Поезд Судного дня - Евгений Кудимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несмотря на то, что наш герой бегал достаточно быстро, даже невзирая на тяжеленный рюкзак, он сумел догнать девушку лишь на железнодорожной станции. Света стояла на перроне в окружении четверых молодых парней, явно подвыпивших и искавших приключений. Один из них, повыше ростом, с короткими щетинистыми волосами, в джинсовой потрепанной куртке, попытался обнять ее.
«Убери от нее свои грязные лапы, скотина!» – в бешенстве закричал Андрей, подбегая к перрону, – или сейчас ты у меня получишь…»
Но тут он оступился на ступеньках и, ударившись головой, на несколько мгновений лишился чувств. Когда он открыл глаза, то первым делом услышал шум приближающейся электрички и успел увидеть, как Света что-то возмущенно ответила обидчику, и резко оттолкнув его руки, хотела было броситься на помощь к своему любимому.
Поезд, при этом, не сбавляя скорости, летел к станции и непрестанно сигналил.
«Электричка проходная, идет без остановки – сообразил Андрей, поднимаясь на колени и отчаянно жестикулируя руками – Светочка, осторожно, поезд!»
Но шум летящей многотонной массы заглушил его слова, и не успел Климов встать на ноги, как разъяренный реакцией девушки, парень толкнул ее, и она, не удержав равновесие, полетела прямо на рельсы.
«Света!!!»
Глухой удар, жуткий скрежет тормозов, безумная волна страха и ужаса в глазах парней, стоящих на перроне людей, и пронзительные женские крики: «Ратуйте, люди добрые, никак девоньку убили! Убили! Убили…».
Земля закружилась перед его глазами в бешеном танце, и он вновь провалился в темноту. Падая, он еще успел заметить неподвижно застывшие на разбитом циферблате стрелки часов – 18—45.
Очнулся Андрей в больнице, и первый вопрос, который он задал склонившейся над ним пожилой медсестре, был: «Что с ней?»
Женщина тихонько вздохнула и вытерла платком выступившие на морщинистых щеках слезы: «Все хорошо, милый, все хорошо. Тебе нельзя волноваться…»
«Она жива, я спрашиваю Вас? Жива?»
«Не знаю, милый, может быть, и жива. Доктор тебе завтра все расскажет…»
«Не верю, не верю – в отчаянии замотал головой Андрей – Зачем вы говорите мне неправду? Она погибла, да? Погибла? Это я виноват во всем, это я, я не сумел защитить ее…»
Глава 2. Необычная встреча на берегу Разлива
Погруженный в тягостные воспоминания, Климов едва не пропустил остановку в ставшей для него ненавистной Тарховке. Он вышел на тот самый злополучный перрон, и прежняя душевная боль вернулась к нему с обвинениями: «Если бы я успел добежать до станции всего лишь на одну минуту раньше, то наверняка успел бы спасти ее…»
Ноги сами собой несли его к песчаному берегу, где он провел счастливейшие мгновения своей жизни вместе с той, которую он так беззаветно любил. Он присел на импровизированную скамейку, сооруженную им в тот день из двух пней и прибитых к берегу неизвестно откуда нескольких дощечек от чьего-то забора: «Раньше я и не подозревал, что одиночество таит в себе такую безумную боль и страдание! Света, Светочка, Светлячок, как же так получилось? Конечно же, я один во всем виноват, только я. И теперь один, совсем один. Мне так плохо без тебя, девочка моя, девочка любимая… Хоть волком вой от того, как мне плохо. Мне так не хватает твоих слов, твоих губ, запаха твоих волос…»
Он поднялся и нервно заходил взад-вперед вдоль берега.
«Эх, хорошо бы сейчас выпить стакан водки, может, полегчало бы…»
«Не желаете ли составить мне компанию, молодой человек?» – неожиданно прозвучал за спиной героя хрипловатый дребезжащий голосок, и Андрей, ойкнув от испуга и от того, что его застали врасплох, резко обернулся.
Перед ним стоял лысый мужчина низкого роста, на вид лет 50, в темном старомодном костюме с жилеткой, в ботинках с оттопыренными вверх носами, держа в руках бумажный пакет. Глаза незнакомца лучисто щурились от дружелюбной улыбки. Всем своим обликом мужчина кого-то напоминал Андрею, но он никак не мог сообразить кого же именно.
«Ба, да он же точная копия Владимира Ильича Ленина! Вот это фокус, живой Ильич, да еще и в Разливе!»
Незнакомец, тем временем продолжая ослепительно улыбаться, обратился к изумленному Андрею:
«Мы, видите ли, душа моя, изволим в Разливе фильму снимать про революцию 17-го года, и мне с разрешения хозяина дозволено предстать в обличии великого бунтаря. Хотя, поверьте, голубчик, я в действительности, распорядитель при великом магистре и вовсе не актер…»
«О ком это он? Какой еще великий магистр?» – подумал Климов.
