Заговор чувств - Юрий Олеша

Кавалеров. Целый месяц я слышу разговоры об этой колбасе.

Андрей. А вы думаете пустяк колбасу сделать? Да еще такую колбасу! Вы что-нибудь понимаете в колбасном деле?

Кавалеров. Ничего не понимаю.

Андрей (поел, чувствует себя отлично). Это будет замечательная колбаса. Вы должны меня уважать. Кавалеров, я добился удивительных результатов. Это будет большая победа. Вот вы увидите. Хо-хо! Это будет здорово. Мы ее в Милан пошлем на выставку. А потом за «Четвертак» примемся. Вот он «Четвертак». (Подходит к плану «Четвертака», смотрит, отступает, приближается, любуется.) Кавалеров, фабрика-кухня называется «Четвертак». Это хорошо. По-моему, хорошо. «Четвертак». Фабрика-кухня. А почему «Четвертак»? А? А потому, что обед из двух блюд будем продавать по двадцать пять копеек. По четвертаку. Хорошо? Оба мясные. По-моему, хорошо. Смотрите, какой план немец начертил. Красота! Дом-гигант. Вот тут сад. Видите? Вышки, площадка. Здорово? По-моему, здорово. Молодой немец. Вот вам и «Четвертак». Универсальная столовая. Завтраки, чаи, обеды, доставка на дом, детское отделение, научное приготовление молочной каши. Вы знаете, Кавалеров, две тысячи обедов будем отпускать. Море щей. Кавалеров, напишите об этом поэму.

Кавалеров. О чем?

Андрей. О щах. Поэма о массовом обеде. Две тысячи людей едят щи под звуки Вагнера. По-моему, хорошо. Поэма о разрушении кастрюль. (Пауза.) Здорово. Здорово. К черту восьмушки, бутылочки, к черту пакетики. Подумаешь: восьмушка соли, бутылочка подсолнечного… Позор. Кустарничание. Построим «Четвертак», тогда увидите. Двадцать пудов подсолнечного! Я трахну по кастрюлькам, по бутылочкам, по котелкам, к чертовой матери.

Кавалеров. Андрей Петрович, вы знаете что… Я, кажется, тоже вашего брата вчера видел… Он похож на вас.

Андрей. Похож… Только поменьше.

Кавалеров. В котелке.

Андрей. В котелке ходит. Трахнуть бы его по котелку. Чудак. В котелке. Обезьяна. У нас неприлично в котелке ходить. У нас в котелках только старьевщики ходят или послы…

Кавалеров. Да, да. В котелке… Я видел. В Чернышевском переулке.

Андрей (встревоженно). Где?

Кавалеров. Он стоял посреди мостовой. Котелок съехал на затылок. Маленький, толстенький человечек стоял посреди мостовой, задрав голову… Ведь там Валя живет на втором этаже.

Андрей. Вы его там видели?

Кавалеров. Да, да. Подушка в желтом напернике. Старая.

Андрей. Старьевщик. Стоял под Валиным окном…

Кавалеров. Ведь Валя его дочь.

Андрей. Это приемная дочь. Это не родная, это приемная дочь. И с этим кончено. Она ушла от него. Он никаких прав на нее не имеет. Она вполне самостоятельна. (Пауза.) Он стоял под ее окном?

Кавалеров. Стоял.

Андрей. Ну, а она? Вы не видели? Она не выглянула?

Кавалеров (помолчав). Нет. В окне было пусто. В окне стояла вазочка с одним цветком.

Андрей. Она ушла от него. Он никаких прав на нее не имеет.

Кавалеров. Андрей Петрович, вы знаете: мне кажется…

Андрей (грубо). Что вам кажется?

Кавалеров. Я хочу вам сказать странную вещь. Послушайте… Я видел простую картину. Посреди мостовой стоял маленький человек в котелке, бледный, добродушное лицо. Человек держал подушку, прижатую к груди, и все.

Андрей (также грубо). Ну и что?

Кавалеров. Вы смеетесь над такими вещами. Но я вам скажу. Теперь я вспоминаю. Ну да. Сразу же меня поразило что-то. Вид вашего брата меня поразил. Вы знаете… Мне кажется, что ваш брат гениальный человек…

Андрей молчит.

За что вы так ненавидите вашего брата?

Андрей. Его расстрелять надо (Тут Андрей садится к письменному столу, приступает к работе, углубляется.)

Кавалеров (бреется). Я вас ненавижу, Андрей Петрович. (Пауза.) Я тебя ненавижу. Ты не слышишь. Когда ты работаешь, ты ничего не слышишь. Чем ты так занят, что ничего не слышишь? (Пауза.) Сановник. Тупой сановник. Ты барин, Андрей Петрович.

Андрей (внезапно отрывается от работы. Быстро поднимает голову). Что? Что-с? Звонят. Телефон?

Кавалеров (испугавшись). Да?

