Камбрия — навсегда! - Коваленко Эдуардович

Так что пусть беглая базилисса Августина-Ираклия пока радуется. Тем более что эта радость не бездельна — связи с Империей у неё есть, и мятежная провинция Африка, скорее всего, окажется на её стороне. Впрочем, как бы ни развивались дела в Константинополе и Карфагене, жить Августина — или всё-таки Немайн? — решительно предпочитает в Камбрии. И вот именно это в ней никак не переменится. Так что она и правда строит себе дом, город и страну — сама!

А в душе у неё есть один мало-мальский грешок — нравится ей быть сидой! Жить чужой жизнью и чужой судьбой — или всё-таки своей?

Северные язычники, например, абсолютно уверены, что своей. Перемена имён их не пугает. В чужой земле разумно именоваться другим именем. А слава приходит по делам! Так что здесь они спокойны, не сомневаются, что служат достойной их мечей, и очень надеются совершить много подвигов.

У них другие вопросы — которые они и приходили задавать. Сначала, что характерно, долго беседовали с лекарем-язычником. Разумеется, вопросы, возникшие от общения с доброй христианкой, тот разрешить не смог. Тем более что настроить воинов против хранительницы правды и не пытался. Только уверял, что она относится к числу языческих богов. А не просто к народу холмов. Его рассуждения были лестны — служить богине должно было показаться очень почётным. Но — норманнов такие объяснения не устроили, и они явились к священнику истинного Бога.

Викарий тогда даже струхнул немного. Не то чтобы он боялся викингов. Знал — северяне люди хоть суровые, но вдумчивые. Не все. Эти двое. Такое у каждого ремесло. А потому спор ограничится словами, если не задеть их веру поношением. Другое дело, что эта парочка впервые проявила интерес к христианству. А ведь там, откуда они явились, лежала целая страна. Которая тоже могла проявить интерес — но пока, по слухам судя, интерес этот проявился только в сожжении дотла ирландских миссий на Оркнейских островах. Потому викарию было очень жаль, что в Кер-Сиди не было ни епископа Дионисия, ни патриарха Пирра. О чём и написал. После чего принялся припоминать беседу, которую вёл с нежданными гостями. Сперва он предложил им сесть и отужинать. Не отказались. Но — говорили о стройке, да о местных обычаях, казавшихся странными. Советовались, как иноземцы с иноземцем. И только омыв руки, перешли к делу.

— Вот рассуди, — говорил тот, что стал первым поэтом Глентуи, — Немхэйн возится с землёй и рекой, и выглядит, как жительницы холмов. Значит, она из ванов. Но мудрый старик уверяет, что она из тех богов, которые победили в давней войне с другими богами! Значит, должна быть из асов. Но ни на кого из асов она не похожа! И вся её родня — тоже! Зато они похожи на ванов. И сильно. Манавидан, например, — это же явно другое имя Фрейра! Опять же, холмовым народом правят ваны, и не иначе. А этот сморчок уверяет, что Немхэйн сестра Одина. Да у того вообще нет сестёр!

Он возмущённо фыркнул и треснул кулаком о ладонь. Кулак был большой. На ладони виднелись мозоли, и явно не от стила. Адриан спокойно кивнул. Он немного знал о Вотане и других германских богах. Изучил, пусть и наспех, когда понял, что отправляется в Британию вместе с другом и покровителем. И вот — пригодилось. Впрочем, понятно, что Августина-Ираклия никакой роднёй Вотану-Водану-Одину и как его ещё там — не приходится. Викарий грустновато улыбнулся. Девочке хватит собственной родни. По весне. Зачем ей ещё какие-то языческие боги, когда есть царь Констант. Который наверняка уже знает. И даже действует. Только бурное море ограничивает эти действия. До весны. Всего лишь до весны.

