Ангел с черными крыльями - Маргит Сандему

— Но этого я не знаю… — с оттенком отчаяния произнесла она. — Мне снятся сны… но наутро я ничего не помню.

Кто-то был ею очень недоволен. Он был, словно разъяренный дикий зверь, хотя она и не слышала ни звука.

Она тут же взяла себя в руки.

— Нет, что я болтаю! Конечно же, никакие сны мне не снятся! Но теперь мне нужно идти.

«Как же мне взять обратно флейту? Мне ведь нужно поупражняться!»

Она показала рукой на окно.

— Кажется, идут мама и папа, — нагло соврала она.

Те посмотрели туда. А она в это время быстро схватила флейту, но спрятать в карман не успела.

— Мандрагора… — произнес Хейке, — она изгибается!

Быстро повернувшись, он заметил, что Тула положила что-то в карман.

— Флейта! — воскликнул он. — Это флейта! Возьми ее, Винга!

С фырканьем и шипеньем Тула вскочила. Она оборонялась, как дикая кошка, она была совершенно вне себя, от ее воплей звенело в ушах, казалось, что вся комната содрогается от крика. Она не была больше собой, она переродилась.

Перекрывая оглушительные вопли, Хейке крикнул Винге:

— Беги отсюда, Винга, беги прочь! Здесь смертельно опасно!

— А ты сам? А Тула?

— Беги! У тебя нет никакой защиты, Винга, ты обычный человек!

Она подбежала к двери, чувствуя его правоту.

— А как же маленькая Тула?

— Она подчинена его воле. Я попытаюсь спасти ее!

— Ты думаешь, что можешь спасти весь мир! — крикнула ему Винга и выскочила за дверь. И уже снаружи до него доносились ее слова: — Господи, девочка помешалась! О, Боже!

«Помешалась на чем?» — подумала Тула, обороняясь от Хейке, который хотел вырвать у нее из рук флейту. Она кусала его, била, пинала ногами, отчаянно сжимая в руке свою флейту.

Но он — вместе с мандрагорой — был слишком силен. И ему удалось вырвать флейту из ее рук; Тула увидела, как он скорчил гримасу боли, потому что инструмент вдруг раскалился докрасна.

Внезапно стало совсем темно. Атмосфера еще более накалилась. Тула пыталась отобрать у него флейту, она шипела и рычала, но ей так и не удалось помешать Хейке бросить флейту в огонь, горящий в кафельной печи, и закрыть заслонку.

Раздался оглушительный треск, комната затряслась, так что висящие на стенах картины и подносы попадали вниз, покатились со своих мест другие предметы — и на миг все погрузилось в мертвую тишину.

Но только на миг. И тут они услышали, как снаружи налетел порыв ветра. Вой ветра был таким страшным, что Туле пришлось закрыть руками уши. Этот ветер, настоящий ураган, так дико завывал в трубе, словно весь дом должен был вот-вот взорваться, и тут заслонка в кафельной печи с треском распахнулась, оттуда вырвалось пламя и искры, флейта вместе с вихрем вылетела из печи и попала прямо в руки Тулы.

«Играй! — приказал ей звучавший в ней голос. — Играй!»

— Не играй! — крикнул ей Хейке и хотел подбежать к ней, но его отбросило назад. — Не играй, ты вызовешь его к жизни своей игрой, понимаешь ты это или нет?

Она хотела спросить, кого именно она вызовет к жизни, но сила внутри нее заставила ее поднести к губам опаленную флейту.

Она не успела извлечь ни одного звука, ее отбросило навзничь какой-то силой, и флейта выскользнула у нее из рук.

«Это Хейке? — растерянно подумала она. — Нет, такой силой он не обладал, его сила не могла сравниться с силой того, кто держал меня в своей власти».

И это было все, что она подумала, поскольку при падении ударилась обо что-то головой и на миг потеряла сознание.

Головокружение и внезапная боль прошли. Это длилось не более секунды, и она увидела, что Хейке тоже лежит на полу, делая попытку подняться.

Но все — все в этой комнате теперь было иным. Она внезапно наполнилась людьми.

Или… теми, кто когда-то были людьми?

Трудно было решить, что и как. Взгляд Тулы был все еще затуманенным от удара. Но темнота стала постепенно рассеиваться.

В полумраке толпилось множество фигур. И все они, будучи в боевой готовности, настороженно наблюдали за чем-то.

Она слышала странное, навевающее сон, тихое бормотанье.

Заклинания, более замысловатые, чем те, которые она сама когда-либо придумывала. А она еще гордилась своими достижениями!

Флейта! Где флейта?

Ее нигде не было видно. Стоящие фигуры загораживали от нее все.

Эти двое, стоящие прямо перед ней, спиной к ней…

Она узнала их одежды. Узнала черные волосы мужчины и золотисто-рыжие волосы женщины. Это они подходили к ней в лесу.

Какого черта им здесь было нужно?

Тула заметила, что по-прежнему находится под властью неизвестной ей силы. Все ее мысли и выражения стали грубыми и бесстыдными.

Перед Хейке возвышалась мощная, богатырская фигура. Одетая в черное, в длинной монашеской рясе с капюшоном. Лица не было видно, но под капюшоном светилась пара кошачьих глаз.

Было еще трое мужчин, таких же гротескных, как Хейке, двое из них читали заклинания на каком-то совершенно непонятном ей языке. И женщина, чей силуэт напоминал пелену тумана; одна ее рука была предостерегающе поднята над тем, к чему было приковано внимание всех и чего не могла видеть Тула. Она увидела также черноволосую красавицу с властным лицом. И женщину, тоже очень красивую, с ярко-рыжими вьющимися волосами. И других, но она не могла ясно различить их.

Гулко и монотонно звучали заклинания. И Тула слышала шипенье, напоминающее шипенье дикого кота, которое исходило от того, что было скрыто от нее.

Передвинувшись немного в сторону, она увидела…

Нет, не может быть…

Нет! Нет! — кричал в ней протестующий голос.

Нет!

Она не осмеливалась кричать вслух, чтобы не нарушить заклинания, и это стоило ей огромных усилий.

Она увидела нечто такое, что ей чуть не стало дурно от отвращения. Нечто настолько ужасное, что ей такое даже в голову не могло придти. Она закрыла руками лицо, но увиденное прочно отпечаталось в ее памяти. Какое-то низкорослое существо, не человек и не зверь, какой-то… монстр, не имеющий себе подобия. С окружавшей его аурой зла, напоминающей серую пыль, с длинными, плоскими ушами на уродливой макушке, с желтыми щелочками глаз, излучающих зло, с длинным, похожим на клюв, носом, опускающемся к шипящему, хищному рту с серым языком; его когтистые руки высовывались из-под ветхого плаща и судорожно сжимали ее флейту.

Значит, это и была та власть, которой она подчинялась и хотела во всем угодить?

И у Тулы вырвался долгий, воющий крик:

— Не-е-е-ет!

Один из трех гротескного вида мужчин сказал:

— Доминик! Виллему! Сделайте так, чтобы она замолчала!

— Хорошо, Тенгель.

Двое других мужчин продолжали произносить заклинания.

Но Тула сама уже замолчала. Она просто онемела. Доминик? И Виллему? И Тенгель Добрый? Но ведь они же давно умерли! Давным-давно!