Заснеженное чудо - Ольга Заровнятных

Маргарита Львовна, конечно, тот еще кадр… Ей бы к стилисту сходить, чтобы он выбросил прочь ее шмотки, чудом сохранившиеся, наверное, еще с прошлого века. Может, они ей даже от бабушки достались. Все эти чудовищные блузки в крупный горошек с пышными воланами. Длинные юбки со складками. Туфли с тупым носком и квадратным каблуком. Какой монстр все это придумал?!

К тому же Маргарита Львовна была худой как щепка. Это обычное сравнение. Я бы сказала: худой, как прищепка, потому что знала за Маргаритой Львовной эту назойливую черту характера, так и подзуживающую ее кого-нибудь «прищемить», в переносном смысле, конечно. Она просто не могла обойтись без едких замечаний, без нотаций, без язвительных намеков.

Казалось бы, такой человек, как она, который ну точно ничего не понимает в жизни, не разбирается в любви, – такой человек не должен учить детей литературе. А выходило наоборот! Мне кажется, Маргарита Львовна ринулась в мир литературы не от знания жизни, а от незнания ее. От возможности жить в мире фантазии, игнорируя реальность.

Нет, ну правда, что ей не понравилось в моем сочинении по сравнению с Наташкиным? Я опустила глаза в собственную тетрадь и пробежалась по строчкам: «Волшебное, всеми любимое время года», «свежий воздух, наполненный ароматами трав и цветов», «даже животные, кажется, из всех сезонов предпочитают лето: они имеют возможность греться на солнышке, а не прятаться по подвалам в поисках теплого уголка», «если присмотреться к собаке, развалившейся на ступеньках магазина, кажется, что она улыбается», «птицы, стригущие воздух своими крыльями в неистовом полете». Идеально! И таких предложений, между прочим, целых два листа!

Я скосила глаза в Наташкину тетрадь: ну… страничка, чуть больше. Страничка бессвязного бреда. Простого выплеска откровений. Так чем же они так зацепили нашу учительницу? Я решила, что в этом есть какой-то подвох. Что-то, о чем я не знаю. Возможно, Наташка каким-то образом подлизалась к Маргарите Львовне. Может, сумку после уроков помогла ей до дома донести. Точно! Не после уроков только, а после магазина. Подкараулила ее возле магазина и помогла донести до дома покупки! Ну Наташка, ну проныра…

С другой стороны, мне казалось, что я хорошо разбираюсь в людях и не в Наташкином характере было добиваться своего таким вот нечестным путем. Я задумчиво посмотрела на Наташку, горящими глазами следящую за Маргаритой Львовной. Моя подруга все еще сидела раскрасневшаяся, наверняка прокручивала в голове миг своего триумфа. Ну ничего, ничего, в другой раз торжествовать буду я. Я такое сочинение напишу, какого еще никогда не писала! Надо только узнать, что же так потрясло Маргариту Львовну…

А может, дело было в том, что наша учительница всего лишь любила зиму?.. В сочинении, правда, речь шла большей частью о занятиях карате, но что-то я сомневаюсь, глядя на Маргариту Львовну, что она вообще хоть раз в жизни увлекалась каким-либо видом спорта. Значит, вполне вероятно, дело было в зиме. Ну а что, наверняка же никто из нашего класса больше про зиму не написал. Все поголовно писали о лете. Честно писали, между прочим, не то что Наташка.

– Что? – удивленно спросила меня Наташка, заметив наконец мой прилипший к ней взгляд.

– Ничего, – торопливо ответила я. – У тебя вот тут, кажется, ручкой испачкано, – я поскребла у себя щеку чуть ниже левого глаза.

Наташка немедленно последовала моему примеру. Доверчивая, жуть! Кожа у нее была бледной, покрытой россыпью веснушек. Такая легко раздражается от любого прикосновения, поэтому на щеке у Наташки немедленно появилось багровое пятно.

– Все? – с надеждой спросила Наташка.

Я сделала вид, что внимательно разглядываю ее щеку. Было бы там что рассматривать… То ли дело моя кожа – смуглая, бархатистая. Она казалось покрытой загаром в любое время года. Мне было чем гордиться.

– Вроде, все, – с сомнением проговорила я. – Да это, может, вообще веснушка была. Крупная такая, – не удержалась я.

Наташка досадливо опустила глаза. Зря я так, конечно. Уж мне ли было не знать, как она комплексовала из-за своих веснушек. Как пыталась свести их летом с помощью сока из листьев одуванчика и лимонного сока. Летом веснушки расцветали на Наташкином лице, как тюльпаны на клумбе. Вот в чем была истинная причина Наташкиной любви к зиме, а не к лету. Какая уж из нее каратистка, она даже от моих насмешек не знала, как защититься.