Телефон на столе, Андрей снимает трубку, слушает.

Андрей. Слушаю. Алло! Кто говорит? (Отвечает в трубку.) Звонили. (Снова работает.)

Молчание.

Кавалеров. Я вас ненавижу. За то, что вы человек без воображения, тупица, колбасник… (Пауза.) Почему вы думаете, что вы хороший сын века, а я плохой? (Пауза.) Вы давите меня. Кто дал вам право давить меня? (Пауза.) Чем я хуже вас? (Пауза.) Вы умнее? (Пауза.) Тоньше организованы? (Пауза.) Сильнее? Значительнее? (Пауза.) Почему я должен признать ваше превосходство? Мы повоюем с вами, дорогой Андрей Петрович… Мне двадцать восемь лет, а вам сорок!

Андрей (вновь внезапно, порывисто встает, очень шумит). Что? А? Что-с? Как вы сказали? Сорок? Ха-ха-ха! (Заливается хохотом, рычит, фыркает.) Сорок. Он сказал: сорок. Чудак. Вы чудак, Кавалеров. Вы комик. Сорок… Слушайте… Вы говорите – сорок. Нет, не сорок. Мы будем продавать ее по тридцать пять. По тридцать пять. Вы понимаете? Вот вам калькуляция… Идите сюда. (Тащит Кавалерова к столу, хватает бумаги.) Смотрите. Я высчитал. (Хохот.) Нет, Вы посмотрите! Семьдесят процентов телятины. Здорово? По-моему, здорово. По тридцать пять копеек, Кавалеров, тридцать пять, а не сорок Вы сказали: сорок?

Кавалеров. Сорок.

Андрей (хохочет). Тридцать пять. Это здорово, это замечательно. Кавалеров, слушайте меня: мы пошлем эту колбасу на выставку, в Милан. Вы понимаете? В Милан пошлем. Чудак вы! По тридцать пять. Это большая победа… Ура! Кричите ура, Кавалеров!

Кавалеров молчит.

Отчего вы так на меня смотрите?

Кавалеров. Я не хочу кричать ура.

Андрей. Чудак. Почему? Вы не верите, что семьдесят процентов телятины можно продавать по тридцать пять копеек? Так посмотрите сюда. Вот полнейший расчет. Все ясно?

Кавалеров. Все ясно.

Андрей. Так кричите ура! Молчит… Комик.

Кавалеров. Дело не в колбасе.

Андрей. Как не в колбасе? Да вы знаете, что все заводы, все фабрики, все детдома будут покупать нашу колбасу: посмотрите (к бумагам): вот здесь расчет питательности… Углеводы, смотрите…

Кавалеров (вдруг). Браво! Браво! Хорошо, я буду кричать ура. Ура, Андрей Петрович! Ура!

Андрей. А правда, здорово? По-моему, здоров.

Кавалеров. Здорово. Представьте себе: разрывается ракета…

Андрей. При чем здесь ракета?

Кавалеров. Представьте себе: разрывается ракета. Стоит слепой и слушает, как разрывается ракета. Слепой слушает разрыв ракеты. Он что-нибудь понимает?

Андрей. По-моему, ничего не понимает.

Кавалеров. Я тоже ничего не понимаю.

Андрей. Чего ж не понимать? Так вот же вам цифры.

Кавалеров. Я не понимаю вашего восторга.

Андрей. Значит, вы слепой.

Кавалеров. О нет. Мне кажется, что глаза – единственное, что у меня есть. Одни глаза. Больше ничего. Я все вижу.

Андрей. Тогда смотрите: вот цифры.

Кавалеров. Я на вас смотрю.

Андрей. Комик.

Кавалеров. Я вижу знаменитого человека. На вас лежит печать славы.

Андрей. Да неужели?

Кавалеров. Я смотрю на вас и вижу: вы сияете.

Андрей. Ну, да. А почему не сиять, если победа?

Кавалеров. Я вижу, что природа славы изменилась. В этом мире слава вспыхивает оттого, что из машины выходит новый сорт колбасы. Вы тоже были гимназистом, студентом, вы же в Париже жили, Андрей Петрович, вы тоже читали жизнеописания, историю… Ведь там же совсем иное. В Париже много памятников. Ведь эти памятники говорят о другой славе. Я смотрю на вас и вижу, что природа славы изменилась.

Андрей. По-моему, изменилась.

Кавалеров. Везде? Или только здесь? Андрей Петрович, я тоже хочу славы.

Андрей. Так в чем же дело?

Кавалеров. Я хочу славы именно здесь. Рядом с вами.

Андрей. Так кричите ура вместе со мной.

Кавалеров молчит.

Ничего не понимаю.

Кавалеров. Я хочу сиять, как сияете вы.

Андрей. Так и сияйте.

Кавалеров. Новый сорт колбасы меня не заставляет сиять.

Андрей. Чего же вы хотите?

Кавалеров. Славы.