А за окном лес - Любовь Александровна Винк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
–Как чувствуете себя, дедушка? – спрашивала его мама всегда встревоженная, на него глядя.
– прекрасно, душенька, прекрасно – говорил дедушка, и через пару минут вновь заходился кашлем – только уж больно шумный я стал нынче.
А по весне дедушку и вовсе забрали в больницу. В доме стало тогда очень тихо, особенно по ночам. Не знаю как остальные, но я в те ночи все вертелась и никак не могла уснуть от этой тишины. Ни звука не было за моей стенкой, в соседней комнате никто не кашлял, не скрипел кроватью, не бормотал. Мне тогда становилось так невыносимо одиноко, будто я одна в целом мире. Не шел у меня из головы и рассказ этот дедушкин про птиц за окном. Так ярко мне все это представлялось. В нашем мире, где только проснулся, сразу надо бежать, островок медленной жизни, где можно кормить птиц по утрам с руки и по целому дню сидеть рядом.
А однажды в одну из таких тихих ночей, мне пришла в голову отличная мысль. Мысль так меня взволновала, что я не могла никак дождаться утра, все крутилась-вертелась и в итоге так и пошла посреди ночи в родительскую спальню.
–Папа – позвала я тихонько – папа, нам нужны большие ветки и птицы.
– Какие ветки, Анечка, иди спать! – прошептала сквозь сон недовольно мама.
–Пап, в комнату к дедушке нужны птицы, чтобы было как раньше, понимаешь?
– Птицы? – папа сонно приподнялся на локте – иди сюда.
Я забралась на папину половину кровати, он прикрыл меня одеялом и, оказавшись нос к носу, я зашептала:
– дедушка мне рассказывал, что скучает больше всего по временам, когда они с бабушкой по утрам открывали окна и кормили птиц булочками с завтрака.
– да, помню что-то такое было у них – закивал головой папа, все еще не до конца проснувшись.
– так вот, нам нужно пока дедушка в больнице, повесить у него за окном кормушку, чтобы птиц прикормить и большую ветку, и получится как раньше, как у него в лесу, понимаешь?
– а до утра терпит?
–а ты поможешь?
– помогу, малыш, давай сейчас спать.
Я повертелась еще немного и уснула, а на утро спала дольше всех. Зато как проснулась без всякого «доброго утра» и чистки зубов, прибежала в кухню к папе и рассказала ему про ветку, про птиц, про булочки и как мы все сделаем тут к приезду дедушки.
– только давай скорее все сделаем, а то я боюсь дедушка… он такой старенький ведь и болеет.
Слово «смерть» в нашем доме не произносили, о дурном умалчивали, болезни по именам не называли, суеверно стучали по три раза чуть что. Но действовали быстро, не называть чего-то вслух, еще не значит не признавать, не принимать печальных обстоятельств.
Вечером папа принес кормушку, и ветку, огромную ветку. Так вышло, что дверь открыла мама и в дом зашло сначала дерево, а потом только папа. Мама всплеснула руками, но ничего не сказала, только кивала и давала дорогу. В тот вечер, мы надели куртки, ведь была еще весна совсем ранняя, открыли окно у дедушки и пока не стемнело, прибили к раме ветку, а чуть дальше, чтобы не было видно, сразу за этой веткой, повесили кормушку, туда мы насыпали крошек и пшенки.
Следующим утром я проснулась от предвкушения. Прямо в пижаме, я побежала к дедушке в комнату, осмотрела окно, но птиц не было. Я села у окна и стала ждать. Позже в комнату пришел папа.
–Ну как?
– Птиц нет.
– Прилетят
– А если не прилетят? вдруг дедушка приедет, а они так и не прилетят.
– Прилетят-прилетят, нужно только подождать.
– но у нас нет времени! – я готова была расплакаться, по моему мнению тогда, птицы должны были уже на следующее утро залетать в окна и есть с руки, маленькие и бесстрашные, как я!
День шел за днем, сидеть в дедушкиной комнате у окна и ждать птиц стало нашей с папой привычкой. Училась я тогда со второй смены и могла позволить себе все утро проводить в ожидании. Я брала с собой книги, папа работу, мама приносила нам чай с печеньем и так мы и сидели, то и дело поглядывая в окно.
Я помню день, когда появилась первая птица, я читала тогда «говорящий сверток» Даррелла, и в тот момент, когда отважная Пенелопа спасла маленького единорога от грозных василисков, папа тронул меня за руку и одними глазами показал на окно. За окном, на нашей ветке сидела синица.
– Тише – сказал папа, одними губами – не спугни.
Синица осмотрела на нас очень внимательно, а потом вспорхнула и улетела. Я ликовала! Тихо ликовала, недвижимо, вдруг вернется. А внутри же себя – скакала и щебетала, как в детстве, как тогда, когда дедушка рядом все смеялся и приговаривал – «вот она какая моя маленькая птичка! Маленькая птичка легкие косточки!»
Так начали к нам на окно прилетать птицы. Мы подсыпали им в кормушку зернышек, и кажется целая семейка птичек основалась в нашем маленьком домике. Может даже они станут выводить там птенцов – мечталось мне. На улице стремительно теплело, повсюду была уже совсем весна и лужи. В лужах купались воробьи, мокрые и взъерошенные комочки. Глядя на них, мое сердце тоже становилось мокрое и взъерошенной от радости, от мысли, что у нас тоже дома есть птички! Наши птички! Маленькие птички, яркие перышки.
Дедушку выписали в начале мая. Папа привез его домой утром, я даже расплакалась, когда увидела его. Он стал такой маленький, высохший, и с каждым вдохом и выдохом в груди у него что-то свистело, хрипело.
–Дедушка! – прижалась я к нему носом – дедушка – повторила я, пытаясь подавить комок в горле – дедушка, у нас твои птицы.
Больше я ничего сказать не смогла, так и расплакалась. Папа помог дедушке раздеться и дойти до своей комнаты, усадил его в кресло у окна. Вся семья наша стояла в дверях. Папа накрыл его пледом, а потом открыл окно. Открыл окно и сел рядом. Дедушка смотрел в окно не отрываясь. За окном по веткам сидела парочка синиц и голосили что есть мочи свои весенние песни. Дедушка засмеялся. Засмеялся и тут же закашлялся, от его кашля птицы взвили в воздух и закружили в округе.
–Ничего, привыкнут – сказал папа.
– Дедушка, это я придумала! И ветку и птиц