– Многие поэты писали хвалебные стихи о зиме, – разносился по классу восторженный голос Маргариты Львовны. – Вспомните хотя бы стихотворение «Зимнее утро» Александра Сергеевича Пушкина: «Мороз и солнце! День чудесный! Еще ты дремлешь, друг прелестный»…

Я снова скользнула взглядом по сочинению Наташки: неровный прыгающий почерк, часто забегающий за поля. Отметка «пять с плюсом». А вторая-то, через дробь – четверка! Это за грамотность. Но тем не менее, у меня-то было две пятерки, а Наташку с ее четверкой попросили читать вслух, словно ставя ее сочинение в пример, демонстрируя всем нам, как на самом деле следует писать!

Мое возмущение билось во мне, как раненая птица. Как тысячи снежинок в окно во время бушующей ночной бури. Если бы меня сейчас усадили писать сочинение на тему «Несправедливость», поверьте, я бы нашла слова, чтобы выразить мои чувства. И уж это-то сочинение наверняка не только было бы зачитано перед классом, но его бы закрепили на доске почета сочинений, если бы придумали такую доску.

– Многие известные русские поэты и писатели родились зимой, – продолжала настраивать нас на зимний лад Маргарита Львовна. – Например, Федор Иванович Тютчев, посвятивший зиме такие строки: «Чародейкою Зимою околдован, лес стоит, и под снежной бахромою, неподвижною, немою, чудной жизнью он блестит»…

День рождения! Ну конечно! Меня наконец-то осенило. У Маргариты Львовны день рождения был именно зимой. Не помню, правда, какого числа и даже в каком месяце – кажется, в феврале, но, видимо, Наташка об этом очень вовремя вспомнила и, что называется, подсуетилась.

А может, Наташке мама подсказала? Ее мама, правда, не входила в родительский комитет, как, например, моя, и мало что знала о памятных датах нашего класса, но, может быть, с прошлого года запомнила, когда мы всем классом на подарок Маргарите Львовне скидывались. Я мало что знала о Наташкиной маме, потому что видела ее крайне редко. Ну а вытянуть из самой Наташки какую-нибудь инфу о ее родителях было вообще за гранью возможного. Наташка всегда была замкнутой. Из нас двоих говорила обычно я, а Наташка с почтением внимала.

Да, теперь-то я была уверена в том, что все дело в дне рождения Маргариты Львовны. Наверняка, кроме нашего класса, ее никто больше не поздравлял, поэтому для нее так важно было упоминание о зиме – как упоминание о ее дне рождения. Надо будет в таком случае разузнать, когда день рождения у мамы Маргариты Львовны. Если он будет весной – о’кей, без проблем, моим любимым временем года станет весна. Вот тогда мы и посмотрим, чье сочинение больше понравится Маргарите Львовне…

Глава 2. Пример для подражания

К концу урока я успела возненавидеть не только нашу учительницу, но и всю мировую литературу в целом. В моей голове созревал план. Ладно, думала я, забудем про любимое время года, на год забудем, потому что очень вряд ли Маргарита Львовна решит дважды подряд задавать одну и ту же тему сочинения. Но можно ведь подготовиться к следующему сочинению пораньше. Да вот хоть с сегодняшнего дня и начать готовиться!

– Маргарита Львовна! – я тянула руку, несмотря на звонок с урока, споря и с ним тоже. – А когда будет следующее сочинение?

– Примерно через неделю, – охотно откликнулась учительница.

– Наверное, на тему русской красавицы зимы?.. – ткнула я пальцем в небо и, как ни странно, попала.

– Да-да, совершенно верно, – наивно раскрыла карты Маргарита Львовна. – Сочинение, которое вы писали на прошлом уроке, было подготовительным. Я рассчитывала на то, что многие из вас напишут о зиме и потренируются таким образом. Но пока у нас тренируется одна только Наташа Азарова, – скаламбурила учительница, довольным взглядом посмотрев на Наташку, мигом покрасневшую.

Наш класс быстро пустел, следующим уроком была химия. Мои одноклассники закинули в рюкзаки и сумки свои тетради, учебники, ручки и прочие принадлежности и поспешили перебраться в другой кабинет, а я собиралась медленно. И это не потому, что я была основательной. В те минуты мне все не давал покоя зуд справедливости. Никогда – ни разу на моей памяти! – ни один из моих одноклассников не сумел переплюнуть меня в плане достижений, а тут близкая подруга, хорошистка всего-навсего…

– Маргарита Львовна! – окликнула я учительницу, решительно подходя к ее столу.

Она, казалось, уже уверена была в том, что класс опустел, и по очки закопалась в тетради и методички. Вскинув на меня недоуменный взгляд, Маргарита Львовна поправила очки – «Это чтобы лучше видеть тебя, деточка!» – пронеслось у меня в голове совершенно неуместное – и застыла, глядя на меня, вся само внимание и отзывчивость.