Центровая - Владимир Колычев

В квартире пахло травами и простоквашей. Тихо, тепло, уютно тикают часы с кукушкой.

– Отец где?

– Да на работе, где ж еще. – Она вздохнула непонятно почему. – Какой ты мокрый! Я сейчас ванну тебе сделаю!

Она открыла дверь в ванную комнату и вдруг замерла на месте, глядя куда-то в потолок.

– А ведро где?

Оно так и осталось в подъезде.

– Бабуля, ты давай с ванной порешай, а я схожу.

Как ни крути, а я дал слабину, отступив без боя. Сам ушел или бабушка меня увела – это совсем не важно. Раз уж выпал случай вернуться, то упускать его нельзя.

«Будь что будет», – думал я, переступая порог.

Я нашел ведро, сходил к мусорным бакам, но ни с кем из шумной троицы по пути не встретился. Дверь в подвал была закрыта изнутри. Видно, дети подземелья дыхнули свежего воздуха и вернулись обратно.

Я не знал, чем они там занимаются, и не стал бы ломать над этим голову, если бы не шатенка. Ее лицо стояло у меня перед глазами – темные брови вразлет, прямой точеный нос, пухлые губы!.. Я не знал, чья это девчонка. Но если она раньше крутила с рыжим, то теперь расклад, скорее всего, изменился. Блондин и круче, и симпатичней. Может, она сейчас целуется ним в затхлом подвале при свече?

Я три года не был с женщиной. Мысли о сексе неотступно преследовали меня, то разгорались в зависимости от настроения, то притухали. С этой шатенкой я закувыркался бы до потери пульса, если бы имел такую возможность. Генератор сексуального излучения работал в ней на полную мощность. Но в ней было и что-то другое, отчего в голове вихрились волнующие токи. Прежде всего я видел в ней человека, а потом уже женщину, которая могла бы снять мое напряжение. Вопрос только в том, какой она человек. Может быть, шлюха законченная?..

Бабушка вышла мне навстречу, со второго этажа сопроводила на четвертый. Взволнованная, встревоженная.

– Что случилось? – спросил я, когда за нами закрылась дверь.

– Так про иродов же вспомнила! – Она всплеснула руками. – Ты же с ними сцепился, а я не поняла.

– Это ты о чем?

– Сам знаешь!.. От них всего можно ждать. Я и к участковому ходила, добилась, чтобы подвал закрыли, а все бесполезно. Эти тараканы так и ползут туда. Спасу нет!

– А чем они тебе мешают?

Теперь я понимал, почему блондин не захотел связываться с бабушкой. Да и шатенка тихонько исчезла с ее появлением. Неплохие они, значит, ребята, если не лезут на рожон. А может, вынуждены бояться всего и вся, раз уж такие смирные. Наверное, натворили дел и ждут, чем все это закончится.

– Да как же не мешают! А если трубу в подвале сломают и мы без воды останемся?

– Это все? – спросил я, вспомнив, как блондин избивал рыжего.

Если они каждый день устраивают такой вот разгул, тогда не только участковый, а все местные менты должны на уши встать.

– Как это все? А на тебя кто сегодня полез?

– Может, я такой, что неприятности к себе притягиваю?

Я снял верхнюю одежду, зашел в ванную. Потолок здесь потемнел от сырости, а в углах и вовсе почернел. Кафельная плитка местами отвалилась, лампочка под потолком висит без абажура, светит блекло. И все-таки здесь во сто крат лучше, чем в зоновской бане, которую назвать так можно только очень условно. Я расслабился в тишине. Чертовски приятно было ощущать, как тепло от горячей воды подбиралось к холодным костям.

Я на самом деле притягивал неприятности. Это у меня еще с детства. Как пошел куда в одиночку, так и нарвался на люля-кебаб. Не всегда, конечно, но случалось. Да и в школе я дрался чаще других. Вроде бы и не цеплял никого специально, не задирался, но на пятачке за спортзалом частенько становился гвоздем программы. Слабаком я не был, мальчиком для битья – тем более. Все девчонки в классе почему-то хотели дружить со мной, а не с теми, кто их домогался. А ревность, она бывает с кулаками.

В десятом классе поводов для ревности стало еще больше, но меня уже никто не трогал. Тогда я был чемпионом области в полутяжелом весе и даже взял четвертое место на союзном первенстве по боксу. А еще на карате подсел.

И в институте я схлестнулся из-за девчонки. Мы были на студенческой дискотеке. Кто-то принес ядреную бормотуху, которая отключила голову, переместила мыслительные функции в бесстыжий передок. И я этим местом думал, и она.

Проснулись мы с ней в одной постели. Я в трансе, Лиля в шоке. Я-то плакать не стал, а она ударилась в слезы, а потом рассказала все своему парню. Тот бросился на меня с кулаками, а я сдуру крутанул вертушку, решил вдруг проверить ее эффективность в реальном бою. Пяткой в висок его и припечатал, причем от всей души.

