Квартира 302 - Георгий Старков

Когда в щель начал лезть дым, отдающий горелой плотью, Генри понял, в который раз за последние дни, что уже поздно. Вопли размылись – теперь они напоминали скорее вой пожарной сирены, нежели человеческий голос. В последний раз приложившись кулаком к двери, Генри отступил назад. Словно того и ожидая, дверь подалась назад на петлях, открыв взору ужасное зрелище.

За дверью была маленькая комната с голыми стенами. Интерьера не было – лишь у противоположной стены располагался низкий стол, на котором громоздились кубки необычайных форм. Джаспер стоял у стола, держа в руке один из них, большой чёрный кубок… Он горел. Пламя пожирало его, заставляя корчиться и бессвязно орать, но он непонятно почему не падал. Языки огня жадно лизали его грудь, руки, голову, вжаривая одежду в тело.

Как это ни невероятно, Гейн, похоже, услышал скрип открывающейся двери. Он вскинул почерневшую голову с остатками волос, которые на глазах осыпались пеплом, и посмотрел прямо на него, на Генри, белками глаз, похожими на сваренное вкрутую яйцо.

– Я встретил его! – во весь голос гаркнул он; когда губы раздвинулись, со щеки сорвалась чёрная короста. – Того, о котором говорил тот парень… это был Дьявол!

Кубок вывалился из пальцев и покатился по полу, и Гейн рухнул на колени, словно того и ждал. Теперь огонь принялся за его спину, но он этого не чувствовал. Последний выкрик забрал все силы, и больше Джаспер не кричал. Тело качнулось набок. Генри бросился к нему, не отдавая себе отчёта, что хочет сделать, но невыносимый, пышущий жар заставил его остановиться. Широко открытыми глазами он смотрел, как то, что минуту назад было Джаспером Гейном, тяжело упало на пол. Деревянные половицы немедленно занялись. Назревал пожар. Предчувствовав плохое, Генри обернулся. Так и есть – дверь была плотно закрыта. Он был заперт в приюте «Дом Желаний», а огонь быстро прыгал с одной половицы на другую, и дерево весело потрескивало, предвещая последний танец старого дома – карнавал огня, искр и дыма этой пряной ночью, под светом багровой луны.

Глава 4

1

Яркий свет, тьма, снова свет. Они перемежаются, как полосы «зебры» на переходе. Генри смотрит на это мельтешение, пока его не начинает тошнить. Нужно выбираться отсюда, говорит он себе, нужно заставить себя вынырнуть. Но как это сделать, если он лишь бестелесный дух, не имеющий тела и формы? Здесь, на грани «той» и «этой» стороны, он существует именно в таком виде – точка зрения, лишённая облика. Он видит омерзительный перемежающийся свет и слышит не менее омерзительный вялый голос дикторши, доносящийся сквозь снегопад помех:

– Специальный выпуск новостей… Сегодня утром в лесах возле Сайлент Хилла обнаружено обгоревшее тело молодого мужчины. Полиция возбудила уголовное дело по факту убийства. На теле жертвы обнаружена вырезанная надпись в форме числа 17121. Это послужило поводом для подозрения, что убийство может быть как-то связано с делом Уолтера Салливана десятилетней давности…

Генри понимает, что непостижимым образом ловит волну утренних новостей. Словно ему в голову вживили маленький радиоприёмник. Каждое слово дикторши вызывает ноющую боль в голове. Он жмурится со всех сил, не желая видеть чёрно-белый свет и слышать отдаляющийся голос. Но образы не оставляют его. Они кружат вокруг, сбивая друг друга. Это чёрная дыра на кафеле, это Синтия, прикладывающая ещё тёплую ладонь к его щеке. Это он сам на могиле матери, которая так и не дождалась сына в день своей смерти. И в конце – когда боль в висках усиливается до дребезжащей ноты, обещая скорый взрыв, – Генри видит в пульсирующем свете молодую девушку (совсем ещё девочку), которая грустно улыбается сквозь прутья решетки. И отчётливо слышит, как она говорит:

– Так хотел Бог.

Слова стали последними. Они обрушились на него грохотом скал, и Генри болезненным рывком приподнял веки. Мельтешение не прекратилось, но теперь это были не свет и тьма, а лопасти под потолком. Генри шумно выдохнул. Все мышцы тела на мгновение напряглись и обмякли. Он проснулся. Так хотел Бог… и он проснулся.

2

На этот раз Генри не стал первым делом заглядывать в ванную. Он и так знал, что дыра никуда не делась, и от неё по-прежнему веет адским холодом. Вместо этого он направился в кухню – нужно было промочить горло, которое превратилось в сухую папиросную бумагу. А ещё не помешало бы вымыть лицо. Следов от укусов не осталось, но чувствовал он себя так, будто его прижали физиономией к куче битого стекла.

Наклонившись над кухонной раковиной, он крутанул кран. По закону подлости, воды в трубе не должно было быть, но она хлынула с весёлым журчанием. Генри подставил стакан и наполнил его до краёв живительной влагой. Смог остановиться, только когда осушил третий стакан. Желудок не приветствовал внезапное наводнение – живот недовольно забурчал, но стерпел издевательство. Почувствовав, как светлеет в глазах, Генри начал умываться, уже более спокойно. Полотенца в кухне не было, оно висело в ванной, так что вытираться он не стал.

А что важно – так это думать над тем, что делать дальше. Снова лезть в проклятую дыру, чтобы увидеть ещё одну ужасную смерть? Или попытаться что-то предпринять здесь, на этот раз более спланированно?

Но перед тем Генри хотел кое на что взглянуть.

Он вернулся в свою комнату. В ящике рабочего стола лежали вырезки из газет и старые фотографии – память о тех днях, когда он ещё не осел в квартире 302. Сейчас Генри интересовал только один снимок… тот самый, который он сделал во время последнего визита в Сайлент Хилл. В городе, где он был прошлой ночью.

Застекленная фотография лежала в самом низу стопки, покрытая толстым слоем пыли. В последний раз Генри брал её в руки полтора года назад. Озеро Толука, его прибрежные камыши. Водная гладь уходит до горизонта, но на снимке всё теряется в тумане: лёгкая дымка, день и ночь висящая над озером, ограничивала видимость сотней ярдов. Cквозь туман на заднем плане заметна высокая сигарообразная конструкция, рвущаяся к небу. Маяк. Тот самый, о котором говорил бедняга Джаспер… о котором писалось в газете. Рядом с маяком, к северу от него, располагался парк развлечений, один из главных источников дохода в городе. Генри однажды был там, но аттракционы его не впечатлили.

Маяк. Парк. Забытая статья, которая казалась банальнейшей уткой… но после сегодняшней ночи Генри был ни в чём не уверен.

Так хотел Бог.

Эти слова. Они занимали ровно одну строку на газетной бумаге, но врезались в память навечно. Их ужасающая краткость и завершённость поразила Генри. И вот сегодня, балансируя на нити полусознания, он вновь их услышал. И не просто услышал – увидел ту, которая сказала эти слова. Эта девушка… Он даже не знал её имени.