Просто wasy и Спартак - wasy
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Коля Осянин забил «конскому» голкиперу Бауже в ноябре 69 года, мы тогда выиграли 1:0 и стали чемпионами.
Это был последний матч чемпионата, холод был ещё тот, на ноябрьские как раз.
В самом начале второго тайма Баужа вышел «погреться» к центру штрафной, а Коля это узрел, да и как ёбнет метров с 45-ти. Прямо над воротчиком, пробил ему руки. Тот даже пукнуть не успел. Удар у Осянина был очень сильный и точный.
А Баужа через год перешёл к нам и гадил где можно и нельзя. Привозил через матч.
Но на этом сакральная связь с Ростовым не кончилась.
Золотой матч в Ростове в 79 году. Нахожусь в квартире у знакомой девушки и смотрю матч прямо из постели.
В самый ответственный момент, где-то в середине 1-го тайма, прямо тогда, когда Володя Букиевский захуяривает второй мяч метров с 35-ти в нижний угол — и после десятилетнего перерыва «золото» почти рядом, и я впился в экран…
Девушка вдруг спрашивает, а к этому моменту она была уже два раза разведена, детей не было, примерно лет 27, очень похожа на молодую Понаровскую:
— Дорогой! А не пойти ли нам в третий поход за славой?
На что я ей ответил:
— Ты что???… Спартак за «золото» играет!!! Игру, конечно, досмотрел, но девушку больше не видел.
Дефлорация 2
Как раз через год и в том же пионерском лагере. 12 августа 72 года, первый день финального кубкового матча «Спартак» — «Торпедо».
И надо же так! Накануне было назначено свидание с дочкой начальника лагеря. Она окончила первый курс института и проживала в лагере на вольных хлебах на правах «вольноопределяющегося Марека».
Разбитная девица лет 18-ти.
«А кто сказал, что будут кормить в переходный период?» — или старшие товарищи рассказывали: можно договориться через угощение. Угощение в те годы было стандартное — портвейн и шоколад.
«Шоколад Алёнка — милая девчонка. Глазки голубые, волосы льняные».
Удалось достать в сельпо, через деревенских, две бомбы красного, как юшка, «Солнцедара».
Другого бухалова не было, как и денег больше…
Ударная доза!
Игра кончилась вничью, и на другой день была переигровка.
А вечером в папиной комнате — он уехал в Москву как раз на футбол.
Торпедчик, сука…
Отомстил вася наперёд за наше будущее поражение по пеналям. Но сам упился вместе с ней так, что был заметён пионервожатым нашего отряда, когда рано утром возвращался от неё ещё не протрезвевший, но уже ставший мужчиной.
Попёрли из лагеря на хуй, и папа её прознал как-то. Старшие товарищи от жабы чуть не отпиздили.
Короче, второй матч я не видел. Утешало одно — хоть как-то поднасрал ненавистным в те годы торпедчикам.
Но как поднасрал…
«Арарат» и «Ява»
Чирик после сдачи тары — для меня, пионера, лавэ по тем временам немереное.
А пионер я был хуёвый. Выпивал, покуривал и поругивался матерком.
При случае старался залапать тётку посисястее, а однажды, набравшись наглости, залез под лифчик и в пизду сослуживице с матушкиной работы (ей было лет 35-40), за что получил от матушки по ебалу, а от пахана пиздян покруче. Хотя тётка делала вид, что не замечает.
Интересно, а Надежда Бабкина тогда уже пела?
Так вот, сигареты «Ява» можно было купить только из-под полы. Причём, что очень важно, не фабрики «Дукат», а именно фабрики «Ява».
Это считалось особым шиком. Когда стреляли сигарету, а стреляли все, то ещё и спрашивали: «У тебя явская?»
В районе метро «Сокольники», нам, малолетним, продавала только Анька из киоска возле каланчи.
Она была армянка и болела за «Арарат», надо было ещё ей до кучи сказать: «Иштоян — это ништяк» или «Эдик Маркаров вчера прибил "Черноморец"». Всё, пиздец, — ты уже с явской «Явой».
Как-то на матч Спартака против армян пришли солдатики, человек 500, и с ними летёха молоденький.
Солдатики дружно так начали кричать: «"Арарат" — уп-тур, "Ара-рат" — уп-тур!», чего-то под тип «"Арарат", дави!» В те времена особых проблем при проносе спиртного на стадио не возникало, ну и ёбнули мы с тем летёхой по стакану, и тут я его спрашиваю: «Чего, мол, солдатики — охуели что ли?»
А он мне и говорит человеческим голосом: «Нам за каждого солдатика армянские товарищи по рублю платят, чтоб скандировали, — итого полштуки».