Между тем заговорил доселе молчавший строитель машины и зодчий валов:

— И вот ещё что я подумал. Один же обманщик. Не как Локи, а только для дела, но всё-таки. А тут все уверяют, что сиды не лгут! И за полгода, что сида здесь живёт, не разочаровались. Значит, она не ас.

— Меня не волнуют названия, — ответил тогда викарий. — Меня волнуют души. Всякий, кто получил от Творца дары земного бытия и бессмертной души — человек. Немайн — тоже человек. И Один ваш, я подозреваю, тоже. Не держите за обиду: мой Бог человек точно. Не только человек, но в том числе. Что есть большая слава и почесть для всех людей.

— Один — ас, — уточнил Эгиль, — и какова его слава, мы знаем. А кто Немхэйн? Как это выразить одним словом? Так, чтобы всякий понял. Видишь ли, мы горды, что ей служим. Здесь её знают, понимают, кто она — и видят в нашей службе славу и почесть. А что мы скажем, когда вернёмся в родные фиорды? Что мы служили некоей женщине? Даже и не королеве?

— Объясните. Расскажите всё, — брякнул тогда викарий, и сам понял, что сморозил глупость.

— Люди не будут слушать долго повесть тех, кто потерял вождя и корабль, а потом служил неизвестно кому. Какое-то время будут — из уважения к деньгам и оружию. Но — недолго. А потому нам нужно уметь сказать коротко.

Эгиль выдохся. Вытер рукавом лоб, на котором набухли капли. Как будто без продыху полчаса топором отмахал.

— И мы не хотим говорить ложь. Даже случайно, — дополнил Харальд. — Мы всё-таки из её дружины. Мы надеемся, что ты сможешь нам сказать, кто она, так, чтобы это стало ясно не только мудрецам. Что Немайн — не обычный человек, видно. Не только по ушам и зубам. Не только… Но мы хотим знать, как её правильно называть. И как её суть объяснить другим.

Отец Адриан только хмыкнул. Но — молчал, потому как говорить было пока нечего. Выдавать тайну — в мыслях не было. Но — следовало что-то рассказать. И не путать многообещающих варваров в сложных измышлениях. И — нет, не лгать! — но повернуть истину таким боком, за которым не было б видно её нежелательной части.

— Я всё-таки начну сложно, — сказал он наконец, — я грек, а греки — народ, любящий мудрствование. Так что — сначала сложно, а потом, быть может, мы достигнем и краткой ясности… Итак, вернёмся к тому, что я уже сказал: Немайн, прежде всего, человек. Бессмертная душа, тварное тело. Это образ Бога, по которому мы сотворены. И только от самого человека зависит, сможет ли он подняться выше. Стать — не просто человеком. И даже — не только человеком. Обычно христиане не особенно обращают на это внимание. Уж больно гордыню воспаляет — и ведёт к обратному результату. Но в вас всё равно этой самой гордыни — на легион. И вы не христиане, вам только знать… Так вот и знайте — в каждом человеке, помимо тела и души, есть ещё нечто. Немножко — но есть, как бы плох он ни был. Это нечто мы именуем Святым Духом, третьей ипостасью Бога, — он сделал резкий жест, Харальд, готовый задать вопрос, так и замер с приоткрытым ртом: — Не перебивай, прошу тебя! Мне и так тяжело вести мысль. Одной из частей Бога, всегда различных и всегда единых. Эта часть Бога разлита во всём добром, что есть в мире, и в первую очередь, в людях. И если человек будет творить добро и красоту, расти душой — часть эта в нём будет прирастать. Понемногу. Сначала это будет выглядеть как… — Адриан замялся, подыскивая слово попроще, — как удача! Правильные дела начнут спориться, и выходить лучше, чем человек этот будет рассчитывать или даже надеяться. Потому, что действовать будет уже не только его сила. А вот потом… Потом человек может стать богом. То, что это возможно — правда. Таково слово. «Вы — боги». Те, кто стал его частью, но при этом остался собой. И становится богом велением и благодатью Создателя. Это и есть подобие Бога.