И грех, и смех - Левсет Насурович Дарчев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поехали.
– В какую сторону, чтобы попасть в ресторан?
Я обмою, –произнес Камал.
– Сначала в сторону ювелирного магазина, –
посерьезнев, сказал Гаджи.
– Ты решил все вложить в золото? – неожиданно спросил Камал, подумав и о своей доле.
– Нет. Я хочу купить маме кое-что, – произнес
Гаджи. – Еще в школе я обещал ей.
– Ты еще в школе знал, что станешь самым богатым человеком в городе в двадцать семь лет? –
Камал был тронут и на мгновенье задумался. Может быть, и ему надо подумать о маме.
– Нет, – сказал Гаджи, – деньги никогда не были
моей целью. Я просто хотел доказать деду, что я
чего-то стою.
– А при чем здесь дед?
– Это он надо мной все время подтрунивал:
ты ничего не добьешься, не построишь дом. Я
ни разу не видел, чтобы он зашел к нам домой.
А когда мама один раз сделала ему замечание,
он долго думал, потом сказал: «Я закрывал глаза, чтобы не видеть, но сердце не обманешь. Да,
железо в огне закаляется, а человек – в нужде,
если, конечно, он – не пустое место». Я долго
думал над этими словами и понял: если ты в комто разочаровался, то он для тебя – пустое место.
Теперь думай: каково быть пустым местом для
близкого человека. Дело не в этом, – тихо продолжал Гаджи открывать душу своему другу, –
дело в том, что мой отец не смог вернуть ему старый долг. Так что половину денег я отдам деду, а
другую половину – маме.
– А тебе?
– Я успею заработать: у нас еще два проекта –
Ахты-Курах и Сартил-Хуси. – Затем, повернув-
82
шись к Камалу, он спросил: – Камал, ты когда-нибудь ел пирог из курицы?
– Нет.
– Тогда мы едем к маме в Курах. Поверь: это
лучше, чем какой– нибудь ресторан. Камин, огонь
на дровах и запах томящегося мяса в тесте. Ах…
– Пержиан, – раздался голос с улицы, и она узнала голос отца. Она открыла дверь и увидела отца
со свернутой бумагой в руке и непонятным мешочком на плече. А выражение лица испугало ее.
– Папа, ты! Что случилось? Что за бумага? –
Пержиан уже начала бояться этих бумаг.
– Ты меня пропустишь? – выговорил отец.
Пержиан растерялась: она сделала шаг в сторону.
– Где Гаджи? – спросил дед, войдя во двор. –
Это был его первый визит в дом дочери.
«Значит, что-то произошло очень серьезное», –
подумала Пержиан. Ее сердце ушло в пятки.
Через минуту Гаджи стоял перед лицом деда,
возмужавший, высокий, стройный, довольный
жизнью и самим собой. Как и в детстве, его глаза
улыбались, источая тепло и уверенность. Дед всю
жизнь ждал этого дня – и он наступил.
– На, читай! – дед передал бумагу дочери и стал
ждать.
– Что это? – Пержиан быстро пробежалась по
строкам официального бюллетеня и заулыбалась.
– Читай вслух, – повелел дед. – Я хочу это слышать.
Пержиан зачитала: «…Гаджи успешно провел
рационализаторские мероприятия и с опережением
завершил работы по электрификации…» – она заволновалась и оторвала глаза от бумаги.
– Подпись чья, читай, – не унимался дед.
Пержиан опять поднесла бумагу к глазам.
– Подпись… Министр энергетики и электрификации СССР.
У Пержиан на глаза навернулись слезы и, поворачиваясь к сыну, она спросила:
83
– Неужели, это правда, сынок!
– Да, правда, дочь, – с удовлетворением произнес дед. – Я впервые испытал и теперь знаю,
что такое гордость. Спасибо, Гаджи. А этот мешочек с деньгами забери: весь мой дом вместе
со мной не стоят таких денег, они мне не нужны,
а долг твоему отцу я простил давно, когда еще
давал.
Гаджалим, покидая дом дочери, на время задержался на пороге. Он что-то хотел сказать, но не решался. Он вышел, но затем вернулся обратно.
– Гаджи, ты меня извини за жесткость, сынок, –
сказал Гаджалим, делая акцент на каждом слове.
Его рука, державшая трость, тряслась. «Он состарился, даже говорить стал медленно, мимика померкла, но в нем продолжал жить дух горца», – подумал Гаджи. – Я не знаю, почему, но больше всего
хотел от тебя, чтобы ты чего-то добился в жизни.
Ты вырос настоящим мужчиной – я теперь знаю,
что дом ты построишь. Меня мой дед тоже так воспитывал по нашей поговорке: «Сын будет таким,
каким воспитаешь».
Он ушел, а Гаджи с мамой взглядами долго провожали старческую фигуру деда, который отдалялся от них, чуть пошатываясь, но с чувством гордости от того, что выполнил свою миссию.
84
ЯБЛОКО ОТ ЯБЛОНИ
ДАЛЕКО НЕ ПАДАЕТ
Русская поговорка
Тихо отходила страда, оставляя на полях солому
и костры, несущие запахи дыма по окрестностям.
Одинокий орел парил в небе, раскинув на всю длину
свои широкие крылья: он выглядывал внизу мышей,
игнорируя стаю черных ворон, которые подбирали
зерна, оставленные несовершенными комбайнами.
Лишь в одном месте золотилось поле с некошеной
пшеницей. Возле него маялся мужик, катал на ладони несколько зерен, которые он выдавил из колоса
– классная пшеница. Увидев, как за спиной остановилась белая «Нива», из которой вышли двое: один
молодой, видимо, сын, а другой – коренастый мужик с круглыми чертами лица, он засуетился.
Мужик сходу выпалил:
– Кто вы такой?
– Здравствуйте, я заготовитель и покупаю
пшеницу.
– Какого черта вы полезли в чужое поле? – его
голос гремел, как старый патефон, путая нотки, видимо, нервничал. – Не продается.
– Извините, я не настаиваю.
Они разъехались. Пятнадцатилетний сын вопросительно глянул на сердитого отца.
– Папа, ты почему его обманул?
– Что ты сказал?
– Тетя Галя уже столько дней ищет покупателя,
а ты сказал, что она не продает.
Мужик резко нажал на тормоза, чтобы на высоких тонах донести до сына истину.
– Ты что, дурак? Я не хочу, чтобы она продала
зерно. Я хочу купить это поле вместе с пшеницей.
Я уверен: она не справится с этим полем и в конце
концов, она его продаст и его купит, знаешь кто?
85
Инвестор.