А «Арарат» в том году дубль сделал. Всё-таки Никита Палыч тренер великий был…
Геморрой Лобановского, или Как поссать в «Луже»
С удовольствием вспоминаю те времена начала 70-х. С открытым ртом слушал аксакалов возле турнирной таблицы в Лужниках. Очень много было кулуарной информации, которую было не почерпнуть ни в «Советском спорте», ни в «Футбол-Хоккее».
С этой прессой в те годы были большие проблемы, и покупали мы её так.
Я родился и вырос в Сокольниках, где болельщик не Спартака являлся чёрной вороной. Это к тому, что в районе забегаловки «Чёрный дрозд», где, по слухам, в середине 40-х пила и закусывала легендарная банда «Чёрная кошка», находился газетный киоск.
В киоске работал милейший дедуля, который втридорога приторговывал свеженькими «Футбольчиком» и «Спортецом». Для своих, которых дедуля знал в лицо.
Так что в районе метро «Сокольники» не всё было так черно.
Потеревшись у турнирной таблицы в Лужниках лет шесть, я достаточно осмелел и позволял себе иногда толкнуть речь.
Но попадались и уникальные ораторы.
Расталкивая других и влезая на полуступеньку лужниковского парапета, опухший от горилки дядька вещает всем: «Захожу я в туалет, а там сидит Лобан и срёт. А у него — вот такой геморрой!!!»
Особенно недетские очереди в перерыве были в мужской туалет. Валерий Васильевич, конечно, там не гадил, а нам, грешным, доводилось.
После огромного количества пива пополам с вином нужно было проявить настоящий героизм и, не побоюсь этого слова, мужество, чтобы пробиться к вожделенному сортиру, а главное, успеть донести.
Однажды, в состоянии сильного алкогольного опьянения, набрался наглости и проник в женский туалет. Помню смутно — вроде, реакция контингента, находящегося внутри, была доброжелательная.
По крайней мере, по словам старших товарищей, нужду справить дали и в мусарню не сдали.
Антураж самого мужского сортира требует отдельного описания.
Ржавое и немытое со дня открытия очковое глядит на тебя эдаким циклопом. Рядом стоит мужик с огромным хуем наперевес — оправившись, он махает саблей с особым остервенением, но последняя капля всё равно уходит в штаны, которые есть.
Ильф и Петров всё напиздили.
Семь цветов радуги от васи
Первый цвет — коричневый. Парк «Сокольники», «Чебуречная».
Ах какие были чебуречки, да с обжигающим бульончиком внутри! На них коричневые пузырьки.
Второй цвет — бурый. Портвейн в стакане из-под кофе там же. Куплен из-под полы у Нинки по кличке «Сиська» в винном на углу улицы Короленко. Портвейн какой-то бурый.
Третий цвет — стальной. Пивко в лужниковской «Шайбе». Воблочка с жирной икрой, непременно завёрнутая в газету «Социалистическая индустрия» с наполовину отгаданным кроссвордом.
Автор балета «Конёк-Горбунок» — шесть букв по горизонтали. Газетка пахнет стальной краской, аж через рыбу.
Четвёртый цвет — серый. И опять портвешок в бумажных стаканчиках там же. Надо было ставить сразу два, иначе протекало. Бумажные стаканчики какие-то серые.
Пятый цвет — медный. Пиво на стадио перед игрой. Душка буфетчик — цена на пиво у него меняется в зависимости от стадии твоего опьянения. Ты ему медь, он тебе пиво.
Шестой цвет — чёрный. Снова «Алиготе», разливает незнакомый мужик из внутреннего кармана чёрного пальто. Он тоже болеет за Спартак.
Седьмой цвет — медовый. Водчонка из горла — презент от «старших товарищей» прямо на секторе восточной трибуны. Чтобы жизнь мёдом не казалась.
Спартак — Гаага, нехолодная осень 72-го
На первой игре был на стадио, поэтому помню лучше.
Бабье лето, погода — заебись. Над «Лужей» запах горелых торфянников.
Программка, взятая с боем у ополоумевшего старика пенсионера, греет душу и карман, включая табаш от перепродажи тут же на месте.
На секторе очередной реверанс в сторону Бахуса.
«Московскую», или «коленвал», «добрые дяди» подливали прямо в пивко: «Пей, сынок, привыкай к трапезе нашей». Из закуси — одна карамелька на троих, с повидлой внутри.
Голландцы все были на модных причёсках а-ля «шведский мальчик».
Держались манерно, перед игрой жевали чуингам, который, ничтоже сумняшеся, по-хамски сплёвывали прямо под ноги Мише Булгакову.
Он им и вкатил голешник.
Женя Ловчев вырезал диагональку на угол вратарской, и Миша в своём стиле протолкнул мяч в ворота мимо горилообразного детины вратаря с лицом олигофрена.
