Новый мир. Трансформация (СИ) - Урусова Анна

— Так. У вас тоже есть Венеция, и язык ты наш знаешь. Значит, ты пришла с Терры. Это хорошо — быстро освоишься на Террине.

— Терриной вы называете этот мир? — В принципе, это и так было понятно, дать такое название новому миру мог только человек, сильно скучающий по Земле, которая по-итальянски, как раз таки, Терра. Но уточнить всё равно стоило.

— Да. Сейчас расскажу тебе историю нашего мира, и ты всё поймёшь. — Кот улёгся, положив голову на передние лапы, и широко зевнул. — Писание говорит, что по летоисчислению мира-прародителя то был 1586 год. Отец Меноккио, сидя в тюрьме инквизиции, смог подслушать разговор двоих высокопоставленных священников о том, что пора бы покончить с мерзкими бенанданти[1]. Пока всё понятно?

— Да. Продолжай, пожалуйста.

— Отец Меноккио смог предупредить своего сына об облаве. Среди бенанданти были люди разных сословий, и место в их внутренней иерархии определялось не деньгами или родом, а только личной силой и способностью противостоять злым колдунам. И Захария был одним из сильнейших. Получив от отца предупреждение, он направился в Венецию, к Антонио Моста, сыну предыдущего дожа. Вместе они собрали всех бенанданти, которых только смогли найти, и в 1587 году отплыли на восток, в поисках свободы и лучшей жизни. Больше о них в Венеции никто не слышал. Дело в том, что не успел корабль выйти из залива, как его поглотило изумрудно-зелёное пламя. — Кот прищурил глаза и снова зевнул. — А потом они все оказались здесь. И не только они. Несколько крылатых котов[2], оберегающих бенанданти, прошли сквозь Врата вместе с ними. Только на Земле они не могли нас видеть, там для этого слишком мало свободной энергии. А здесь её много, и мы можем материализоваться. Вот так.

— Я читала историю Меноккио. — Я тяжело вздохнула. Нет, такой забористый бред ни одному сну не под силу выдать. Я всё-таки попала в другой мир. Не то фэнтези я читала, ой не то. Книги Робин Хобб и Андрэ Нортон мне сейчас ничем не помогут. Помнится, попаданцы были в Гобеленах, но тут скорее надо молиться, чтобы этот мир был максимально не похож на Фьоннавар. — Как тебя зовут?

— Канделиус.

— Канделиус, ты говорил, что сюда перенеслись все, кто был на корабле. Значит ли это, что здесь все пассажиры самолёта? Просто нас выкинуло в разных местах. — Я сжала кулаки, надеясь, что кот скажет «да».

— Нет. С тех пор ещё три раза к нам приходили жители Терры, но всегда в одиночку. И всегда они путешествовали на чём-то, на чём были и другие люди. — Непрошенная слеза скатилась по моей щеке. Что же сталось с мамой и папой? Неужели они погибли? — Тихо, не реви. Наши учёные думают, что перемещения происходят, когда в одном месте собираются люди, нужные нескольким мирам. Это даже подтверждают какие-то факты. Так что не переживай: твои родители, скорее всего, живы. Не уверен, что они вместе, или что вы ещё увидитесь, но радуйся хотя бы тому, что они живы.

— Понятно. — Я вытерла лицо и с надеждой спросила. — А эти люди, которые приходили сюда до меня, они смогли вернуться домой?

— Только если после смерти, переродившись. — Кот встал и потянулся. — Так, ты скоро проголодаешься, а охотиться ты точно не умеешь. И не знаешь, кого тут можно есть, а кого не стоит. Так что сиди здесь, и жди меня.

За спиной Канделиуса развернулись крылья, кот подпрыгнул, оттолкнувшись задними лапами, и вскоре скрылся между деревьями. А я легла на землю и позорно разревелась.

Вдоволь наплакавшись, я решила наконец-таки выяснить, что осталось в моих карманах после перемещения между мирами. Собственно, там и было-то немного: смартфон и несколько евро, которые я зачем-то сунула в карман, купив сок в зале ожидания. Хорошо хоть смарт был заряжен на полную и выключен — мама ужасная паникёрша, и требует от нас с отцом отключать телефоны в самолёте. Европейские деньги образца 2018 года тут бесполезны, разве что коллекционеру какому-то загнать, как иномирную диковинку. Есть довольно дорогие украшения, но это в нашем мире, продав комплект украшений из коралловой коллекции Микимото, я могла бы спокойно прожить два-три месяца. Нет никакой гарантии, что в этом мире они будут стоить хоть что-то. Итог: денег нет, особо полезных вещей нет, каких-то уникальных знаний тоже нет. Не считать же таковыми начальные разделы физики, астрономии, астрофизики и лингвистики. Так зачем я понадобилась этому миру?