«И вот полчаса тому назад закончили просматривать очередную сцену, и я, прямо не смывая грима, решил немного прогуляться, передохнуть, да свежим воздухом подышать. А в пакете у меня с собой бутылочка водки заветная и кусок сала от родственников с Киева, ну и хлеб, натурально, ржаной, почти горячий. А я, душа моя, пить в одиночестве никак не могу. Смотрю, сидит приличный человек, скучает в одиночестве. Дай, думаю, составлю ему компанию ненадолго…»
«Вот оно что – облегченно вздохнул про себя Андрей – А я уж было подумал, не сон ли это…»
Вслух же он произнес, не переставая внутренне удивляться ситуации, в которой он оказался: «А стаканы-то у Вас есть?»
«Как же, как же – явно обрадовался лысый, раскрывая пакет и доставая бутылку водки и два граненных стакана – Стакан для актера, можно сказать, как ружье для солдата, ежесекундно под рукой…»
При этом он, видимо, забыв выйти из образа вождя революции, продолжал слегка картавить и даже размахивать руками как это делал покойный Ильич, если, конечно, мы вправе довериться в этом смысле историкам-летописцам.
Лысый ловко разлил водку, соорудил два толстенных бутерброда с салом: «Ну, будем здоровы!»
«Знаете, уважаемый, Вы не обижайтесь, но давайте выпьем без тостов. День у меня сегодня такой… – печально произнес Андрей – Одним словом…, недавно я потерял близкого мне человека… Эх!»
Он махнул рукой, и решительно опрокинул стакан. Водка огненной струей опалила пустой желудок и ударила в голову.
«Вы закусывайте, закусывайте – засуетился лысый, подкладывая новые бутерброды – Словами горю не поможешь, давайте лучше помянем вашего родственника…»
Незнакомец залпом выпил, крякнул и быстренько налил по второй: «Как звали-то усопшего?»
«Света» – с болью в голосе сказал Андрей и, морщась, проглотил очередную порцию водки.
«Как Света? Позвольте – вытаращил глаза лысый – Это не та ли девушка, что под поезд попала в этом месяце здесь, на станции?»
Андрей молча кивнул головой.
«Помилуйте, голубчик – театрально всплеснул руками собеседник – Мы же Вас все это время разыскиваем…»
Теперь настала очередь нашего героя вытаращить глаза от удивления.
«Да, да, батенька именно разыскиваем – лысый, видимо, от перевозбуждения вновь вошел в роль вождя и начал отчаянно картавить – Мы в тот страшный день, видите ли, на перроне поблизости стояли и все своими собственными глазами видели. Поезд подлетел, а этот щетинистый хулиган возьми да и толкни несчастную девушку прямо под колеса. Ой, ой, горе-то какое!»
Он прикрыл лицо руками и плечи его стали содрогаться от рыданий.
«Что-то я не припоминаю этого лысого черта на перроне – с трудом соображал Климов, ибо алкоголь уже начал оказывать свое действие – Все-таки, странный какой-то тип! Кто он такой?»
Лысый вытер глаза платком, картинно встал в позу, выбросив вперед правую руку с зажатой в кулаке кепкой: «Ах, прошу прощения, я совсем забыл представиться. Я, душа моя, главный распорядитель при свите Великого Магистра. А фамилия моя, скажем, Потемкин. Не слыхали часом? Хотя близкие друзья обычно называют меня Ваалберит…»
«Нет, честно говоря, не припомню – недоуменно пожал плечами Андрей – И имя какое-то еврейское. А зачем вы меня искали-то? Я в милиции показания уже давал…»
Лысый приблизился к нашему герою и доверительно склонился над его правым ухом: « Причем здесь милиция, любезный друг? Поручение к Вам имею, голубчик, от нашего хозяина, великого мага и волшебника, главного хозяина этого, с позволения сказать, – он обвел рукой с кепкой вокруг себя – призрачного театра…»
«Это от главного режиссера что ли?» – тупо хлопнул глазами Андрей – Или как вы его называете? Директор картины?»
«Директор? Можно и так сказать – загадочно улыбнулся Потемкин – Хотя, правильнее все-таки называть его хозяином. Впрочем, что нам слова, что нам эти пустые звуки? Разве дело, в конце концов, в имени? Главное, что возможности у него в мире фактически неограниченные. Семейство Ротшильдов лопнуло бы от зависти, как мыльный пузырь. Да что там Ротшильды? Все сильные мира сего молча склонили бы перед ним колени…»
«О чем это он? – подумал Климов – Вот хвастун лысый…»
«Так, вот, милейший, когда Вас в обморочном состоянии в машину скорой помощи грузили, хозяин увидел это и сказал, что хочет всенепременно помочь Вашему горю и просит принять участие в весьма важном деле…»
