Киммерийский аркан - Михаил Боровых
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Скажи царевичу все, что ему нужно! Ты все равно заговоришь, но хотя бы кости твои останутся целы! — прошептал ему на ухо старый раб-авахан.
— Молчи, подлая собака, молчи, изменник! — закричал на него Ториалай.
— Оскопите его. — приказал Дагдамм. Раб перевел слова царевича для пленника. Глаза того округлились от ужаса.
— Нет! — только и смог выдавить он.
Авахана перевернули на спину, кто-то из воинов Дагдамма попробовал остроту короткого кривого ножа на покрывавших мощное предплечье волосках.
— Вы сущие варвары!!! Дикие звери в одежде из человеческой кожи!!! Эмир покарает вас за вашу жестокость!
— Возможно мы и варвары, но мы ценим верность. Ты верный слуга своего эмира. — сказал Дагдамм. — Но и мы верные слуги великого кагана, да правит он девяносто девять лет. Две верности столкнулись здесь. Назови имена прочих полководцев. Скажи, сколько вас пришло в Степь. Кто из степняков служит вам. И тогда твои ятра останутся при тебе.
— Но я все равно обречен. Вы все равно убьете меня.
— Ты можешь умереть быстро, а можешь дни напролет молить о смерти.
— Десять тысяч копий. Десять тысяч копий вышло из Гхора. Кроме эмира братья его Бахтияр и Шад, малики семи племен и прославленный как меч веры, полководец Абдулбаки! Я не знаю точно, кто из степных племен принял нашу сторону, но слышал имя хана Керея.
— Что? — рыкнул Дагдамм. — Хан Керей? Ты точно слышал это имя?
— Так говорят.
— Проклятье!!! — Дагдамм повернулся к своим людям. — шлите новых вестовых, вдогонку прежним. Пусть летят, обгоняя полет стрелы, пусть скачут к отцу и расскажут ему о предательстве Керея. Мы все тоже снимаемся с места. Отходим к отцу. Убивать каждого встреченного в степи, даже если это слепой осел или хромая коза.
Воины быстро затоптали кострище, быстро запрыгивали в седла.
— Что делать с пленным?
— Убейте! — Дагдамм смерил взглядом Коди. — Это сделаешь ты. И ты принесешь мне его шкуру!
Царевич вскочил в седло и шагом тронулся по тропинке, выводившей из балки. — Принеси мне его шкуру, Коди! — повторил он, и ударил Вихря по бокам.
Когда Дагдамм ускакал, Коди остался растерянно стоять рядом с пленным аваханом. Тот будто почувствовал сомнения юного киммирая и взмолился о пощаде. Быть может, ему удалось бы уговорить Коди, но последний из отъезжавших всадников заподозрил что-то такое, и повернул назад. Это был один из названных Дагдамма, командир полусотни. Его звали Кидерн, он был рослый, широкоплечий, отличался бешеным нравом. На воине был плащ из скальпов, за который Кидерна и прозвали Шкуродером. Второе его прозвище было Полуликий — правая половина лица у Кидерна была недвижима.
— Трус с сердцем холощеного барана. — презрительно сказал он, глядя на Коди.
Коди, который многое мог стерпеть, но не обвинения в трусости, потянулся, было за своим мечом.
Кидерн привстав на стременах, ударил авахана по темени палицей. Тот упал с пробитой головой.
Названный царевича спрыгнул с седла. В огромной темной ладони свернуло лезвие короткого кривого ножа. Кидерн в мгновение ока ободрал половину головы Нориалая. Он хмыкнул, сунул кровоточащий трофей за пояс.
Кидерн отрезал авахану большие пальцы на руках — чтобы тень его не смогла держать оружие, когда придет к Железным Вратам. Отрезанные пальцы Кидерн положил в поясной мешок — из них делали обереги.
Потом киммирай наклонился еще раз, одним движением оскопил несчастного, но теперь то, что осталось в его руке, бросил на корм степным лисицам.
— Вот и все. — коротко хохотнул Кидерн, снова взбираясь в седло. — Хочешь, я отдам его шкуру тебе? Отнесешь Дагдамму, он сменит гнев на милость.
— Нет. — только и сказал Коди.
Кидерн пожал плечами. Произошедшее не слишком его взволновало. Он ускакал за Дагдаммом. Коди последовал за ними. Но, даже зная, что есть опасность погони, он не спешил сближаться со своими соплеменниками, двигался примерно в полумиле позади.
XII. В ставке аваханов
В шатре из белого шелка, на вышитых подушках, в расслабленной и одновременно величавой позе возлежал эмир Сарбуланд. То был красивый мужчина лет сорока пяти, который чернил глаза, появившуюся в каштановой бороде седину красил хной, а золотой пояс затягивал по возможности туго, чтобы скрыть появившийся живот.
Лицо эмира имело выражение мечтательное и задумчивое, казалось, он весь погрузился в тягучую, сладкую как халва мелодию, которую извлекали из своих танбуров трое мальчиков. Четвертый мальчик сидел в ногах у эмира.
Повелитель аваханов время от времени брал из чаши несколько виноградин и клал их в рот своему любимчику.
Таков был человек, уже пятнадцать лет правивший в суровом краю, некогда звавшемся Афгулистаном. В жилах его, как и в жилах большинства его подданных смешалась кровь диких горцев-афгулов и кровь пришедших с юга иранистанцев и вендийцев. По привычкам своим, эмир был истинно вендийский вельможа. Он тратил много времени и средств, чтобы отыскивать среди пребывающих в упадке древних городов памятники старины. Любил красивую одежду, изысканную музыку и поэзию.
Подданные не смели вслух осуждать его слабости, но порой, не называя имени, злословили о некоем господине, который так заботиться о своей красоте, так любит старинные вещи и так много времени проводит в обществе мальчиков-музыкантов.
Вместе с тем, человек это был умный, жестокий и осторожный. Некоторые приближенные даже думали, что эмир преувеличивает в чужих глазах свою утонченность и развращенность, чтобы казаться слабым. За годы его правления против эмира сложилось не меньше десяти заговоров, участников которых давно уже расклевали вороны. А Сарбуланд продолжал править аваханами.
Раздался тихий звон небольшого золотого колокола, и это означало, что отдых закончен, и великий эмир готов приступить к государственным делам. Мальчики-музыканты исчезли так быстро и бесшумно, будто их и не было. Исчезло и блюдо с виноградом. Слуги поднесли эмиру саблю и книгу в алом шелковом переплете — то были символы его власти. В книге был записан Закон, ниспосланный аваханам самим богом Ормуздом, а саблей надлежало этот закон на земле утверждать.
Эмир сел, приосанился. Он был все еще крепок и очень вынослив, сохранял осанку всадника, силу и ловкость хорошего стрелка из двояковогнутого лука.
— Разрешаем войти. — сказал он странно молодым, звучным голосом.
На пороге шатра вошедший опустился на колени, припал к земле и не смел подняться, не получив к тому разрешения повелителя.
— Встань и говори. — приказал эмир.
Вошедший распрямился.
— О величайший, вернулись воины передовых разъездов. В дне пути на Запад идет киммерийская Орда.
— Неужели вся Орда?
— Нет, величайший из владык. Наши разведчики насчитали меньше пяти