Кот вернулся, неся в зубах мелкого зверька, похожего одновременно на белку и на кролика. Крови на мягком мехе видно не было, наверное, у зверька была свёрнута шея.

— Вот. Двуногие называют их кониттоло. Вкусные зверюшки.

Канделиус положил добычу у моих ног, отошёл на пару метров и принялся умываться. А я смотрела на животное и чувствовала, как внутри меня разгорается паника. Как я должна это приготовить?!

В книгах, которые я читала, всё получается легко и просто: шкурку — на перчатки, внутренности — дружественному зверю, мясо — на прутик и на костёр. Ну, зверь у меня есть, и костёр я смогу развести. А как этого кониттоло разделывать вообще?

Я присела на корточки и принялась разглядывать зверя. Длинные округлые уши, мощные задние лапы с тупыми, плоскими когтями; пушистый хвост, чуть короче беличьего. Мех коричневый с красноватым отливом, густой. Передние лапки совсем короткие, но каждая с четырьмя хорошо развитыми пальчиками. Действительно, кроликобелка.

— Не волнуйся, он правда съедобный. Я такого и себе поймал, уже съел. — Канделиус закончил вылизываться и, не мигая, принялся смотреть на меня. — Веток для костра я тебе нарву наверху, огонь вызывать умею — будет, на чём жарить.

— Огонь, это хорошо. Но я же не буду жарить его прямо так.

— Двуногие обычно снимают шкуру, отрезают голову и вынимают внутренности. Глупые. Самое вкусное, и не едят. — Кот облизнулся. Потом наклонил голову и задумчиво проговорил, почти промурчал. — Я понял: у тебя нет ножа. И ты не умеешь свежевать животных.

— Да.

— Не переживай, я тебе помогу. Сейчас я вспорю ему брюхо, тогда ты сможешь пальцами отодрать шкуру от плоти. Ну и голову отгрызу, так и быть.

Стоило представить, как я голыми окровавленными руками отрываю шкуру кониттоло, как меня затошнило. Нет, и ещё раз нет! Я не вегетарианка, люблю вещи из натуральной кожи и меха, но освежевать зверька, в прямом смысле, собственными руками?! Должен быть другой выход.

— Ну, чего ждём? Через три часа стемнеет. Хоть из долины и будут видны огни Сегретты, но этого света тебе не хватит, чтобы справиться с кониттоло. А поджигать весь лес я не намерен.

— Что за Сегретта?

— Городок, перекрывающий вход в это место. Не отвлекайся.

— А там можно купить еду? — Я задержала дыхание. Ответь «да», милый Канделиус, ну пожалуйста.

— Можно, наверное. Я уже лет пятьдесят не живу среди двуногих. Но вряд ли у них всё настолько изменилось.

— А ты сможешь меня туда отнести?

— Отнести не смогу — ты для меня слишком тяжёлая. Зачем тебе туда понадобилось? Давай, разделывай кониттоло.

— Я не могу. Правда. — Я жалобно посмотрела на кота. — Я понимаю, что у меня нет местных денег, но я что-нибудь придумаю. Ну скажу, что я иномирянка, и за меня заплатит Орден Меноккио. Заплатит же?

— Может сработать. И мимо Сегретты они точно не пройдут — других дорог нет. Уверена, что не будешь есть кониттоло?

— Я бы с удовольствием, но я правда не смогу руками содрать с него шкуру.

— Какие вы всё-таки хлипкие, двуногие. — Канделиус подошёл к тушке, и ткнул её лапой. Тут же кониттоло исчез, а за спиной кота выросли крылья. — Я буду лететь перед тобой, показывать дорогу. Если ходишь ты лучше, чем обращаешься с дичью, то через полтора часа будем на месте.

Мерно взмахивая крыльями, кот полетел вперёд. Я озадаченно посмотрела на место, на котором лежала тушка: и как Канделиус это сделал?

Склон был очень пологим, так что идти было легко. Мне даже почти не было жаль моих остромодных летних сапожек из денима. Интересно, есть здесь подобная обувь? Что тут вообще носят?