Осторожно – Питер! – Свежераспечатанные тайны - Наталия Касторф

Потом им предстояло коллективно, и почему-то снова бегом, совершить прогулку по Невскому проспекту. Это было в их же интересах. С завтрашнего дня начинались скучные и сугубо официальные экскурсии с местным гидом, который не выпустит из автобуса, затаскает по дворцам и паркам, а главное – ничего не даст купить.

Юрик судорожно курил и поминутно глядел на часы: было девятнадцать тридцать.

Через час мог нагрянуть и Глеб, типа познакомиться с группой и спросить, не надо ли чего. Тогда полный крах.

Марио в Питере не новичок, но предпочитал во всём слушаться Юрика. Глеба он ни разу в жизни не видел, а с Юриком они исколесили полстраны…

Пока Юрик с Марио ждут клиентов из номеров, давайте мельком заглянем в историю.

Городу всего-то 300 лет, младше любой мало-мальски приличной деревни, а сколько всего наворочено!

Санкт-Петербург не только оборотистый деляга, он ещё и предсказатель. Не нужно много говорить, чтобы возродить в памяти собеседника образ Великого Города: 2300 особняков и дворцов, 44 острова, 68 рек и каналов. Однако на заре строительства тамошний пейзаж выглядел куда скромнее.

В начале 18-го века иностранный путешественник заметил на территории будущей столицы необычные передвижения. Вокруг недостроенных императорских и княжеских дворцов носились толпы дикарей, смущавшие не так одеянием, как повадками. Для иностранца то был самый настоящий культурный шок. Во всех известных ему столицах дворцовые зоны были отгорожены от простолюдинов. В строящемся же Санкт-Петербурге несуразные орущие компании носились по недооформленным проспектам и площадям, будто бегали там всегда и собирались бегать впредь.

Картина странная, но лишь для того полузабытого времени. А теперь что? Теперь имеем то же самое, только повсеместно. Почти во всех столичных городах туристы-дикари бегают вокруг изысканных дворцов, толпами проникают внутрь, фотографируют, издавая звуки джунглей. Чем не предсказание?

Когда был полностью построен Чудо-Город и зажил своей, особой жизнью, результаты этой жизнедеятельности оказались более чем удивительными. Местные русские стали всё больше походить на иностранцев, а иностранцы, утратившие лоск, постепенно превращались вообще в неизвестно кого. То были ещё не русские, но уже решительно не иностранцы.

Позднее, ближе к концу 19-го века, в петербургских семьях стали рождаться англоговорящие дети. Писатель Владимир Набоков до семи лет знал одно лишь русское слово "какао".

Пока Набоковы жили в Петербурге, в их знаменитом доме с витражами царила модная в то время англомания. Папа приглашал гувернёров непосредственно из-за континента. Надо понимать, у папы на то деньги были. Он был очень умным инженером, таким умным, что даже умудрился купить автомобиль раньше батюшки-царя.

Это никакие не выдумки. Первым самодвижущимся экипажем в Городе владел инженер, видный политический деятель, отец автора "Лолиты". Но времена меняются. Сейчас в России хороший инженер не в состоянии купить бэушный мотоцикл.

Сейчас Питер не рождает англоязычных писателей, а тогда, во время пробивания Великой Бреши и строительства в ней Двери, кто там только не рождался. Порыться в архивах – волосы дыбом.

Помимо местных аборигенов, появлявшихся на свет непосредственно в Городе, здесь всегда было много гостей. Да вот беда: мало кому из приезжих удавалось остаться надолго. Больше всего везло тем, кто успевал породниться с Городом, выйти замуж, жениться или, на худой конец, зачать с коренными жителями коренных же детей местного разлива. Никто из породнившихся потом не пожалел. Все они остались, в принципе, довольны. Остальные же, потыкавшись-помыкавшись, убирались восвояси.

Тут не помогали ни великие таланты, ни маленькие хитрости.

Господа заблаговременно не породнившиеся! Не вступайте с Городом ни в какие отношения, особенно в финансовые. Будете потом жалеть. Вот вам совет: погостили, попользовались Чудом – пора и честь знать!

В Третьяковке есть отдельный зал, посвящённый скульптору Шубину. В петербургских музеях его шедевров тоже навалом, ибо этот обожатель мрамора предпочитал трудиться в Северной Столице. Приехав в Питер, он никому не дал работать.

Разогнав всех конкурентов, лично сам понаделал мраморных статуй, бюстов и бюстиков членам царской семьи, их любовникам, любовницам и дальним родственникам.

И чем же дело кончилось? Домиком в деревне, но не крепеньким, а так себе. Своё могучее состояние он оставил там же, где и заработал…

У дверей зачастую дежурит таможня. Заработать-то в Питере можно, ой как много можно заработать, а вот вывезти не всегда получается. В основном результат нулевой, иногда даже с минусом.

Ещё один приезжий мафиози, архитектор Карло Росси, начальник петербургских архитекторов 19-го века, умер в крайней нищете. Тоже артачился, не уезжал до последнего. И жениться не хотел на местных, как ни уговаривали. Потому и скончался в полном забвении, как говорят, от холеры, а на могиле ни одна красавица, ни даже старушенция слезы не пролила…

А приезжий архитектор Монферран, тот и вовсе отбыл на историческую родину в гробу. Гроб вывозила супруга французская, так что в слезах недостатка не было.

Но могила потом, где-то в далёкой Франции, затерялась, так что теперь никто даже не знает, где он похоронен.

Правда, продержался Монферран в Городе сорок лет, но на каких каторжных условиях!

Пока он был Городу нужен для возведения Исаакиевского собора, который строился аккурат сорок лет, ему даже удалось поселиться в приличных хоромах, совсем рядом со своим детищем. Так он величал собор. Он был счастлив называться главным архитектором главного собора Петербурга, несмотря на издевательства местных коллег. Те браться за шедевр боялись (слишком уж болотистая местность), но указания давали наперебой. Говоря по-нашему, устроили хлопцу дедовщину. Целую комиссию против него соорудили.

Монферран все эти издевательства терпел с улыбкой. Кто он, если по большому счёту? Лимита, безработный француз, которому после войны 1812 года особенно приткнуться было негде.

Это сейчас туристы охают да ахают, глядя на его творение, а в день приёмки объекта царь даже руки ему не подал. Царю в наружных горельефах привиделось немало оскорбительного. Наглый французишка вылепил себя рядом с ним Самим!

Государевых упрёков Монферран не вынес и умер от сердечного припадка.

Ну а приезжий певец Шаляпин? Тот слишком долго пел в Мариинском театре. Допелся до того, что зарплату ему начали давать мукой и сахаром. Пока он так унижался, его вторая жена, стоя по колено в воде, вылавливала сваи из питерских каналов.