У порога - Юрий Витальевич Яньшин

калькуляторы появились в руках Новикова и Юрьева (последний был одет в костюм). Теперь в разговор вмешался министр энергетики:

— Какие шаги вы уже предприняли в связи с этим, и какие намереваетесь еще только предпринять?

— Сразу, как только мною была получена информация о конфискации, а иначе это никак и не назовешь, наших ПХГ, я отдал распоряжение прекратить закачивать туда газ, наряду со снижением давления в магистральных трубопроводах и на газоперекачивающих станциях. Для более решительных ответных мер мне необходима санкция со стороны Правительства, — сделал он кивок в сторону Юрьева, — и со стороны Высшего Военного Совета, — последовал кивок в сторону самого Афанасьева.

— А скажите, пожалуйста, каков портфель контрактов на поставку трубопроводного газа у вашей немецкой «дочки»? — продолжал допрашивать Новиков, хотя по его лицу и так было ясно, что он в курсе всех деталей этого вопроса.

— Большинство подписанных ранее контрактов истекают 1 января 2030 года. И их суммарная стоимость составляет, — тут Мюллер сморщил лоб, силясь припомнить окончательную цифру, — по первичным прикидкам что-то в районе одного триллиона долларов, исходя из «плавающего» в рамках договоренностей курса цены, корректируемого раз в три года.

— Ого! — невольно вырвалось у большинства из присутствующих генералов, которые с трудом для себя могли вообразить такую сумму в валюте «гегемона». При этом лица Новикова, Юрьева и Глазырева оставались почти беспристрастными, как у людей привыкших оперировать подобными цифрами.

— Это только с европейскими потребителями? — уточник министр энергетики.

— Да, — кивнул газовик. — Но помимо европейских потребителей нашего газа имеется еще и ряд азиатских, так скажем, опосредованных. Там еще сумма порядка ста миллиардов.

— Поясните товарищам, что значит «опосредованные», — не отставал от него Новиков.

— Это значит, что помимо законтрактованных объемов, мы через «Промгаз-Германия» поставляли на внешний рынок дополнительные объемы, но оператором уже были не мы, а немецкий концерн «Uniper», который получал с этого свою маржу.

— Вы можете назвать наиболее значимых потребителей? — вцепился в Мюллера, как клещ Новиков.

— Италия, вернее южная её часть, так как мощностей Южного потока недостаточно для всеобъемлющего удовлетворения спроса, и Индия, — не замешкался тот с ответом.

— А, скажите-ка нам, — меж тем не унимался энергетик, — договора на поставку западноевропейским и иным потребителям были подписаны именно вашей «дочкой»?

— Верно, «дочкой», — согласился Мюллер. И я понимаю, куда вы клоните.

— И куда же? — вскинул брови Новиков.

— Вы хотите сказать, что после того, как нас выдворили из числа владельцев фирмы, то нам можно и не отвечать по ее обязательствам?

— Да, именно это я и хочу сказать, — на лице Новикова заиграла блудливая улыбочка, как у кота, втайне от хозяев вылакавшего целый жбан сметаны.

— Если подходить к этому вопросу с формальной стороны, то с юридической точки зрения российскую головную компанию, возглавляемую мной, с экс-берлинской «дочкой» больше ничто не связывает. Вместе с тем контракты на поставку «голубого топлива» Германия подписывала не с «Промгазом», а с находящимся в Берлине, теперь уже бывшим подразделением концерна. С этого момента «Газпром» не обязан наполнять немецкие хранилища собственным топливом. Такая ответственность теперь возложена на контрагентов, с которыми будет необходимо договориться немецкому регулятору». В нынешних обстоятельствах даже можно предположить, что теперь уже бывшая наша «дочка» в течение нескольких недель будет обанкрочена, а затем попросту ликвидирована.

— Что-то вы как-то обтекаемо говорите об этом, — заметил Глазырев, с прищуром осматривая монополиста. — Вроде, как и согласны, а в душе по-прежнему сомневаетесь.

— Вот именно! — воскликнул Новиков. — Времени справиться с подобной задачей у немецких чиновников маловато. Наполнение внутренних газохранилищ ФРГ на 80 %, как на том настаивают официальные представители Берлина, должно произойти до 1 ноября, а на дворе уже 10-е октября. Осталось всего три недели. И по нашим сведениям хранилища заполнены лишь на 60 %. И это, прошу заметить, только для минимального прохождения отопительного сезона. Про 100 % я уже и вовсе молчу. Кто-то из новых немецких контрагентов будет обязан закупить необходимое количество сырья, причем биржевые котировки уже не должны волновать очередного поставщика. Даже если цены возрастут вдвое, экспортеру придется выполнить условия договора. Поставщик, скорее всего, не получит убыток — перекупщики топлива продолжат приобретать энергоресурсы на свободном рынке по любым ценам. Стоимость таких углеводородов может оказаться в несколько раз дороже, нежели трубопроводное сырье «Промгаза», только предъявить официальные претензии России уже никто не сможет. Европейцы давно пропагандировали переход к краткосрочным, спотовым закупкам топливных фьючерсов, поэтому в настоящее время наступают на собственные грабли, перекладывая дополнительные траты на плечи европейского населения. Я прав? — победно вскинул голову Новиков.

— Так и есть, — повел плечами докладчик. — Мне бы радоваться, что наши берлинские регуляторы не от большого ума совершили такую юридическую оплошность, но радость почему-то не приходит.

— Это почему же?! — чуть ли не хором воскликнули Юрьев, Глазырев и Новиков. — Или уставной капитал вашей «дочки» настолько велик, что вам тяжко будет с ним прощаться в результате судебных разбирательств по возмещению убытков контрагентам? — высказал всеобщее удивление Минфин и Центробанк в одном лице.

— Да, нет, — опять пожал плечами Алексей Борисович, — уставной капитал вполне себе стандартный по меркам Германии и составляет где-то полтора миллиона евро. В общем-то, семечки. Дело тут в другом…

— Говорите! — гаркнул Афанасьев. — Что вы в самом-то деле тянете кота за хвост?

— Всё дело в репутационных издержках, — тяжко вздохнул Алексей Борисович. — Большие деньки, так же как и большие контракты, любят тишину и очень нервно реагируют на шумиху возникающую вокруг объекта инвестиционных вложений. Мало в мире найдется людей, которые что-либо знают о существовании фирмы с обособленным капиталом под названием «Промгаз-Германия». Зато все знают о существовании концерна «Промгаз». И мало кого интересует вопрос, отвечает «Промгаз» по обязательствам своей «дочки» или нет. Каждый суд с прямым участием в нем «Промгаза», либо с косвенным, никак не улучшает имидж нашего концерна в глазах мирового рынка.

— А вот это вы зря сейчас упомянули про имидж и судебные тяжбы, — нехорошо прищурился премьер-министр, он же Министр обороны. — Это ваши юристы — дети ваших же топ-менеджеров насоставляли договора с Украиной и Польшей так, что пришлось расплачиваться миллиардами недополученной прибыли. Государственной прибыли! Не забывайте, что вы сам по себе — никто! Вы руководите государственным концерном! — повысил на него голос Юрьев. — И с вас никто не снимал ответственности за эти судебные тяжбы, к тому же проигранные! Ни кто иной, как, вы лично, были инициатором продления договоров в 2015-м году, но уже на условиях навязанных польской и украинской сторонами. И в этом году вы подписали с Украиной договор о транзите газа на крайне невыгодных для России условиях! Нам теперь, по вашей милости,