Пацана еле откачали, к тому же он еще и ослеп на один глаз. Прокуратура возбудила уголовное дело. Ректор своим приказом отчислил меня из института, а суд отвесил мне три года условно.

Увы, но на этом история не закончилась. Новоиспеченный калека решил отомстить, подговорил своих дружков. Меня подкараулили ночью в темном месте. Лупили сильно, сломали нос и отбили печень. Я кому-то попал в кадык, и одним инвалидом в стране стало больше.

Мои условные три года трагически трансформировались в реальный срок. Я отбыл его от звонка до звонка, хотя и была возможность освободиться досрочно. Ее сломал один лагерный придурок, который попытался самоутвердиться за мой счет. Я заехал во взрослую зону молодым и смазливым пареньком.

Яша Балаган решил надо мной покуражиться, закрутил вокруг меня карусель, сам же с нее и слетел – в санчасть с двойным переломом челюсти. Ему бы оставить меня в покое, так нет, через год он снова наехал. Яша подкачался, набил кулаки, поставил удар. Зуб мне, скотина, вышиб, яйца отбил. Но я снова сломал ему челюсть, победил в том бою нокаутом, безоговорочно.

Увы, Яша не успокоился, стал готовиться к реваншу, но и я даром время не терял. Последний наш бой закончился моей победой, которая обернулась поражением. Из-за этого поединка начальник оперчасти завернул мое досрочное освобождение. Я остался в зоне, в то время как Яша откинулся по звонку через месяц после боя.

Разве я не притягиваю неприятности?

Глава 2

Вечером – водка, утром, на поправку здоровья – пиво. Вчера мы с отцом опохмелились с продолжением. Сегодня день тоже задался, потому что мы заранее позаботились о трехлитровой банке «Жигулевского». Деньги у нас есть, а отцовская знакомая работает в магазине. Она сама вынесет ему любой заказ, причем по госцене.

Пиво не совсем свежее, но такое холодное и очень легко пьется! Стакан почему-то норовил выскользнуть из руки, упасть на пол и разбиться. Тут ополовиненная банка вдруг каким-то чудом переместилась к умывальнику. Я нахмурил брови, глядя, как пиво благодатной струей стекало в раковину.

– Хватит! – решительно сказала бабушка.

Отец лишь вздохнул. Он побаивался ее, но своему пристрастию не изменял. Позавчера пришел поздно, в изрядном подпитии. Зато вчера вернулся домой в середине дня, с водкой и пивом.

Я только рад был составить ему компанию. Я, конечно, не алкоголик, но выпить мне хотелось. Домашнее тепло и водка – отличные средства для обогрева души. И отец так сказал, и я так думал.

Он и раньше любил выпить, а после развода вовсе покатился по наклонной. Днем на работе держится, а вечером – на стакан. Иногда приходил домой, в другой раз ночевал у собутыльников. Бабушка его ругала, он перед ней каялся, а зашиваться не хотел.

– Сам не можешь без этого и сына учишь.

Отец взлохматил волосы, снова вздохнул. Бабушка все говорила правильно, он с ней соглашался, но пить не бросал.

– Ладно, пойду я, – сказал он, поднимаясь.

Сорок семь лет ему. Он и сейчас видный мужчина, высокий, статный, только седой и лоб весь в морщинах. Порода в нем чувствуется, а ее не пропьешь.

– Куда тебя понесло? – Бабушка всплеснула руками.

– Так работа у меня.

– Отгул у тебя! – Она осуждающе покачала головой.

– Нет, силовую установку в третьем цеху посмотреть надо. Я скоро. Давай, сынок, не скучай!.. Или со мной пойдешь? Я тебе фабрику покажу.

– Собутыльников он твоих не видел! – Бабушка с горечью посмотрела на него.

– Да какие собутыльники, – вяло возразил отец и махнул рукой.

Бабушка проводила его до двери, вернулась на кухню, села за стол, немного подумала и налила мне и себе по рюмочке.

– Тебе можно, ты с дороги. Но не увлекайся! – Она посмотрела на меня вроде бы строго, но с мольбой.

Я покачал головой. Нет, пьянство в моих планах на будущее не значилось. Их вообще пока не имелось, но алканить я не собирался. Работать буду, потом, когда судимость снимут, в институте восстановлюсь. Если откажут, дальше буду пахать где-нибудь на шабашках. Если, если!.. Теперь вся моя жизнь будет состоять из этих самых «если». На мне социальная проказа, черное пятно, и я должен с этим смириться. Как бы и в самом деле не поставить на себе крест, не скатиться к стакану!

– Пойду прогуляюсь, – сказал я.

Погода сегодня неплохая, дождя нет, солнце из-за туч выбивается.