Ангел с черными крыльями - Маргит Сандему

Нет, нет, это просто…

Но если это так, она должна узнать и остальных. Это были «меченые» и избранные из рода Людей Льда. Вот эти двое мужчин, колдовавших и произносивших заклинания… Один из них должен быть Ульвхедином. Другой, внушающий страх и в то же время привлекательный демон, должен быть не кем иным, как Маром.

Господи, так что же здесь происходит?

Суль с черными локонами. Ингрид с огненно-рыжими волосами. А эта властная женщина из древних времен должно быть — Дида, о которой так часто упоминалось в книгах Людей Льда.

Как и все в роду, Тула знала их всех наперечет.

Среди них было двое молодых людей, один из них — совсем мальчик. Она решила, что это Никлас и Тронд. И еще среди них был один, который, судя по его виду, жил очень давно и имя которого не было известно живущим. А эта высокая фигура перед Хейке?

«Мой личный защитник», — однажды сказал он.

Странник во тьме!

Но ведь он появлялся всегда на юге. Неужели он пришел прямо оттуда?

И все они образовали единый фронт — против своего врага.

Когда истина, наконец, дошла до сознания Тулы, ей показалось, что сердце ее сейчас разорвется от скорби и отчаяния.

Тенгель Злой!

И это его она собиралась вызвать к жизни!

— Я не хочу больше играть! — говорила она со слезами на глазах стоящим возле нее точно на страже Доминику и Виллему.

Разъяренное шипенье послышалось оттуда, где лежало на полу уродливое существо, и флейта, со свистом пролетев по воздуху, ударила Тулу по лицу, после чего моментально прижалась к ее руке.

И тут она поняла, что Тенгель Злой, находящийся в комнате, был не живым существом, а только его духом, подобно тому, как он несколько раз появлялся в долине Людей Льда. Но если бы Тула сыграла на флейте всю мелодию целиком, он предстал бы перед ней в живом виде. Живой — и смертельно опасный!

Ему не хотелось воскресать в этой комнате. Скорее всего, он хотел пробудиться к жизни на юге, где была его могила, а потом отправиться на север, вырастая и набираясь сил, подчиняя себе весь мир. Ведь он пил из источника зла.

В голове ее звучали отдельные такты, они собирались в мелодию, дисгармоничную, режущую слух, но совершенно ясную. Он сам внушил ей эту мелодию.

В этой комнате слабой была только она, находящаяся в его власти, и она сама.

— Я не хочу… — жалобно повторила она, но флейта неумолимо прижималась к ее губам.

Доминик протянул руку, чтобы оторвать флейту от ее губ, но флейту невозможно было высвободить из ее пальцев.

Тенгель Злой оказался сильнее!

Подняв руку, Дида сказала:

— Map!

Map Таран-гай повысил голос, и она услышала короткое заклинание на неизвестном ей гортанном языке.

И в комнате показался еще один человек. Низкорослая девушка, хилая и тщедушная, с миндалевидными глазами и длинными блестящими волосами. Она подошла к Тенгелю Злому — и к своему удивлению Тула увидела, как чудовище перевернулось на спину, шипя и рыча.

Теперь он потерял контроль над Тулой, и Доминик тут же взял у нее флейту. Он протянул флейту Шире — а это была она. Именно ей однажды удалось взять воду из Источника Жизни. Полная противоположность Тенгелю Злому, единственное существо, которое внушало ему страх.

Не говоря ни слова, Шира улыбнулась злой фигуре, потом взяла маленькую фляжку и капнула из нее несколько капель на флейту.

И флейты не стало.

Шира подошла к Туле — и никогда та не видела более чистых и ясных глаз! Маленькая евразийка, дочь Венделя Грипа и внучка женщины-шаманки из Таран-гая, помахала слегка рукой перед глазами Тулы — и внезапно мелодия исчезла! Совершенно! Тула знала, что ей никогда больше не захочется вспоминать ее. И она почувствовала огромное физическое облегчение.

Обессилевшая, она опустилась на пол, скорбя о том, что именно она явилась причиной всего, что здесь произошло.

Крик разочарования и ярости звучал у нее в ушах, она пыталась сдержать его, но он просачивался через ее кости и тело, настолько он был пронзительным. Но постепенно он истончался и затихал, словно уходя куда-то вдаль.

Потом наступила тишина. Только резкая вонь, которую до этого Тула не замечала, все еще висела в воздухе. Эта вонь могла исходить только от Тенгеля Злого.

И долго еще она не могла оторвать ладони от ушей и открыть глаза.

В комнате было пусто. Она увидела лишь Хейке, обессилевшего и бледного. Повсюду валялись горшки и посуда, заслонка в печи была разбита вдребезги, на полу искрились тлеющие угольки, картины были сорваны с крючков.

Но схватка была закончена.

И они победили.

Тенгелю Злому пришлось вернуться на место своего вечного успокоения, чтобы снова ждать, когда появится флейтист, который сможет пробудить его к жизни.

Вот почему он разыскивал крысолова из Гамельна. Вот почему он ждал почти шестьсот лет.

Ждал кого?

Того, кто усыпил его. Это должен был быть какой-то флейтист. Но предания говорили, что крысолова он так никогда и не встретил. Этим человеком должен был быть кто-то другой.

Тот, кто никак не приходил.

Но вот в руки Тулы неожиданно попала заколдованная флейта. И тогда у него снова появилась надежда. Это он так торопил Тулу, подталкивал ее и подзадоривал.

И она добровольно подчинилась ему.

Обо всем этом говорила она с Хейке, когда они вместе наводили в кухне порядок. Вернулась Винга, совершенно потрясенная, понимая, что в маленьком домике Эрланда и Гуниллы происходили страшные вещи. Она тоже принялась наводить порядок, чинить поврежденные вещи. Принюхавшись, она сказала:

— Старый грязный боров!

Она была абсолютно права.

Тула ходила по кухне и ослабевшими руками подбирала дорогие ей предметы, многие из которых были сломаны. Раньше она почти не обращала на них внимания, но теперь ей было грустно оттого, что у чашки отвалилась ручка, что раскололась ваза для цветов. Так часто мама вытирала с них пыль, с любовью брала их в руки, а Тула по своему недомыслию называла это сентиментальностью — эту привязанность к неодушевленным вещам. Теперь же она поняла, как много могут значить вещи для человека.

Слезы были теперь неуместны. Тула чувствовала себя слишком возбужденной, слишком обессилевшей. Единственное, что она испытывала теперь, было раскаяние.

— Дорогие мои, — умоляла она. — Будьте так добры, не говорите об этом папе и маме! Этого я не перенесу!

Положив ей руку на плечо, Хейке сказал:

— Можешь быть уверена в том, что мы этого не сделаем.

— Да, и я возьму на себя вину за все то, что не удалось починить. Скажите им, что я уронила на пол поднос.

— Мы так и сделаем. Мы ведь знаем, что ты совершенно не виновата в том, что касается нашего страшного предка. Мы должны радоваться, что все так закончилось.