты меня пристрелишь! Я сказал тебе всю долбаную правду, но ты…

– Необязательно, – перебил его Курц. Хотя снег повалил еще сильнее, а эта часть автострады имела печальную известность из-за многочисленных аварий, которые случались здесь во время гололедицы, Курц прибавил скорость до семидесяти пяти и кивнул на открытую дверь.

Глаза Кёрли чуть не вылезли из орбит.

– Ты, ё. ный шутник… Я не могу…

– Ты можешь получить пулю в башку, – перебил его Курц. – После этого я тебя все равно выкину. Ты можешь сделать резкое движение и получить пару штук в живот; возможно, при этом мы разобьемся. Или же ты можешь рискнуть, выброситься из двери и перекатиться. К тому же там есть немного снега. Наверное, это будет так же мягко, как плюхнуться на гусиную перину.

Кёрли с диким выражением уставился на дверь.

– Тебе решать, – добавил Курц. – Но на это у тебя только пять секунд. Решай. Один. Два…

Кёрли выкрикнул что-то нечленораздельное, выпрямился на сиденье, затем съежился как мог и вывалился из двери.

Курц поглядел в зеркало. Позади заметались фары – это автомобили пытались объехать неожиданно появившееся на дороге препятствие. Их заносило, они подпрыгивали на чем-то вроде кочки, и вскоре далеко позади «Вольво» Курца возникла пробка.

Он снизил скорость до сорока пяти миль в час, которые куда больше подходили к нынешним погодным условиям, и выехал на Кенсингтонскую скоростную автомагистраль, возвращаясь в западном направлении к центру города Буффало. Проезжая мимо погруженного во мрак Голгофского кладбища, Курц выбросил из окна пистолет и дубинку полицейского.