Двадцать четыре часа - Андрей Костин

Северский промолчал.

- Может, у тебя денег нет? Тогда возьми у меня. Нет, серьезно, возьми. А я потом тебе премию выпишу, ты и отдашь.

- Нет, спасибо, не надо.

- Ну, ладно, как знаешь. Да, слушай, тут мне жена список написала. А по магазинам мне бегать некогда. Сходи ты, а? А к шести возвращайся - не ровен час проверка. На, возьми деньги. Сдачу можешь себе оставить.

- Мне не надо сдачи...

- Ишь ты какой гордый. А я вот в молодости таким гордым не был. И видишь, не умер... Ладно, иди. Да, сигареты не забудь. У меня кончились...

День был позади. Лежа в постели, Северский поставил будильник на семь часов, погасил свет. Ноги гудели, темнота перед глазами словно пульсировала, и каждый всполох превращался то в лица людей из очереди в магазине, то в неоконченный отчет на столе, то еще во что-то. Но вот он задышал спокойнее и ровнее и начал проваливаться, пока не достиг дна...

- Князь,- услышал Северский голос сокольничего,- темнеет уже. Как бы нам в поле заночевать не пришлось.

- А что,- недовольно сказал Северский,- двора никакого поблизости нет?

- Есть тут деревенька одна. Да мужики сказывают, половцы в ней сейчас стоят.

- Много ли?

- С десяток.

Северский оглядел свою свиту. Все были как на подбор - рослые, на могучих конях, в теплых меховых накидках, из под которых поблескивала стальная чешуя панцирей.

- Вот и проверим,- сказал он,- не разучились ли мы биться. Показывай дорогу.

- И-и-и-я! - взвизгнул сокольничий по-дикому и поднял коня на дыбы.

"Молодой,- подумал о нем с нежностью Северский.- А хорош, хорош... Вот бы мне его на княжение после себя оставить... Да ведь не дадут. Племянника какого-нибудь пришлют".

Он пустил лошадь галопом и оглянулся. Позади в клубах снежной пыли скакали его верные товарищи. Он понимал, что творится сейчас в их сердцах. Каждый из них мечтал вырваться вперед, но обогнать князя никто не решался.

Вот и показалась деревня - несколько вросших в землю домов. Тут сокольничий не выдержал и, первый перемахнув через покосившийся плетень, зарубил выскочившего голым на мороз половца. Через мгновение все вокруг наполнилось взвизгами людей, ржанием лошадей, потом и кровью. Князь увидел, как из крайнего дома выбежал человек и с ловкостью вскочил на стоявшего у дверей коня. Северский, мечом плашмя погоняя жеребца, бросился следом. В степи ему было бы не догнать половца, но сейчас, по глубокому снегу, могучий конь князя был сильнее. У опушки Северский настиг беглеца, тот обернулся, взмахнув тяжелой плеткой... Пригнувшись, князь ушел от удара и ткнул противника мечом в бок.

Он спешился. На снегу, истекая кровью, лежал враг. Ему было лет четырнадцать, не больше. Мгновение князь стоял неподвижно, борясь с охватившей его жалостью. Потом вспомнил спаленный городок... и добил врага, вонзив и вытащив меч, слегка повернув его привычным движением. Это обеспечивало смертельную рану. Потом медленно залез на коня и повернул обратно. К его возвращению в деревне все было кончено. Убитых половцев привязывали к лошадям, чтобы оттащить подальше в поле. Один из ратников возбужденно рассказывал, как порубил нескольких человек прямо в бане.

- Все живы? - тревожно спросил князь.

- Все. Здорово мы их! - радостно улыбнулся сокольничий.

- Не велика доблесть - мрачно сказал князь,- вот кабы мы их в поле разбили...- но увидев расстроенное лицо сокольничего, добавил: - Но ты все равно молодец!

Потом он подъехал к крайнему дому, из которого пытался убежать его половец. Сокольничий поддержал стремя, Северский сошел на землю. Распрямил плечи, вздохнув полной грудью, и, толкнув дверь, вошел в избу.

- Огня! - крикнул он, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте.

Вошел один из ратников с факелом, и тогда только Северский заметил вжавшуюся в угол девушку.

- Ты чья? - спросил он.

- Княжеская...

- Князь перед тобой,- сказал ратник недоброжелательно.

Девушка упала на колени.

- Что у тебя делал этот...- князь мотнул головой в сторону.- Который выскочил отсюда...

- Муж он мне... был.

- У них всех мужиков повырезали,- вступаясь за нее, сказал ратник,- вот они за половцев и пошли..

- Ясно...- Князь задумчиво посмотрел на молодку.-А я смотрю, пригожа... Думал за сокольничего своего выдать, да, видно, не судьба. Много людей в деревне? - спросил он у ратника.

- С пяток баб.

- Тоже - жены половецкие?

- Да поди...

- Оставим им раненых. И предупреди: если хоть волос с головы наших людей упадет - спалим деревню.

На пороге князь остановился. Жалость второй раз за сегодняшний день сжала его сердце. Он захотел бросить монету этой женщине и пообещать одного из раненых ей в мужья. Почему бы не сделать кого-то счастливым? Но он вздрогнул, встретившись с ее глазами, горящими в темноте, как у кошки, ненавистью.

"Да,- подумал князь,- как живем, для чего? Друг друга убиваем, друг друга ненавидим. Может, оставить их надо было здесь. Хоть и половцы, а ведь могло осесть-то. Наши бабы заставили бы. А теперь захиреет деревня..."

На дворе стемнело, и, сделав шаг в сторону, князь только в последний момент увидел, как от стены отделилась какая-то тень и бросилась ему наперерез. Но наперерез тени бросился сокольничий. Они столкнулись, тень вскрикнула, и оба повалились наземь.

Подбежали люди. Один из ратников наклонился над лежащими. Потом поднял голову, посмотрел на князя.

- Не всех, видать, перебили,- сказал он хмуро. Повезло тебе, князь.

- Жив? - тревожно спросил Северский.

- Оба мертвы. Друг друга на ножи посадили. Хороший сокольничий был...

Князь, стиснув зубы, отвернулся к стене. Прижался лбом к шершавым бревнам. Он давно уже разучился плакать - слишком много потерь было в его жизни. Просто все его тело наполнял дикий, опустошающий вой.,.

Северский встрепенулся, выключил истошно звенящий будильник. Пора было вставать. Начинался новый день.

...На автобусной остановке сопляк лет четырнадцати со словами: "Подвинься, дядя" - ловко оттеснил его от открывшейся двери.

Северский хотел схватить его за шиворот и отшвырнуть в сторону, но в это мгновение узнал в этом пареньке другого, несколько часов назад лежавшего на розовом от крови снегу под копытами его лошади. Северскому стало не по себе, и он, втянув голову в плечи, пропустил молодого нахала.

- Не буду делать работу за Петрову,- твердил он себе всю дорогу. Но сам прекрасно знал, что раз ничем не смог помочь той женщине в темной грязной избе, мужа которой он убил, придется отдавать долги в этой жизни, наяву.

Выйдя из автобуса, Северский угодил прямо в лужу раскисшего мокрого снега. Ботинки моментально промокли.

- Сегодня же скажу Сашке, пусть немедленно отдает деньги. Мне тоже покрышки нужны... на ноги.